Страница 6 из 30
Брианна вообще никогда не видела отца и благодаря этим сведениям могла бы хоть что–то узнать о нем. Что же до Клэр… Ему уже пришла в голову мысль, которая если еще не посетила ее саму, то, скорее всего, лишь из–за потрясения. Ей уже дважды удалось пересечь барьер времени, а раз так, то, по крайней мере в теории, это получится у нее снова.
И если Джейми Фрэзер не погиб при Куллодене…
В затуманенном янтаре ее глаз Роджер увидел искру понимания — эта мысль пришла и к ней. Клэр и обычно–то была бледной, сейчас же ее лицо было того же цвета, что и лежащий перед ней на столе нож для вскрытия конвертов, сделанный из слоновой кости. Пальцы Клэр сомкнулись на его рукояти, стиснув с такой силой, что побелели костяшки.
Долгое время она молчала, пристально глядя на Брианну, потом повернулась к Роджеру.
— Да, — произнесла она едва слышно. — Да. Выясните это для меня. Пожалуйста. Выясните.
Глава 3
ФРЭНК И НОВОЕ ОТКРЫТИЕ
Инвернесс, 9 мая 1968 года
Пешеходное движение по мосту через реку Несс было оживленным: люди устремлялись домой, к своему вечернему чаю. Роджер шел передо мной, его широкие плечи защищали меня от толчеи.
Я ощущала, как мое сердце тяжело бьется о жесткую обложку книги, которую я прижимала к груди. Это происходило всякий раз, когда я останавливалась, чтобы подумать, что мы на самом деле делаем. Потому что сама не знала, какой из двух возможных вариантов хуже: выяснить, что Джейми не пережил Куллодена, или узнать, что он спасся.
Мы брели назад к дому пастора, и мост отзывался на наши шаги приглушенным эхом.
— Эй ты, смотри, куда прешь! — выкрикнул Роджер, проворно убрав меня с пути велосипедиста, пытавшегося, не сбавляя скорости, проехать по мосту против движения толпы.
— Простите! — донесся извиняющийся отклик, и велосипедист махнул рукой через плечо, ввинтившись между двумя группами школьников.
Я оглянулась, надеясь увидеть позади Брианну, но ее нигде не было.
Мы с Роджером провели день в Обществе охраны древностей. Брианна спустилась вниз, в отдел горских кланов, чтобы сделать фотокопии документов по составленному Роджером списку.
— Очень любезно с вашей стороны взять на себя все эти хлопоты, Роджер, — сказала я, повысив голос, чтобы он услышал меня, несмотря на гул на мосту и шум стремительного речного потока.
— Да ерунда, — ответил он, слегка смутившись, и подождал, пока я нагоню его. — Мне, видите ли, любопытно.
На его лице появилась легкая улыбка.
— Вы ведь знаете, наш брат историк терпеть не может оставлять тайны нераскрытыми.
Он мотнул головой, пытаясь откинуть назад пряди темных волос, растрепанные налетевшим порывом ветра.
Уж кого–кого, а историков я знала. С историком я прожила двадцать лет. Фрэнк тоже не хотел оставить в покое эту загадку. Правда, и решать ее по–настоящему он тоже не хотел. Фрэнк умер два года назад, и теперь это было мое дело — мое и Брианны.
— Вы уже получили ответ от доктора Линклатера? — спросила я, когда мы спустились под арку моста.
Хотя близился вечер, солнце здесь, на севере, стояло еще высоко. Его лучи пробивались сквозь листву высаженных вдоль реки лаймовых деревьев и придавали розоватое свечение стоявшему под мостом гранитному кенотафу.
Роджер, щурясь от ветра, покачал головой.
— Нет, но с тех пор, как я написал ему, прошла всего неделя. Если не получу ответ к понедельнику, то попробую позвонить. Не беспокойтесь, — добавил он с улыбкой, — я был очень осмотрителен. Ничего конкретного я ему не сообщил, только общее направление исторических исследований. Написал, что мне нужен список — если таковой существовал — офицеров–якобитов, прятавшихся в крестьянской хижине в Линахе после Куллоденского побоища, а если сохранились какие–либо сведения о человеке, избежавшем казни, то не мог бы он указать мне документальные источники.
— Вы знакомы с Линклатером? — спросила я, перемещая книги вбок, чтобы дать отдых левой руке.
— Нет, но я отправил свою просьбу на бланке колледжа Баллиоль и тактично упомянул о мистере Чизрайте, моем старом наставнике, который действительно знает Линклатера.
Роджер ободряюще подмигнул, и я рассмеялась.
Его яркие, светящиеся зеленые глаза выделялись на фоне оливковой кожи. Может, любопытство и вправду играло определенную роль в выяснении истории Джейми, но я прекрасно понимала, что тут замешан и другой, более глубокий интерес — к Брианне. Более того, мне было известно, что его чувства не безответны. Чего я не знала, так это догадывается ли об этом Роджер.
Вернувшись в кабинет покойного преподобного Уэйкфилда, я с облегчением опустила книги на стол и рухнула в кресло у камина, Роджер пошел на кухню за стаканом лимонада.
Несколько глотков кисловато–сладкой жидкости позволили мне восстановить дыхание, но стоило бросить взгляд на стол, на лежавшую там стопку книг, как сердце учащенно забилось.
Есть ли там что–нибудь о Джейми? Мои ладони, сжимавшие холодное стекло стакана, внезапно вспотели, и я постаралась отогнать эту несвоевременную мысль. Не заглядывай слишком далеко вперед, предостерегла я себя. Посмотрим, что удастся обнаружить, а уж там видно будет, как поступить.
Роджер скользил взглядом по корешкам книг и подшивок, пытаясь найти другие возможности. Преподобный Уэйкфилд, ныне покойный приемный отец Роджера, помимо пасторского служения был еще и историком–любителем, завзятым краеведом и ужасным барахольщиком — на его полках вперемежку теснились букинистические и современные издания, раритеты и дешевые брошюры, подшивки журналов, папки с газетными вырезками и другие материалы.
Поколебавшись, Роджер опустил руку на стопку книг на ближайшем столе. То были книги, написанные Фрэнком, — впечатляющее достижение, насколько я могла судить, прочтя хвалебные отзывы, напечатанные на запыленных суперобложках.
— Вы когда–нибудь читали это? — спросил он, взяв томик, озаглавленный «Якобиты».
— Нет, — ответила я, сделала еще один глоток лимонада и закашлялась. — Нет, я не могла.
После возвращения я решительно отказалась иметь дело с какими–либо материалами, относившимися к истории Шотландии, хотя Фрэнк специализировался, в частности, на восемнадцатом веке. Зная, что Джейми мертв, вынужденная жить без него, я старалась избегать всего, что могло вызвать в памяти его образ. Правда, все эти старания ничего не давали — как можно было выбросить его из головы, когда Брианна ежедневно напоминала о нем самим своим существованием. Но так или иначе, я просто не могла читать ничего из того, что имело отношение к этому пустому, никчемному Красавчику принцу Чарли или его несчастным сторонникам.
— Понятно. Я просто подумал: может быть, вы знаете, что есть шанс обнаружить что–то полезное.
Роджер умолк, на его скулах выступил румянец.
— А… э–э… ваш муж — я имею в виду Фрэнка, — поспешно добавил он. — Вы говорили ему… э–э… о…
Вконец смутившись, он не закончил фразу.
— Разумеется говорила! — ответила я, кажется излишне резко. — А как вы это себе представляете — я захожу в его кабинет после того, как отсутствовала три года, и говорю: «О, привет, дорогой, что бы ты хотел сегодня на ужин?»
— Нет, конечно нет, — пробормотал Роджер.
Он отвел взгляд в сторону и уставился на книжные полки, смутившись так, что побагровела даже шея.
— Прошу прощения, — сказала я, глубоко вдохнув. — Вы задали правильный вопрос, просто рана еще не совсем зажила.
Вернее было бы сказать: «вовсе не зажила». То, насколько она оказалась свежа, удивило и испугало меня, и, поставив стакан на стол, я подумала, что, если разговор на эту тему продолжится, мне потребуется что–нибудь покрепче лимонада.
— Да, я рассказала ему все. О камнях, о Джейми. Обо всем.
Некоторое время Роджер молчал, глядя на стопку книг Фрэнка с фотографией автора на задней обложке — худощавого, смуглого и привлекательного, улыбающегося потомкам.
— И он поверил вам? — тихо спросил Роджер.