Путеводная нить

— Бетани, не надо.

— Давно вы вместе? — Бетани понимала, что не успокоится, пока не узнает правду.

— Два года. — Грант снова тяжело вздохнул, как будто черствость жены больно ранила его нежную душу.

— Два… года?! — Бетани охватила ярость. — Вон отсюда! Немедленно!

Он кивнул.

— Чтобы духу твоего здесь не было!

Бетани не шутила. Правда, вскоре ей уже отчаянно захотелось, чтобы Грант вернулся. Сейчас она невольно поежилась, вспоминая, как настойчиво пыталась вернуть любовь мужа. Она была готова на все: ходить к семейному психотерапевту, поговорить с мужем по душам, просить его, умолять, умасливать… В какой-то момент перед началом бракоразводного процесса она охотно отдала бы десять лет жизни за то, чтобы Грант вернулся в семью.

Но, уйдя из дома и поселившись у Тиффани, Грант ясно дал понять, что возвращаться не собирается. Поняв это, Бетани едва не умерла. Со временем она свыклась с мыслью, что Грант больше не вернется. Он ее разлюбил, и никакие ее слова и поступки его решения не изменят.

Ее брак приказал долго жить — как и ее самооценка. Бетани не знала, как бы она выжила, если бы не дети. Она была нужна Эндрю и Энни больше, чем когда бы то ни было, и продолжала жить только ради них.

Наконец она обратилась к адвокату. Как ни странно, его откровенность и практические советы очень ей помогли. Им удалось договориться об условиях развода. Грант выплатил третий взнос за дом, возместил расходы на машину и оплатил счета по кредитным картам. В общем, их совместная жизнь завершилась без долгов. По суду его обязали платить бывшей жене алименты в течение двух лет и перечислять пособие на детей до тех пор, пока они не закончат школу. Расходы на обучение в колледже супруги обязались выплачивать совместно, пополам. Пока Грант еще ни разу не задержал чек, но за выполнением судебного предписания строго следят. Ей же нужно в самом ближайшем будущем найти работу… Бетани старалась под любым предлогом оттянуть неизбежное.

Прошло уже полгода с тех пор, как они официально развелись, и туман только-только начал рассеиваться. Она твердила себе, что нужно жить одним днем, и училась смиряться с «новой реальностью», как называли ее новое положение родственники и друзья. Трудность в том, что сама она охотнее предпочла бы реальность старую…

Бетани отпила чаю, который уже начал остывать, и вздрогнула, когда дверь черного хода распахнулась настежь и с улицы на кухню вбежала шестнадцатилетняя Энни в коротком спортивном топике и шортах из спандекса. Девочка раскраснелась, вспотела, к щекам прилипли прядки волос. Сразу видно, только что с пробежки. Энни всегда была отцовской любимицей, поэтому она восприняла развод родителей особенно тяжело. Она занялась бегом вскоре после ухода Гранта; пробегала по восемь-десять километров в день. Если бы пробежками дело и ограничилось… Бетани куда больше волновало, что у дочери появились новые друзья, которые ей совсем не нравились.

Бетани подозревала, что ее дочь попала в плохую компанию. Девочка очень злилась на Тиффани и делала неловкие попытки ей отомстить; Бетани подозревала, что Энни подстрекают новые друзья. Хотя сама Бетани была не в восторге от новой избранницы мужа, которая, как выяснилось, была моложе его на пятнадцать лет, она боялась, что Энни, желая отомстить, наделает глупостей и, не дай бог, попадет в полицию.

Эндрю несколько раз рассказывал Бетани о выходках сестры. Среди прочего Энни от имени Тиффани звонила в редакции журналов, которые собирали добровольные пожертвования, и подписывалась на крупные суммы. Она сообщала сотрудникам ее фамилию, адрес и номер телефона. Когда Бетани поднимала щекотливый вопрос, Энни отделывалась презрительным молчанием.

— Ты не оставила записки, — мягко пожурила дочь Бетани.

Энни подошла к холодильнику и достала оттуда бутылку с водой.

— Извини, — буркнула девочка, хотя видно было, что она ничуть не раскаивается. Энни отвернула крышку, запрокинула голову и разом выпила полбутылки воды. — Я думала, ты и так знаешь, где я. Я ведь бегаю каждый день.

Бетани об этом действительно знала, но дело было в другом.

— Ну как, съездила в бюро по трудоустройству? Удалось что-нибудь найти? — поинтересовалась дочь.

Бетани вздохнула. И зачем только Энни ей напомнила!

— Вообще-то нет. — Она догадывалась, что поиски работы могут затянуться, но понятия не имела, насколько ей будет тяжело. — Как только я заикнулась о том, что хорошо пеку, их сотрудника прямо перекосило.

— Может, тебе походить по пекарням и кондитерским, предложить свои услуги?

Бетани приходила в голову такая мысль, но не очень улыбалось по восемь часов на дню проводить на кухне, в «горячем цеху».

— Нам с Эндрю все друзья завидовали, — с тоской в голосе продолжала Энни. — Ты устраивала нам самые потрясающие дни рождения и пекла самые вкусные именинные торты!

— А еще я устраивала самые веселые игры и конкурсы, например «поиски сокровищ». Ну и что? Кому это сейчас надо?

— Да ладно тебе, мама! — Энни закатила глаза.

— Вот кончится лето, и займусь поисками работы всерьез.

— Ты все время откладываешь, — упрекнула ее Энни.

Дочь, конечно, права, но Бетани уже много лет не работала и сомневалась, что кому-то пригодятся ее навыки. Скорее всего, ни на одно хорошее место ее не возьмут, и придется до конца жизни раскладывать товары по полкам в местном супермаркете или спрашивать покупателей, в какой пакет им сложить продукты — в целлофановый или бумажный…

— Может, заняться прямыми продажами, торговать косметикой? — нерешительно сказала она, косясь на дочь. — Там гибкий график, и можно быть самой себе хозяйкой…

— Мама! — Дочь смерила ее гневным взглядом. — Это просто убожество какое-то!

— Многие женщины весьма преуспевают, и потом…

— Прямые продажи, может, дело и неплохое, только не для тебя. У тебя многое отлично получается, но торговать ты не умеешь. Это не твое! Себя надо уважать!

Да уж… Последние полтора года ее самоуважение находилось на отметке ниже нуля.

— Работать в офисе мне бы не хотелось, — продолжала Бетани. Она чувствовала, что не сможет высиживать каждый день в какой-нибудь конторе с девяти до пяти.

— Тебе нужно чем-нибудь заняться для себя, — не сдавалась Энни. — И кстати, я сейчас не о работе!

Все знакомые Бетани, в том числе и психоаналитик, к которому она ходила некоторое время, твердили ей то же самое.

— Яйца курицу учат, — поддразнила она дочь.

— Разве тебе ничем, ну совсем ничем не хочется заняться просто ради удовольствия?

Бетани пожала плечами:

— Ты сейчас опять будешь смеяться и говорить, что это убожество.

— Что «это»?

Бетани вздохнула и нехотя призналась:

— Позавчера я проходила мимо магазинчика, в котором торгуют пряжей, и вдруг мне ужасно захотелось снова вязать. Помнишь, много лет назад я связала тебе плед?

— Мама! — вскричала Энни, поморщившись, как будто мать сказала какую-то глупость. — Еще бы я не помнила! С тем желтым пледом я не расставалась лет до десяти!

— Раньше мне очень нравилось вязать, но это было много лет назад.

Распахнулась и тут же с силой захлопнулась парадная дверь. После работы в местном супермаркете вернулся Эндрю. Войдя на кухню, он снял рюкзак и, не говоря ни слова, открыл холодильник. Очевидно, его там ничего не заинтересовало, потому что вынул он только банку газировки. Закрыл холодильник, прислонился к нему спиной и мрачно воззрился на мать и сестру.

— В чем дело? — спросил он, переводя взгляд с Бетани на Энни.

— Мама собирается снова заняться вязанием, — ответила Энни.

— Не собираюсь, а просто думаю, — уточнила Бетани.

— А что, у тебя получится. — Энни кивнула.

— Ага, — согласился Эндрю, срывая с банки кольцо.

Бетани вовсе не разделяла уверенности детей. Ей казалось, что на все нужно слишком много усилий — на поиск работы, на устройство своей жизни, даже на вязание.

— Может, и займусь, — нерешительно пробормотала она.