Тот, кого ищут

Но ведь Макс не такой человек?! Он никого не запугивает и не унижает.

Энн осторожно коснулась руки Макса.

— Послушай, это не мое дело, но я вижу, что ты нервничаешь. Что-то случилось с той женщиной, которая приехала к тебе на работу? Мишель, кажется?

— Не знаю! — Он и в самом деле не знал. И не хотел знать. И думать об этом не хотел.

— Ну хорошо, — ответила Энн и тут же пожалела о том, что спросила.

— Я испугал тебя! Какой же я идиот! Послушай, я так не поступаю. Эти сволочи — они делают что хотят и сводят меня с ума.

— Они — это кто?

— Забудь!

Сейчас Энн могла бы объяснить Максу, каково это — сидеть в несущейся на бешеной скорости машине и слушать излияния человека, который не в состоянии сдержать свой гнев. Но, пожалуй, это была неудачная идея. Во всяком случае, в данный момент.

— Надо бежать, — пробормотала машинально Энн, она не собиралась говорить это вслух.

— Я не собираюсь бежать! — Макс крепко сжал ладони Энн. — Нет оснований. У меня трудный период — но я справлюсь. Кстати, ты любишь бейглы? — Он старался казаться спокойным. — Знаешь маленький ресторанчик в Сент-Мартинвилле, «Бейглы у милашки». Там правда очень мило и подают хорошие бейглы.

— Не знаю, — ответила Энн. Бейглы были некстати, но уж совсем некстати был Сент-Мартинвилл.

Если бы не проливной дождь с туманом, она, конечно, узнала бы места, по которым они проезжали, — и уговорила бы Макса поехать в любой другой городок. Куда угодно, только не в Сент-Мартинвилл, где она выросла и откуда уехала однажды и навсегда. Этот период ее жизни закончился.

— Тебе там понравится, — продолжал Макс. — Бейглы на любой вкус. Пряные соусы, мягкий сыр, копченый лосось, каперсы, прозрачные колечки лука — ты только представь, — и отличный кофе.

— Нью-йоркская еда, — вздохнула Энн.

— Ничего подобного. По всему миру люди едят бейглы. Зайдешь со мной? Перекусим.

Отступать было некуда. В конце концов, все те, кого Энн знала в Сент-Мартинвилле и кто знал ее, либо уехали из города, либо умерли. Во всяком случае, большинство из них. А те, кто остался, вряд ли узнают в ней ту неуверенную в себе девушку, какой она была в Сент-Мартинвилле. Энн знала, что изменилась до неузнаваемости, и внешне, и внутренне.

Надо было принимать решение. Энн совсем не хотелось оказаться в Сент-Мартинвилле, но оставаться в машине с Максом, готовым сорваться в любую минуту, было невыносимо. Так или иначе, надо было выбраться из машины, и тогда она сама о себе позаботится.

— Так ты не успел позавтракать у «Паппи»? Хорошо, составлю тебе компанию. Почему бы и нет? Бейглы так бейглы. Идея мне нравится, — согласилась Энн, решив, что предложение уехать в другое место не может не вызвать у Макса подозрения.

— Я хорошо позавтракал, — ответил Макс, пытаясь угадать настроение Энн. — Но, честно говоря, я не помню, когда это было, так что парочка бейглов мне не помешает.

— Тогда поехали, — сказала Энн.

Что ж, Макс всегда держал ситуацию под контролем и никогда не говорил лишних слов.

Он внимательно посмотрел на свою спутницу: уж не смеется ли она над ним? Нет, Энн не смеялась. Ее тянуло к нему даже сейчас, когда она не могла справиться со с трахом.

После всех несчастий, обрушившихся на Энн в Сент-Мартинвилле, ее считали паршивой овцой. За спиной перешептывались: «Она — омерзительна!», «Держись от нее подальше! Не подпускай к ней Джона! Скольким мужикам она жизнь испоганила!». Бездоказательная ложь — но оправдываться было бесполезно. Энн ошиблась дважды — и об этом знали все. Эти ошибки чуть не стоили ей жизни и навсегда погубили ее доброе имя в Сент-Мартинвилле.

Машина въехала в город. Дождь распугал прохожих, и улицы были пустынны.

— Ты здесь сориентируешься? — спросила Энн дрожащим голосом. Она не смотрела по сторонам. Жаль, нельзя натянуть капюшон — ничего, она сделает это, как только выйдет из машины.

— Это небольшой городок. Чуть зазеваешься — и проехал. Но здесь хорошо. Чувствуешь себя комфортно.

Энн пожала плечами — ей комфортно не было. Дождь не утихал. Лил как из ведра — как в Туссэне. Вот где сейчас она должна быть — в Туссэне, «У Паппи», на своем рабочем месте. Это совсем на нее не похоже — где-то мотаться в рабочее время. Больше она этого себе не позволит.

— Так где эта твоя «Милашка»? — Энн не могла вспомнить этого ресторана — возможно, его открыли после ее отъезда.

— Рядом с церковью Святого Мартина. И церковь действует.

Церковь размещалась в белом одноэтажном здании с небольшой колокольней над входом, гордостью горожан и главной местной достопримечательностью. У входа выстроилась небольшая очередь желающих подняться наверх и осмотреть здание. Посетителей тут всегда было много, а дождь только усиливал их желание спрятаться под крышей какого-нибудь примечательного здания. В детстве Энн любила бывать в этой церкви и часто пряталась в церковном Саду вечного поклонения около статуи Евангелины Аккадской, где всегда царили мир и покой. Она считала, что Евангелина следит за ней и охраняет ее, а также всех детей и эльфов. Да-да, именно эльфов. Энн не сомневалась в том, что эльфы существуют и живут в саду среди цветов. Никто никогда не пытался ее разуверить в этом, просто потому, что Энн хранила свою веру в глубокой тайне.

Свернув на Гамильтон-стрит, они проехали два квартала, и Макс свернул в узкий проезд между домами. Энн с тоской смотрела в окно машины — все было до боли знакомо. Макс с трудом припарковался во дворе перед рестораном, где уже стояла дюжина машин. Ресторан представлял собой небольшое одноэтажное здание с большим окном, за которым клубилась толпа посетителей, и стеклянной дверью. Неизвестно, кто создал замечательную вывеску «Бейглы у милашки», но этот человек явно не был профессионалом. Бирюзовые буквы вывески были разной высоты и становились все меньше по мере приближения к концу названия. Когда автор этого шедевра осознал свою ошибку, он решил исправить ее, разместив между буквами желто-коричневые кружочки с пятнышками и дыркой в середине. Энн решила, что они, видимо, изображали бейглы.

Выключив двигатель, Макс не торопился выходить из машины. Энн подумала, что сидящий рядом с ней обаятельный мужчина, мускулистый, темноволосый и голубоглазый, с ямочкой на квадратном подбородке и чуть приподнятыми уголками хорошо очерченного рта, не догадывался о том, какие мысли и желания он у нее возбуждает и как часто по вечерам она мечтает оказаться рядом с ним в неформальной обстановке. А если бы догадался — наверняка посмеялся бы над ней или пожалел.

Макс вышел из машины, а Энн не могла заставить себя подняться. Макс открыл дверцу с ее стороны и протянул ей руку.

— Энни, что случилось? — Макс, нахмурив брови, смотрел на нее сверху вниз. — Что-то не так, я вижу.

— Ничего не случилось. — Энн оперлась о его руку и вышла из машины.

Они снова оказались под проливным дождем.

— Нет, что-то случилось. Этим утром тебя не было у «Паппи», а ты никогда не пропускаешь работу. — Макс смахнул с ресниц капли дождя. Он уже жалел не только о том, что сказал Энн сейчас, но и о том, как поступил по отношению к ней сегодня утром. Хорошо было бы перевести стрелки часов назад, но, к сожалению, это невозможно.

— Вот это да! Оказывается, я должна сообщать тебе, где была и что делала! — Выйдя из машины, Энн почувствовала себя увереннее.

Похоже, они зашли в тупик. Но кто-то из них двоих должен был прекратить перепалку — и это был, конечно, Макс.

— Ты права, прости меня. У меня было очень тяжелое утро, а когда я тебя увидел — это было как спасательный круг. Рядом был кто-то разумный и трезвомыслящий. Рядом с тобой я чувствую себя спокойней. И мне хотелось, чтобы ты была рядом.

— Похоже, нам обоим сегодня утром не повезло. Мое утро было не лучше твоего, Ирен убежала, пришлось ее ловить. — Энн не собиралась пускаться в объяснения, и вот теперь она солгала. Она ненавидела вранье — но в последнее время лгать приходилось слишком часто.