Страница 9 из 20
Вера превращается в тень самой себя. Со Стасом они больше не видятся. Даже случайно не пересекаются в подъезде. А ее охватывает синдром двигательной активности. Каким-то инстинктом самосохранения Вера понимает, что если будет сидеть дома, то сойдет с ума. У нее появляется странная привычка вставать на рассвете и бегать в соседнем парке. Уже светло, улицы политы и пустынны. Вера бежит, ритмично переставляя ноги и старательно чередуя вдохи и выдохи. И эта ее сосредоточенность на простых действиях, и тишина, и пустота вокруг странным образом не позволяют ей врать самой себе.
И Вера признается. Что она вляпалась. В ее-то тридцать один год. Ее угораздило. Умудриться. Влюбиться в первый раз в жизни.
Со свойственной ей самоиронией Вера даже испытывает парадоксальное чувство гордости за себя. Уж выбрала, так выбрала. Любить — так королеву…
Красивый, талантливый, сексуальный.
К концу второй недели ее забегов в голове у нее сама собой оформляется мысль. Складывается, как паззл, из того, что она видела и слышала на съемках. Из того, о чем читала в Интернете.
Стас явно стоит и может больше, чем снимать полуголых девиц для рекламы нижнего белья. И то, сколько времени и сил он потратил на реализацию идеи с Вериными фотографиями, и то, какие этот проект получил отзывы — лишнее тому подтверждение. Но он как будто находится внутри прозрачного куба из рекламных проектов, красивых моделей, глянцевых журналов. И выбраться из него он не может.
Впрочем, одергивает себя Вера, может ему там хорошо. Взрослый самодостаточный мужчина. Наверняка лучше всех знает, что именно для него подходит. А она один раз уже вторглась в его жизнь. Хватит. Лучше любить на расстоянии. Все равно ей ничего не светит. Зато не так больно.
Над городом уже две недели стоит все та же удушающая, отнюдь не майская жара. Балкон постоянно открыт, но оттуда если и слышно что, то только музыку. У Стаса очень разнообразные музыкальные вкусы, но преобладает старый добрый рок-н-ролл.
А в тот вечер с балкона доносятся мужские голоса.
Ведомая каким-то иррациональным, не поддающимся объяснению чувством, Вера выходит на бывший до этого запретной территорией балкон. Прислушивается. Сочный хрипловатый голос Стаса. От него что-то опять начинает сладко ныть внутри. Как же она, оказывается, по нему соскучилась! Чуть более высокий, периодически взрывающийся хохотом второй голос.
Вера вспоминает. «Моя унылая гетеросексуальная ориентация». Так-то оно, конечно, так… Вера сама не понимает, какой бардак творится у нее в голове, да только действует она еще более безрассудно. В сжатые темпы приведя себя в порядок, выходит на лестничную площадку и нажимает на кнопку звонка квартиры номер семьдесят шесть.
Открывший дверь Стас не скрывает своего удивления при виде Веры.
— Привет.
Стас молчит. «Сейчас он у меня перед носом дверь захлопнет», — как-то отстраненно думает Вера.
— Добрый вечер! Как кстати, — гость Стаса материализуется у него за плечом. Такой же высокий, только гораздо более… плотный. Кудрявые русые волосы, серые глаза. Дружелюбно улыбается, в отличие от Стаса. — Нам женский взгляд совершенно необходим.
Он как-то странно говорит, вроде бы по-русски, чисто, правильно, без акцента. Но чуткое Верино ухо улавливает какой-то диссонанс. «Наверное, приезжий», — решает она.
— Вера, познакомься, — Стас справился с изумлением, и, видимо, принял решение не выставлять ее вон. — Это Денис Кузьмин. Мой давний знакомый. Тоже фотограф. Ныне гражданин Канады.
— Я гражданин мира, — поправляет тот, — и можно просто Дэн.
— Дэн, это Вера Хомяк. У вас в Канаде про нее, наверное, пока еще не знают, но у нас она культовая фигура. Самый мощный литературный критик столетия.
— Стас, прекрати… — оказывается, она еще способна удивляться. Тому, как такие лестные по форме слова могут принести столько боли, когда знаешь, что их говорят неискренне. Дэн перебивает ее самым невежливым образом.
— Верочка, какое чудо! — хватает Верину руку, целует. — Вот удача. Впрочем, какая же это удача… Ну, старик, спасибо тебе огромное, — это он уже Стасу.
— А в чем дело-то? — Верин вопросительный взгляд адресован Стасу, но он его игнорирует, поворачивается спиной и отправляется к барной стойке, на которой стоит початая бутылка и стаканы.
Дэн увлекает Веру к дивану, на котором лежат несколько упитанных папок.
— Вера, виски будешь? — спрашивает Стас.
— Подожди, старичок, первым делом самолеты, — отвечает за нее Дэн. Разгребает папки, усаживает Веру на диван, плюхается рядом. — Значит так, Верочка, есть такой проект…
Да, проект интересный. «Женские лица русской литературы». Почему именно женские — фиг поймет. Суть проекта заключалась в том, чтобы найти среди современных девушек и женщин Татьяну Ларину, Наташу Ростову, Сонечку Мармеладову и прочих героинь русской классики. И сделать по две фото. Одну — в одежде той эпохи, другую современную. По задумке авторов проекта, это должно показать, что русская классика жива и актуальна. Идея спорная. Но увлекательная.
Вера и Дэн сидят на диване, разглядывая папки с фотографиями. Дэн, поняв, какой перед ним неиссякаемый источник информации, делает пометки — на обороте фото, в блокноте. Стас с отсутствующим видом бродит по комнате, делая вид, что ему не интересно. Однако, через какое-то время одна из реплик Дэна его цепляет, и он присоединятся к их дискуссии. Причем делает это наиприятнейшим для Веры образом — садится на подлокотник дивана с ее стороны.
Обтянутое джинсой бедро касается ее руки. Он наклоняется, показывая что-то Дэну на фотографии, и перед ее лицом — его мускулистая, покрытая темными волосками рука. Это какая-то сладкая восхитительная пытка. Вера точно знает, что не пожалеет о том, что рискнула сегодня позвонить в его дверь. Что бы потом ни случилось.
Ближе к полуночи Дэн спохватывается, сгребает папки, многословно извиняется и благодарит. Пытается договориться со Стасом о встрече, но тот отмахивается — «Созвонимся». Наконец, прощается и уходит.
«Мне тоже пора» — вот что надо сказать Вере, и тоже быстренько валить домой. Пока не наделала глупостей, о которых потом будет жалеть. Вместо этого…
— Я помню, что тебе не нужны мои извинения. Но все-таки считаю нужным еще раз…
— Вера, не надо, — Стас поднимает руку. Тяжело вздыхает и какое-то время смотрит в темное окно.
— Ты, наверное, права была насчет разумных белок.
— Чего? — у Веры округляются глаза.
— Я часто веду себя так, как будто никого нет вокруг. Делаю так, как хочу. Так, как мне удобно. И мне плевать на то, что думают и как относятся к этому другие. Рано или поздно это плохо заканчивается. Как тогда.
Стас наконец-то решается посмотреть ей в глаза.
— Все ты правильно сделала. Надо было взять еще бейсбольную биту и врезать мне как следует.
— У меня нет биты, — растерянно отвечает Вера.
— Я тебе подарю, — усмехается Стас.
От его слов и улыбки бесследно растворяется все плохое, что Вера придумала про него. Она не может сдержаться и улыбается в ответ.
— Спасибо, что помогла Дэну, — Стас наливает в стакан виски и протягивает ей.
Вера с сомнением смотрит на стакан.
— За успешную реализацию проекта, — Стас толкает ее стакан своим. Вера отпивает чуть-чуть. Гадость какая. Лучше разговаривать, чем это пить.
— По-моему, Дэн в легкой панике. Или мне показалось?
— Конечно, показалось. Он в полном ах*е, — Стас замолкает, отпивает еще виски. — Короче, паника у него не легкая. Уже тяжелая. У него нет серьезного опыта работы в области портретного постановочного фото.
— А почему же тогда именно его пригласили на этот проект?
— Потому что у него офигенная репутация серьезного фотографа. Настоящего фотохудожника, — как ни старается Стас говорить безразлично, оттенок горечи в его словах спрятать не удается. Он наливает себе еще.
— А, по-моему, у тебя бы это получилось гораздо лучше, — осторожно произносит Вера.