Наша тайна

— Дилан никогда не станет профессиональным пианистом, — сказала Дебора, думая о том, как папа поступил с Джил. — Я не хочу на него давить.

— А ты не думаешь, что давишь на него, заставляя играть в бейсбол? Ладно, Дебора. Ты не различаешь, что хорошо, а что плохо, прямо у себя под носом.

— Думаю, я не одна такая, — ответила она, и тут зазвонил интерком.

Майкл ткнул пальцем в кнопку:

Да.

— Джеми МакДоно ждет в первой смотровой, доктор Барр. Передайте, пожалуйста, доктору Монро, что дети Холтов ожидают во второй смотровой.

— Хорошо. — Он выключил интерком и встал. — Нас ждут. От нас ждут ответов. Они ждут, что мы излечим их болезни. — Сняв халат с крючка на обратной стороне двери, Майкл сунул руки в рукава. — А кто вылечит нас? — Он посмотрел на Дебору. — Мы — это все, что у нас есть.

В принципе, Дебора была согласна с отцом. Разве не это стало ее философией после развода? «Мы делаем то, что должны делать, потому что никто, кроме нас, этого не сделает. Возможно, это и неправильно, но это лучшее, что мы можем сделать».

Но из уст отца это звучало угнетающе. Алкоголь не поможет. Если проблема в одиночестве, алкоголь только усугубит ситуацию. Вопрос в том, улучшит ли ситуацию то, что делает она. Дебора, возможно, еще долго думала бы об этом, если бы ей не надо было принимать пациентов и ехать к ним на дом.

После обеда ничего не изменилось. К тому времени, когда Дебора подъехала к спортзалу, ей отчаянно хотелось отвлечься, и, сделав над собой усилие, она смогла это сделать.

Позже, остановив машину у обочины напротив кондитерской, она позвонила Грэгу.

— Привет, это я. У тебя есть время?

Молчание.

— Время для чего? — наконец спросил он.

— Поговорить.

— О?..

— О нас. О детях. — «Не видишь того, что у тебя под носом». — Может, о том, что пошло не так.

Мертвая тишина. Потом голос с любопытством спросил:

— Что пошло не так, когда?

— С нашим браком.

— Ты хочешь поговорить сейчас?

Его вопросы только все усложняли.

— Если сейчас не очень подходящий момент, я перезвоню в другой раз.

— Дело не в этом. Несколько месяцев после нашего развода я хотел поговорить с тобой, но ты не давала мне такой возможности.

— Я не могла. Мне было больно. Ты превратился в человека, которого я не знала.

— Неправда. Я опять стал таким, каким был, когда мы познакомились.

— Возможно, — сдалась Дебора. — Но прошло слишком много времени, и мне эта перемена показалась пугающей.

— Потому что я хотел поговорить?

— Потому что ты хотел рассказать мне, почему не хочешь быть моим мужем.

— Дело было не в тебе, Дебора. Дело в том, что всю свою жизнь…

Она прервала его.

— Я слушала только себя. Правильно это или нет, но я все принимала на свой счет. Я не устраивала тебя как жена, поэтому ты ушел. Я не устраивала тебя как женщина, поэтому ты женился на Ребекке. Ты поддерживал с ней отношения все время, пока мы были женаты?

— Нет. Только в конце нашего брака.

— Ты ушел от меня специально, чтобы жениться на ней?

— Нет. Когда я ушел, это просто… так сложилось.

— А со мной не сложилось. Понимаешь, почему я не могла разговаривать? Я не могла слышать о своих ошибках.

— Поэтому плохим был я.

— Да.

— Что же изменилось теперь?

Она посмотрела сквозь лобовое стекло. Полуденное солнце отражалось в витрине кондитерской и мешало Деборе заглянуть внутрь, но она знала, что Грейс и Дилан сейчас там.

— Злость не помогает. Не уверена, что злость — лучший выход для детей. Не уверена, что это и для меня лучший выход.

— Теперь ты стала старше и мудрее?

Услышав нотку сарказма, она ответила:

— Бывали моменты в нашей семейной жизни, когда я чувствовала себя намного моложе и глупее тебя.

— Ты никогда мне этого не говорила.

— Я не любила говорить о нашей разнице в возрасте.

— Ты часто напоминала мне об этом, когда я ушел.

— Нет, Грэг. Я только говорила, что у тебя кризис среднего возраста. Возможно, ты слышал больше, чем я хотела сказать.

Опять короткое молчание, затем последовал неожиданный ответ:

— Возможно.

— Я думала, мы всегда будем вместе, — сказала Дебора. — Я не была готова к тому, что случилось. Я чувствовала себя униженной.

— Прости меня за это. Неверное, можно было повести себя по-другому.

— Как? — спросила она. — Предупредить меня за неделю?

— Я давно был несчастен.

— Настолько несчастен, что не мог об этом сказать?

— Я вовсе не должен был чувствовать себя несчастным. Этого не было в планах — я не иронизирую. Не только у тебя были ожидания. До меня вдруг дошло, что мне необходимо иметь план, чтобы убедить себя в том, что я правильно распоряжаюсь своей жизнью. Наша совместная жизнь была демонстрацией. Мы делали все, чего ожидают от идеальной пары. — Его голос стал мягче. — Я не обвиняю тебя.

Непонятно почему ее глаза наполнились слезами.

— Я не могла уехать с тобой. Просто не могла, Грэг.

— Я знал это.

— Я выясняла, там слишком много докторов.

— Дебора, ничего не нужно объяснять.

— Нужно, — настаивала она. — Я всегда чувствовала себя виноватой. Я чувствовала, что ставила свой дом, свою карьеру выше своего мужа.

— Это был непростой выбор.

Но Дебора продолжала, отчаянно желая, чтобы он понял, как она себя чувствовала, когда их брак разваливался.

— У нас несколько лет не было ни одного серьезного разговора.

— Дебора…

— Если я подвела тебя, извини. Я думала, что все делаю правильно. Но откуда нам знать? Как нам заглянуть в будущее и выяснить, что сработает, а что — нет? Это все равно что ехать в темноте под проливным дождем. Думаешь, что знаешь дорогу, но не можешь быть уверенным на сто процентов.

— С тобой все в порядке, Дебора?

Она уже хотела ответить, что нет, но тут рядом с ней остановилась машина Джона Колби. Что-то в его лице говорило, что у него есть новости.

— Что случилось? — спросил Грэг.

— Боюсь, много чего. Но у меня больше нет времени.

— Это имеет отношение к детям?

— Ничего такого, что не может подождать день или два.

— Сейчас очень подходящее время, чтобы я тебя выслушал, — многозначительно сказал он.

Она его поняла.

— Очень тебе признательна. Спасибо. Но мне придется позвонить тебе в другой раз.

Дебора закрыла телефон прежде, чем Грэг успел сказать еще хоть слово, и опустила стекло, как раз когда Джон обошел свою машину и наклонился к окну.

— Я разговаривал с людьми из окружной лаборатории, — сказал он. — Они не любят что-либо говорить, пока нет окончательных результатов, но на данный момент, по их мнению, с вашей стороны все чисто.

Дебора боялась дышать.

— Чисто?

— Нет никаких свидетельств нарушений — ни превышения скорости, ни небрежного вождения, ни неисправностей машины. Практически все так, как мы и говорили. Нет оснований привлекать вас к ответственности. Теперь они занимаются жертвой.

В предварительном отчете говорится, что мистер МакКенна выбежал прямо из лесу.

Деборе понадобилась минута, чтобы переварить услышанное.

— Из лесу?

— Он не бежал вдоль дороги. Он был в лесу и выбежал прямо на дорогу.

— Но в том месте в лесу нет тропинки.

— Я знаю. Но там были его следы.

— Странно, — пробормотала Дебора, уже не впервые употребляя это слово по отношению к Кельвину МакКенне.

Джон продолжал:

— Они сделали снимки следов, но еще не закончили их изучать. Может быть, он прятался в лесу от дождя. Может быть, пошел справить естественные надобности. Никто в школе не слышал, чтобы он занимался бегом. Похоже, мистер МакКенна многое скрывал.

Дебора подумала, что Джон не знает и половины. Но если она скажет об этом, ее слова вызовут новые вопросы, а отвечая на них, она предаст Тома.

— Я пытался дозвониться Холу, — добавил Джон, — но его нет, он играет в рэкетбол. — Он кивнул в сторону кондитерской. — Грейс там? А вот и она, — пробормотал он. — Нет, вернулась обратно. Думаю, она не хочет со мной разговаривать.