Страница 42 из 69
— Это не одно и то же, Итон!
Почему никто не понимает, что украсть чужого жениха и просто переспать с чьим-то парнем — это совершенно разные вещи?!
— Дело не во мне и Дексе, а в Рейчел. Я бы никогда так с ней не поступила, — продолжала я, ужасаясь тому, что мой друг на ее стороне.
Он взглянул на меня и, склонив голову набок, недоверчиво усмехнулся:
— Правда?
— Никогда, — повторила я, перебирая в уме всех парней Рейчел. Они были в высшей степени непривлекательны. У того, с кем она встречалась в университете, — у самого представительного из них (его звали Нат), — были сутулые плечи и писклявый голос.
— Ну, если ты так говоришь… — скептически отозвался Итон.
— Что ты имеешь в виду? Я никогда, никогда в жизни даже не пыталась увести у Рейчел парня.
Он криво улыбнулся. Понятно, к чему он клонит: я переспала с Маркусом, даже зная, что Рейчел к нему неравнодушна.
— Отвяжись, Итон. Маркус не был ее парнем. Они только целовались. И то один раз. Ничего бы у них не вышло.
— Я не о Маркусе думал.
— А о чем?
— Ну… я подумал о том, что ты бы сделала с Рейчел ровно то же самое, если бы тебе представилась такая возможность. Если бы ты влюбиласьв ее парня, ничто бы тебя не остановило. Ни чувства Рейчел, ни уколы совести по поводу того, что ты уводишь кавалера у лучшей подружки. Ничто.
— Нет! — твердо сказала я. — Неправда.
Итон чуть наклонился вперед и указал на меня пальцем.
— Мне кажется, в твоем прошлом было много, очень много случаев, когда ты добивалась именно того, чего хотела. Что бы это ни было. До сих пор Рейчел всегда была на вторых ролях. И ты бессовестно взваливала на нее обязанности фрейлины. Пока мы учились в школе, она была у тебя на побегушках и позволяла своей лучшей подруге блистать. Тебе это нравилось. А теперь все изменилось, и ты лезешь на стену.
— Это… это неправда! — выпалила я, чувствуя, что краснею. — Ты просто несправедлив.
Итон не ответил и продолжал, вышагивая взад-вперед перед своим камином:
— Ты была звездой школы. Звездой колледжа. Звездой Манхэттена. И Рейчел помогала тебе сиять. А теперь ты не можешь встать на ее место и порадоваться за нее.
— Порадоваться, когда она украла у меня жениха? Ты, наверное, шутишь?
— Дарси, ведь ты сделала то же самое! Было бы совсем другое дело, если бы ты действительно любила Декса и не изменяла ему.
— Но они начали первые.
— Это не имеет никакого отношения к делу.
— Как ты можешь?..
— Потому что ты, Дарси, никогда не задумываешься над собственными поступками. Всегда пытаешься взвалить вину на другого.
Итон припомнил ту давнюю историю в старшей школе. Почему я подала документы в Нотр-Дам, хотя знала, что это давняя мечта Рейчел, и как та расстроилась, когда я прошла, а она нет.
— Яне знала, что она так сильно хочет в Нотр-Дам.
— Это была ее мечта. Не твоя.
— Насколько я понимаю, она имеет право увести у меня жениха, а мне нельзя было подать документы в этот идиотский колледж?
Он сказал:
— Если уж мы об этом заговорили, Дарси, то почему бы тебе не ответить на один вопрос? Ты действительно туда прошла?
— Куда? — спросила я.
— Тебя приняли в Нотр-Дам или нет?
— Да. Приняли, — ответила я. Я сама почти что поверила в ту неправду, которую сказала всем своим друзьям много лет назад. Нотр-Дам был великой мечтой Рейчел, но я тоже подала туда документы, подумав о том, как будет здорово, если мы станем соседками по комнате. Помню, как получила письмо с отказом и почувствовала что-то вроде поражения. И потому придумала эту безобидную ложь, а затем обезопасила себя, сказав, что в любом случае собираюсь в Университет Индианы.
Итон покачал головой.
— Я тебе не верю, — сказал он. — Ты не прошла в Нотр-Дам.
Я взмокла. Откуда он знает? Неужели видел письмо? Или взломал компьютер в приемной комиссии?
— При чем здесь этот колледж?
— Я тебе объясню, Дарси. Сейчас я тебе все объясню. Ты всегда соперничала с Рейчел. С самого начала и до сих пор. Во всем. И теперь тебя гложет то, что Декс выбрал Рейчел. Он предпочел ее тебе. — Я попыталась возразить, но он продолжал — жестоко, властно и громко: — Декс захотел остаться с ней, а не с тобой. Не говоря уже о том, что ты сама решила его бросить. Не говоря уже о том, что ты ему изменила. Не говоря о том, что вы с ним совершенно не подходили друг другу и счастливо избежали развода, потому что не поженились. У тебя в голове только одно: что Рейчел тебя обошла. И это для тебя самое страшное, Дарси. Я говорю тебе как друг: нужно забыть о том, что было, и жить дальше, — наставительно закончил Итон.
Я покачала головой. Сказала, что он не прав, что никто, никто на моем месте не радовался бы за Рейчел. Я поняла, что сейчас у меня начнется истерика — просто от отчаяния, что он не хочет взглянуть на все моими глазами, точно так же, как не хотел Маркус.
— Итон, даже если бы они не стали встречаться за моей спиной, даже если бы их роман начался после нашего разрыва, это все равно было бы… просто неправильно. Потому что нельзя вступать в связь с бывшим парнем своей подруги. И точка. Почему мужчины никак не могут понять, что это очень важно?
— Она его любит, Дарси. И это главное.
— Перестань об этом твердить! Не хочу даже слышать слово «любовь». Любят они друг друга или нет — это не имеет отношения к делу… Ты не знаешь, что такое дружба.
— Дарси, не обижайся, я говорю этого не для того, чтобы сделать тебе больно. Я о тебе забочусь, ведь именно за этим ты приехала ко мне в гости… — сказал он, изображая пальцами в воздухе кавычки на слове «гости». — Но…
— Что — но? — робко спросила я, боясь услышать ответ.
— Мне кажется, это ты не знаешь, что такое дружба, — ответил он сердито. — Не знаешь. И поэтому сейчас сидишь здесь в полном одиночестве. Объявив войну Рейчел, Клэр, отцу своего ребенка, даже собственной матери, которая, как тебе известно, понятия не имеет, где ее дочь! И на меня ты тоже злишься.
— Я не виновата, что вы все меня предали.
— Тебе нужно хорошенько подумать о своем поведении, Дарси. И понять, что это все — следствие твоей ограниченности.
— Я не ограниченная, — сказала я неуверенно.
— Ограниченная. Ты крайне эгоистична, избалованна, с извращенной системой ценностей.
Итон зашел слишком далеко. Может быть, я и в самом деле немного легкомысленна, но все остальные его обвинения просто смешны.
— Какого черта!.. Что ты имеешь в виду?
— То, что ты на пятом месяце беременности. И за все это время ровным счетом ничего не сделала для своего будущего ребенка. Ты приезжаешь в Лондон, так сказать, в гости, хотя явно не собираешься возвращаться в Нью-Йорк — и в то же время ничуть не заботишься о малыше. Начать хотя бы с того, что ты слишком мало ешь, — очевидно, ради того, чтобы остаться стройной, пусть даже ценой здоровья ребенка. Вчера ты выпила два бокала вина. И вместо того чтобы подумать о малыше, которого тебе придется растить одной, бросаешь деньги на ветер, делая какие-то безумные покупки. Просто страшно смотреть, насколько ты безответственна.
Я сидела ошеломленная. А разве может быть иначе, если тебе говорят, что ты плохая подруга, безответственная мать и пустая, эгоистичная женщина? Даже если вспомнить некоторые обвинения, которые мне доводилось слышать от своих бывших, это была беспрецедентная атака. Итон сказал столько гадостей, что я просто не знала, как защищаться.
— Я принимаю витамины, — возразила я.
Итон посмотрел на меня так, будто хотел сказал: «Если это все, на что ты способна, то я умываю руки». Потом он сообщил, что идет спать. И, судя по выражению его лица, мне не стоило следовать за ним. Он явно не хотел видеть меня в своей комнате.
Но чтобы окончательно в этом удостовериться, я после долгого сидения в гостиной (где я зализывала раны и еще раз прокручивала в уме его речь) решила выйти в коридор и проверить дверь спальни. Не то чтобы я действительно ее открыла — у меня же есть гордость, в конце концов! — но просто хотелось понять, действительно ли Итон так презирает меня. Может быть, он уже сожалеет о своих резких словах? Может быть, переменил свое мнение обо мне, когда немного успокоился? Я взялась за дверную ручку и осторожно нажала на нее. Она не поддалась. Итон заперся. В этой двери, холодной и неумолимой, было нечто такое, что заставило меня одновременно разозлиться, расстроиться и преисполниться стойкости.