Страница 41 из 51
— Ну решили и не препятствовать, — вставил водитель. — Только странно, что это, оказывается, не вы.
Виктор Арнольдович отчего-то в этот миг не испытывал ни радости, ни облегчения.
— Вам так нужна была их смерть? — спросил он.
— Да зажились, зажились старички на свете, — вместо водителя отозвался лжеслепец. — День деньской сидели, капусткой своей только и знали баловаться, давно их надо было менять.
— Что ж сами-то не убили?
— Нельзя, — вздохнул водитель. — Вы, Серебряков, не думайте, мы по закону живем. Короля и императора никто не может замочить из своих. А тут, думаю себе: вот она, удача! Уж Серебряков-то, ежели он тот самый Серебряков, уж он-то должен их – обязательно!.. Так что, правда, что ли, не вы? Кто же их тогда?
Ясно было: Колобуил. Но ему-то это зачем? И ведь в один миг сделал то, о чем он, Виктор Арнольдович, мечтал столько лет! Что это, подарок или еще какая-то игра.
Водитель сказал:
— Ну не вы – так и не вы, нам-то что. Главное – дело сделано. — Он повернулся к своему сотоварищу: — Не знаю как тебе, а мне – так и без разницы вовсе.
— Да и мне, — отозвался тот.
— И что ж теперь – ни королевства, ни империи? — спросил Серебряков.
— Это еще с чего? — удивился водитель.
— Такие колоссы не исчезают, — изрек бывший слепец. — Произошло самое обычное… — Вдруг он сел на один из стульев-тронов и произнес на чистом французском: — Le roi est mort. Vive le roi! [23] — и сразу в лице его с бесцветными глазками появились какие-то свинячьи черточки.
— L`impereur est mort. Vive l`impereur! [24] — провозгласил водитель, садясь рядом с ним на соседний трон, и рябая кожа лица теперь напоминала корку, какая бывает на плохо выпеченном черством хлебе. — И капустку, капустку сюда давай! — уже повелительно бросил он Серебрякову.
Виктор Арнольдович с облегчением избавился наконец от этой банки.
Новые монархи сразу принялись чавкать, хватая прямо из банки грязными руками – видимо, без этих "полутора кил" еще не ощутили себя полновесными монархами своих необъятных владений.
— Однако, — чавкая, проговорил новоиспеченный король, — die Verpflichtungen des Staates werden bei beliebigen Umstдnden gesichert. [25]
— Да, да, — подтвердил император, — do not doubt, all obligations are executed. [26]
— Именно так, — переходя на русский, сказал со своего трона король. — Тем более, что ваши обязательства целиком выполнены. — С этими словами он достал из кармана и помахал в воздухе обоими замшевыми мешочками.
— Когда вы получили второй? — спросил Серебряков.
— Так ведь тут, на полу лежал, — удивился вопросу император.
— Прямо рядом с покойниками, — кивнул король. — А что, не вы положили?
Виктор Арнольдович покачал головой.
— Выходит, кто их замочил, тот и положил, — сказал император. — Нам-то в конце концов какое дело? Нам главное – что все без обмана, по-честному. Верно я говорю?
— Верно, — подтвердил король. — А раз по-честному – так и мы по-честному.
— Так что ваш товар в "ЗИСе" вас ждет, — продолжил император, бывший водитель. — Вы дорогу, Серебряков, небось сами-то найдете, не заплутаетесь? А то мне теперь как бы и не по чину вас провожать.
— Найду, — кивнул Виктор Арнольдович.
— Да это я так спросил, для проверки, — сказал император. — Все равно дам провожатого, по городу ведь кто-то должен машину вести. — И обратился к королю: — Говорил же – дошлый мужик! Я сразу смекнул – шаги считает. Если бы этим доложил, — он указал на покойников, — они б его, небось, сразу прикончили.
— Факт! — подтвердил свинорылый король. — Не любили усопшие такой дошлости в людях. А кабы еще проведали, что он вовсе и не Полтораев, а Серебряков!.. К тому же – Арнольдович!.. А по мне – хоть горшком назовись… Капустку-то недурственную принес, а?
— Хороша капустка, — согласился император. Еще почавкав с минуту, опять перевел взгляд на Серебрякова. — Так вот, коли дорогу найдете, то там, в "ЗИСе", вас товар и дожидается, — сказал он. — А раз вы по-хорошему, с капусткой – так и товар вам с довесочком.
Виктор Арнольдович не понял:
— С каким еще?
— Хороший такой, аккуратный довесочек, — усмехнулся свинорылый. — Тут на полу лежал. Да только нам без надобности, мы его в машину перенесли. Нам задаром достался, а тебе, стало быть – за капусточку. Ежели ты со вкусом мужик – должен бы оценить. — С этими словами он совсем не по-императорски пронзительно свистнул в два пальца, и на пороге возник мальчонка – тот самый, что когда-то вел Виктора Арнольдовича от Парка культуры.
Император протянул ему свой фонарик-жучок и приказал:
— Отведешь Серебрякова к машине и доставишь на ней домой. Машину потом вернешь на место. Вернешься – капустки дам, если останется.
Парнишка отдал вполне церемониальный поклон, как верноподданный законным монархам, затем деловито бросил Виктору Арнольдовичу:
— Пошли.
Серебряков двинулся следом за парнишкой и вдруг, едва выйдя из тронной залы на что-то наступил. На всякий случай он быстро нагнулся и поднял какую-то жестянку. Наощупь сразу понял, что это такое. Это был раздавленный его ногой баллончик вроде тех, в каких выпускают аэрозоли. Виктор Арнольдович поднес его к носу – и голова слегка закружилась. Теперь он не сомневался, что именно в этом баллончике недавно был тот самый сонный газ.
Он поспешно спрятал его в карман прежде, чем парнишка обернулся со словами:
— Не отставайте, Серебряков.
После кружения по совсем уже знакомым коридорам и изгибам туннеля они оказались возле машины.
Серебряков открыл заднюю дверцу и увидел дремавшего сидя человека с густой белой бородой. За тридцать лет он здорово изменился, но Виктор Арнольдович его сразу узнал: тот самый Чокнутый, за которым когда-то на Сухаревке следил из-за котла Федька-Федуло. "Значит, Колобуилу все-таки удалось…" — подумал он.
На сидении, которое напротив, лежал кто-то прикрытый, как и усопшие король нищих и император помоек, грязной рогожей. Серебряков откинул ее дрожащей рукой и увидел, что это Наташа.
В ужасе он притронулся ладонью к ее щеке…
От сердца сразу отлегло. Нет, она была жива. Она просто спала.
— Побыстрее сесть не можешь, Серебряков? — грубо спросил парнишка. — Нечего разглядывать, садись давай, а то без меня всю капусту слопают.
Виктор Арнольдович уселся рядом с дремавшим "Ф". Перед тем, как парнишка захлопнул за ним дверцу, Серебряков отметил в его лице едва проступавшие свинячьи очертания. Тоже был любитель квашеной капустки. Подумал: "Когда-нибудь придет срок и он, повзрослевший, произнесет тоже: "Le roi est mort. Vive le roi!""
МАФУСАИЛ.
ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ
…ибо, когда я немощен, тогда силен.
После основательного трезвона Афанасий наконец открыл дверь, запертую на засов. Виктор Арнольдович отнес на руках в спальню спящую Наташу и уложил ее на кровать. "Ф", по дороге уже проснувшегося, попросил пройти в кабинет и там подождать его.
— Звиняйте, Вихтер Арнольдьевич, — пробасил Афанасий, — пийду прилягу: у башке трошки шумить.
Это было немудрено. Удивительно, что только "трошки" и что он вообще в силах был как-то передвигаться по квартире – от него густо несло смесью всех напитков, которыми недавно был богат серебряковский бар, а из кармана больничного халата торчала добытая им где-то и уже початая бутылка какого-то гадостного портвейна. Не дожидаясь ответа, Афанасий удалился в гостиную, и спустя минуту стены сотряс его богатырский храп.
23
Король умер. Да здравствует король! (Фр.)
24
Император умер. Да здравствует император! (Фр.)
25
Обязательства государства при любых условиях сохраняются. (Нем.)
26
Не сомневайтесь, все обязательства выполнены. (Англ.)