Наша тайна

Зажатая между детьми, она знала, что паниковать нельзя. Когда ее брак распался, Дебора дала себе клятву: у ее детей больше не будет горя. Не… будет… горя.

Телефон зазвонил в шесть утра. Дебора поспала не больше трех часов. Объятия детей притупили ее реакцию. И тут она вспомнила все, что случилось, и ее сердце сжалось.

Испугавшись, что Кельвину МакКенне стало хуже, Дебора быстро села и, перегнувшись через Дилана, схватила трубку.

— Алло?

— Это я, — произнесла ее сестра. — Я подумала, что у тебя все равно скоро зазвонит будильник. Здесь только что был МакТалли. Он сказал, что прошлой ночью ты кого-то сбила.

— Ох, Джил! — Дебора с облегчением выдохнула. Они с сестрой были очень близки, хотя и совсем не походили друг на друга — тридцатичетырехлетняя блондинка Джил и тридцативосьмилетняя брюнетка Дебора. Джил была на полголовы ниже Деборы и считалась белой вороной в семье. Несмотря на то что Джил дважды завязывала длительные серьезные отношения с мужчиной, замуж она так и не вышла. Если Дебора пошла по стопам отца, став врачом, то Джил наотрез отказалась заниматься наукой. Год после школы она училась на кондитера в Нью-Джерси, потом еще год в Нью-Йорке, и еще четыре проработала поваром-кондитером на западном побережье. А потом приехала в Лейланд и открыла собственную кондитерскую. За десять лет после ее приезда магазин три раза расширялся — к папиному разочарованию. Майкл не переставал молиться, чтобы его младшая дочь однажды одумалась, поступила в колледж и занялась наконец-то чем-то серьезным.

Дебора всегда любила младшую сестру, особенно после смерти мамы. Джил была как Рут. Она жила просто, но мудро. Как и ее кондитерская, она источала тепло. Один лишь звук ее голоса уже принес облегчение. Телефонный разговор с Джил вызвал в памяти запах теплого свежего хлеба. Телефонный разговор с Джил вызвал в памяти запах булочек с орехами.

Благодаря этим образам страх притупился.

— Это был кошмар, Джил, — устало пробормотала Дебора. — Я забрала Грейс. Шел дождь, было темно. Мы ехали медленно. Он появился неизвестно откуда.

— Он был пьян?

— Не думаю. Запаха не было.

— Водка не пахнет.

— Я не могла его спросить, Джил. Он не разговаривал.

— Учитель истории, да? Сильно пострадал?

— Ночью ему сделали операцию. Вероятнее всего, вставили спицу в бедро.

— Марти Стивенс говорит, что он немного странный — одиночка, необщительный.

— Скорее серьезный. Он не часто улыбается. Марти еще что-нибудь говорила?

— Нет, но Шелли Вит (она живет возле них) сказала, что его жена тоже ненормальная. Они почти не общаются с соседями. — Последовала короткая пауза. — Ура, наконец-то ты кого-то переехала. Не думала, что у тебя хватит духу.

Дебора не сразу поняла смысл услышанного. Потом произнесла:

— То есть?

— Ты когда-нибудь раньше попадала в аварию?

— Нет.

— А все остальные попадали.

— Джил!

— Это нормально, Дебора. Это делает тебя человеком. Я люблю тебя за это еще больше.

— Джил! — возмутилась Дебора, но тут проснулся Дилан и потянулся за очками. — О боже, нужно все тебе объяснить. Я заеду, как только отвезу детей.

— Ты ведь не поедешь на «BMW»? — спросила Джил. Она разделяла нелюбовь Деборы к этой машине, хотя скорее из-за ее стоимости, чем из-за воспоминаний о распавшемся браке.

— У меня нет выбора.

— Есть. Я заеду в семь тридцать. А когда ты будешь у папы, можешь взять его машину. Правда, тебе придется рассказать ему об аварии. Не завидую. Он не обрадуется. Он любит, когда все идеально.

Дебора это знала. Одна мысль о разговоре с отцом вызывала у нее дурноту.

— Я тоже люблю, когда все идеально. Но не всегда получается так, как мы желаем. Поверь мне, я этого не хотела. Моя машина оказалась не в то время не в том месте. Мне пора, Джил. В семь тридцать. Спасибо.

Она повесила трубку и взглянула на Дилана. В десять лет он был более замкнутым, чем его сестра в этом возрасте. К тому же он был более впечатлительным, что еще более усугубилось из-за развода и проблем со зрением.

— Ты кого-то сбила? — спросил мальчик, глядя на мать огромными, увеличенными линзами глазами.

— Это случилось на окружной дороге. Было очень темно и очень мокро.

— Его размазало по всей дороге? — не мигая, спросил он.

— Придурок, — пробормотала Грейс у Деборы за спиной.

— Его не размазало, — строго сказала Дебора. — Мы ехали не настолько быстро, чтобы причинить ему серьезный вред.

Дилан потер глаз.

— А ты раньше сбивала кого-нибудь?

— Нет, конечно.

— А папа?

— Насколько я знаю, нет.

— Я позвоню и расскажу ему.

— Пожалуйста, не сейчас, — произнесла Дебора, потому что Грэг попросит Дилана позвать ее к телефону, а потом будет доставать ее расспросами. Взглянув мимо сына на часы, она сказала: — Папа спит, а тебе нужно одеться. За нами приедет тетя Джил.

Еще один немигающий взгляд.

— Почему?

— Потому что моя машина в полиции.

— Почему?

— Они должны удостовериться, что она исправна.

— А на капоте есть кровь?

— Нет. Вставай, Дилан, — сказала Дебора и легонько подтолкнула его.

Он вылез из кровати, задумчиво посмотрел на дверь, потом обернулся.

— Кого ты сбила?

— Ты его не знаешь, — ответила Дебора и указала на дверь.

Не успел мальчик выйти, как к ней подскочила Грейс.

— Зато я его знаю, — прошептала она. — И все мои друзья знают. Спорим, Дилан сейчас позвонит папе, и тот решит, что мы не в состоянии о себе позаботиться. Можно подумать, есть кто-то еще, кто мог бы о нас позаботиться, если мы сами этого не можем. Но папе все равно. Мама, а что, если мистер МакКенна умер на операционном столе?

— Нам бы позвонили из больницы.

— А если позвонят сегодня? Я должна остаться дома.

Дебора повернулась к дочери:

— Если ты останешься дома, то тебе придется переписывать контрольную и ты пропустишь тренировку по бегу. А это не очень хорошо, потому что в воскресенье соревнования.

Грейс была в ужасе.

— Я не смогу бежать после того, что случилось.

Дебора понимала ее чувства. Когда Грэг ушел, ей тоже хотелось лежать в кровати и зализывать свои раны. У нее и сейчас было такое желание, но от этого стало бы только хуже.

— Мне нужно работать, Грейс, а тебе — бегать. Мы попали в аварию, но не позволим этому событию остановить нашу жизнь.

— А если оно остановит жизнь мистера МакКенны?

— Врачи сказали, что не остановит.

— Ты действительно сможешь сегодня работать?

— Придется, от меня зависят люди. И от тебя тоже. Ты же надежда команды на этих соревнованиях. К тому же если ты боишься сплетен, лучше вести себя как обычно.

— А что говорить?

Дебора проглотила противный комок.

— То, что я только что сказала тете Джил. Что была ужасная гроза и что машина оказалась не в то время и не в том месте.

— Я провалю контрольную по биологии, если буду писать ее сегодня. По этому предмету мне тоже не следовало идти в сильную группу.

— Ты не провалишь контрольную. Ты ходила на курсы медсестер и прекрасно знаешь биологию.

— Как же я напишу контрольную, если почти не спала?

— Ты знаешь материал. Кроме того, когда ты поступишь в колледж, постоянно будешь сдавать экзамены после бессонных ночей. Воспринимай это как подготовку. Это закаляет характер.

— Ага, если я собираюсь закалять характер, то разве не должна пойти с тобой и подать заявление в полицию?

Дебора ощутила прилив гордости, за которым быстро последовал укол совести. Оба эти ощущения сменились страхом, когда она представила, чем все может закончиться, если она позволит Грейс взять вину на себя. Последствия будут вовсе не благоприятными.

Очень медленно женщина покачала головой. Потом поймала взгляд дочери и стала вытаскивать ее из постели.

Моясь в душе, Дебора как всегда перебирала в мыслях события вчерашнего дня. Ставя диагнозы десяткам пациентов в неделю, помогая отцу вести хозяйство после смерти Рут, выполняя обязанности матёри-одиночки и постоянно сталкиваясь с необходимостью принимать серьезные решения, как сейчас, например, она часто оказывалась в затруднительном положении. Теперь Дебора стояла, опустив голову, струи горячей воды падали на плечи нерешенными проблемами. Проблем было столько, что хотелось плакать.