Страница 4 из 5
— Я ему ни капельки не нравлюсь, — скорбно сообщила я.
Адам покачал головой:
— Что? Этот парень, наверное, слепой!
При этих словах он улыбнулся, и холодное чувство у меня в животе стало исчезать. На самом деле Адам был гораздо лучшим другом Б, чем я. Он всегда точно знал, что сказать, чтобы подбодрить меня, и он всегда говорил это с дьявольским взглядом — надежный способ заставить меня улыбнуться. Но я знала, что эти глаза скрывают его серьезность, а еще знала, что, несмотря на наши шутливые уколы в адрес друг друга, он верит в меня.
Я же говорила, он мой Лучший друг.
— Все становится хуже, — добавила я, почти начиная наслаждаться своим зрелищным провалом в прошлую субботу. — Я выставила себя полной дурой.
— В это трудно поверить.
Саркастический блеск в глазах Адама заставил меня захотеть его ударить. А еще мне захотелось рассмеяться.
Мы продолжали так еще некоторое время. Я рассказывала об одном провале на вечеринке за другим, а Адам сочувствовал и сочувствовал с точностью и отличным выбором времени для шуток. Только временное веселье от уколов Адама на этот раз не улучшило моего настроения. Чем больше мы говорили, тем угрюмей я становилась. И казалось, даже Адам вздрагивает с каждой новой ужасающей деталью, и я была уверена — друг Б старается изо всех сил, чтобы сохранить улыбку. Мы оба замолчали, зная, что наша игра подошла к концу и продолжение не спасет ситуацию.
— Что я делаю неправильно? — прошептала я.
Адам был мужчиной. И хотя они с Николасом принадлежали к совершенно разным типам, у них должно быть больше общего, чем просто биология. Вот оно! Вот что общего у Адама и Николаса. Я села прямо и посмотрела на Адама:
— Почему ты не считаешь меня привлекательной?
Если я смогу понять это, может, я смогу найти способ достучаться до Николаса.
Адам выглядел ошеломленным. Думаю, это неудивительно. Мы никогда не говорили о том, что он мальчик, а я девочка. Я знала, он с радостью бы избежал этой темы для разговора, но я хлопнула ресницами и посмотрела на него взглядом «пожалуйста»…
Несколько секунд он просто шевелил челюстью.
— Я никогда не говорил, что не считаю тебя привлекательной, Корина. Парень должен быть без сознания, чтобы не счесть тебя привлекательной.
Пришла моя очередь удивиться.
Адам пожал одним плечом. Его ленивая манера вернулась, и казалось, его совсем не волновало то, что он только что сказал.
— Тогда почему ты не… Почему мы никогда…
— Не встречались? — предположил он. — Я видел, как ты обращаешься с мужчинами, помнишь? Я никогда не прыгал через обручи для тебя, и никогда не буду.
Я прерывисто вдохнула. Не было никогда никаких обручей! Ну… не для Адама!
Он прочитал мои мысли и понимающе посмотрел на меня:
— Как там было? Ах да. Я помню…
Он довольно неплохо изобразил мое хлопанье ресницами и добавил низких, более мягких ноток в свой голос. Должна признать, получилось очень похоже на меня.
— «Адам, дорогой, ты не мог бы пойти со мной на вечеринку сегодня вечером? Знаю, что я поздно предупреждаю, но мне очень нужна моральная поддержка».
И он смахнул воображаемые волосы с плеча, и я, забыв про свой шок, захихикала. Странно, но Адам не смеялся.
— А когда мы пришли на вечеринку, я понял, что моя роль была скорее «подсадная утка», чем моральная поддержка.
Я перестала смеяться.
— Это неправда! — Я закусила губу — сделала это по привычке, но знала, что так я выгляжу очень привлекательно. — Это было очень давно. Мы еще были подростками. Подростки делают много глупостей.
— Как, например, поцеловать своего лучшего друга на глазах у всех, потому что новый Ромео оказался довольно крепким орешком?
Черт. Я и правда это сделала? Я просто слишком увлеклась.
После вечеринки у Шэрон Адам не разговаривал со мной целый месяц, хотя я подмазывалась, ныла и использовала каждую уловку из книги, чтобы заставить его простить меня. В конце концов однажды я просто пришла к нему домой — у меня не было заготовлено никаких хитростей, я даже не была накрашена — и умоляла его дать мне еще один шанс, сказать, что мы снова друзья. В моей жизни была огромная дыра размером с Адама. И я не могла продолжать жить с ней. Она разрывала мое сердце.
Адам простил меня. В конце концов. Но с тех пор мы молчаливо согласились не обращать внимания на элемент мальчик-девочка в наших отношениях, и я явно хорошо постаралась, если смогла забыть, как отвратительно я себя повела.
— Прости меня, — тихо сказала я. — Я ужасный человек. Неудивительно, что Николас Чаттертон-Джонс не хочет иметь со мной ничего общего.
И на этот раз я не напрашивалась на комплимент. Я правда так думала.
Адам снова притянул меня к себе и вздохнул:
— Не глупи. Ты потрясающая. И знаешь это. Просто я понял, что ты не позволишь мужчинам в твоей жизни стать больше чем просто щенками, а я отказываюсь носить ошейник и поводок ради кого бы то ни было, даже тебя. И по этой причине, и еще нескольким, я решил, что нам лучше быть друзьями.
И он поцеловал меня в макушку.
Уголок моего рта попытался улыбнуться.
Адам продолжал говорить, и я чувствовала его теплое дыхание у себя в волосах.
— Я должен тебя предупредить… ну… прости, что говорю это, но я думаю, здесь у тебя нет шансов. Тебе лучше найти себе другой объект для дрессировки.
Прошу прощения? По его интонациям трудно было поверить, что ему на самом деле жаль.
Я села ровно и посмотрела на него:
— Что ты имеешь в виду?
Он колебался, и я стала надеяться, что он закончит этот разговор. Но вместо того, чтобы посмотреть на свои потертые старые кроссовки, он взглянул мне прямо в глаза. Я замерла.
— Парни вроде Чаттертона-Как-Его… Ну, иногда меньше — это больше. Вот и все, что я хочу сказать.
— Ты считаешь, я слишком… — Я замолчала, не зная, как назвать себя.
— Может быть.
Я нахмурилась:
— Но я такая, какая есть! Николас Чаттертон-Джонс может быть хоть Господом Богом, но я не собираюсь меняться ни для кого.
Адам покачал головой:
— Я не это хочу сказать. Просто под всем этим… — Он махнул рукой, указывая на мои волосы, покрытые слоем лака, помаду, платье. — Есть девушка. Не забывай об этом.
— Что делает тебя таким экспертом в отношениях? — спросила я угрюмо, скрещивая руки и прислоняясь к другому краю дивана. — У тебя не было серьезных отношений с девушкой после Ханны, а с тех пор прошло целых два года.
Адам принял такую же позу, как и я, скрестив руки.
— Я много работал, чтобы начать бизнес. У меня не было времени для отношений. В отличие от некоторых я не считаю, что играть людьми и бросать их, когда мне удобно, — это справедливо.
Видите? Вот почему мне не следовало никогда входить на эту территорию. Все становилось ужасно запутано, и милый, улыбающийся, веселый Адам совсем исчез. Я предполагала, что и я не так очаровательна, как обычно, но не собиралась отступать и позволять своему лучшему другу продолжать анализировать мое поведение.
— Ты никогда не рассказывал мне, почему вы с Ханной расстались. Она устала от того, что ты все время возишься в сарае на заднем дворе?
Это удар ниже пояса, я знаю. Но роль Адама заключалась в том, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, а не пинать меня, когда я уже и так на полу.
Он отвернулся.
— Я не любил ее. Хотел бы, но не любил. И несправедливо было по отношению к Ханне притворяться.
Проклятье, Адам! Как только я приготовилась к ссоре, ему тут же понадобилось быть искренним.
Он снова посмотрел на меня, я нечасто видела такой взгляд.
— Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить о моей работе. Я горжусь тем, чего добился. И я просто хотел тебя поддержать.
Все. Я чувствовала себя полной задницей. Он был прав. Я нападала на своего лучшего друга только потому, что какой-то парень отказался сразу упасть к моим ногам. Я вела себя низко.
— Прости меня, — сказала я. И продолжила бы, но у меня в горле был комок размером с одну из моих брошей.