Революция. Next

Олег Никитин

Революция. Next

У каждой царственной женщины есть

Тайное царство – оно для нее реальней,

Чем блеклый окрестный мир.

1

19 марта (0)

Ее ресницы дрожат, словно бабочки на ветру, из последних сил держащиеся за случайный стебелек. Девчонка переминается с ноги на ногу у металлических ворот и трясется, обхватив себя за плечи. Пятна от макияжа, уничтоженного дождем, покрывают щеки неровными разводами. Бледное – красивое – лицо похоже на карту.

Сантана думает, что выглядит она жалко до безобразия, и в нем поднимается гнев.

Обтягивающее платье можно назвать модным, но сейчас оно потеряло всякий вид – дождь расчертил его цветными полосами от молибденовых волокон. И ни единой застежки – прикид на одну вечеринку. Воротник закрывал шею до самого подбородка, снизу платье заканчивалось на половине бедер. Прическа потеряла форму, и намокшие волосы облепили голову. Сантана опустил взгляд на тупоносые сапожки, измазанные грязью.

– Где ты ее подцепил? – Вопрос адресован племяннику. Шуруп стоит тут же, с его одежды стекает вода. – У какой мамаши увел? Может, еще и жениться пообещал?

Шуруп убирает со лба мокрую прядь и пожимает плечами. Совершенно ясно: если полиция нагрянет сюда в поисках девчонки, не сносить им всем головы.

Искусственная кошка прибегает к воротам Цеха и трется об его ноги. Шуруп поднимает кошку на руки, почесывает за ухом.

– Вообще-то… Да жалко стало, – произносит он. – Еду с занятий, потом вижу – прячется в темном углу возле мусорных бачков. В том месте полно всякого отребья болтается. Представляешь, что с ней будет?

– Настоящая или кибер?

– Живая, я пульс проверил и зрачки – расширяются.

– На полицейский мусор просканировал?

– Конечно – как водится…

Девчонка на секунду выныривает из своего оцепенения и спрашивает:

– Дисфункция? Почему я дрожу?

– Посмотри на себя – кто в таком виде на улицу выходит! – говорит Сантана. Он оттягивает ткань платья на ее плече и отпускает. Девушка стучит зубами. – Шуруп, отведи ее к Гангрене, пусть вкатит вам антивирус и что-нибудь от заразы. Она могла что угодно подцепить на помойке. – Сантана обошел вокруг гостьи. На том месте, где она стоит, образовалась небольшая лужица воды.

На эти ноги стоит посмотреть. Сантана взирает на племянника, и тот снова дергает плечами. Куся, биомеханическая кошка, лижет его руку.

– Как зовут? – спрашивает Сантана у девушки.

– Ия.

– Что за странное имечко?

Она твердо кивнула:

– Меня зовут Ия.

«Термиты» не обратили на гостью внимания. В Цехе бывало много странных личностей, к ним привыкли, поэтому, когда Шуруп повел Ию в закуток, принадлежащий Гангрене, никто не вышел посмотреть и не оторвался от своего занятия.

– Док, ты мне нужен, – сказал Шуруп.

Грузный немолодой человек, сидевший рядом с полной девушкой на большом продавленном диване, замотал головой. Перед ними было сооружение, представляющее собой визор, натянутый на старинный ткацкий станок. Изображение то и дело шло помехами.

– Сантана сказал, чтобы ты занялся делом, – сказал Шуруп.

Он держал девушку за руку и чувствовал ее дрожь. Гангрена повернул голову и долго смотрел на них двоих, словно выбирая, с кем будет беседовать, а кого проигнорирует. Под глазами у Дока были мешки, щеки покрывала щетина, волосы как всегда в полнейшем беспорядке. Образчик среднестатистического человека, находящегося на грани полного падения на социальное дно.

– Десять минут – и будешь свободен, – сказал ему Шуруп.

Гангрена скривился, но Шуруп не стал выслушивать его жалобы и повел Ию в закуток, принадлежащий Доку. Так или иначе, приказы Сантаны надо выполнять. Это одно из условий пребывания в Цехе. Правило номер один. Гангрена, хоть и был здесь самым старшим, не мог претендовать на особый статус. Поднявшись с дивана, он заковылял в свои владения, отгороженные от остальной части Цеха металлическими и пластиковыми листами, соединенными универсальным клеем и полосами скотча. Как везде, тут была дверь с замком. Каждому нужна тишина и уединение – любой время от времени имеет право забраться в свою нору и насладиться обществом самого себя. Правило номер два, можно сказать.

Шуруп остановился у двери.

– Прекрати дрожать, – сказал он Ие.

Она стучала зубами.

– Гипотермия. Дисфункция…

Гангрене было сорок лет – и лучшие свои дни он успел бестолково растратить где-то в прошлом. Он прибился к Цеху два года назад – Сантана переманил его к себе из грязной подпольной клиники, смахивающей на притон, где Док оживлял накачанных наркотой подростков и проводил несложные операции. Сам наркоман и бывший врач-нейрохирург, этот тип обладал бесконечным запасом желчи, которую, впрочем, предпочитал расходовать на самобичевание и депрессии, а не переносить на других без необходимости, боясь отпора. Злость и раздражение были словно топливо для его пессимистического взгляда на действительность.

Включив свет в своей каморке, Гангрена уставился на Ию. Шуруп стоял рядом с ней, скрестив руки на груди.

– Дисфункция? – снова произнесла Ия.

Док поглядел на Шурупа.

– Меня не спрашивай… Она с самого начала была… не в себе, короче… – сказал тот.

Гангрена заскреб серую щетину у себя на подбородке, имевшем форму ударной части кувалды.

– Кибер, что ли?

– Да вроде живая… Сантана приказал вколоть нам антивирус и опрыскать антисептиком.

– А чего тогда мелет?

Ия попыталась улыбнуться – от такой гримасы у Дока даже челюсть отвалилась. Он сглотнул.

– Видимо, мой озноб вызван дисбалансом между погодными условиями и легкой формой одежды. Требуется медикаментозное вмешательство для возвращения телу полной функциональности. Вы располагаете необходимыми лекарствами, мистер Гангрена?

Гумми, полная девушка, несколько минут назад смотревшая с Доком телевизор, сунулась в каморку. Протиснувшись между Гангреной и Шурупом, она присвистнула.

– Шуруп, ты кого п-привел? Да это же явный кибер! Мало тебе живых д-девок, п-пластиковую поиметь задумал? – Ее заикание в моменты гнева или волнения было заметней. Сейчас, похоже, Гумми злилась.

Гангрена покачал большой головой и открыл своим ключом древний металлический шкаф, где хранил лекарства и наркотики. Все сооружение задрожало и загремело, словно живое.

– Ну, отогни воротник, красотка… – пробубнил Док, не оборачиваясь.

Ия попыталась выполнить его приказ, но не сумела. Платье слишком плотно прилегало к коже, и она не знала, как можно обнажить шею. Дернув воротник пару раз, девушка уставилась на Гумми. Та передразнила ее, скорчив такую же удивленную мину. Ия не прореагировала на этот выпад.

– Что мне делать? – спросила гостья.

– Ну т-ты д-даешь, – проворчала Гумми.

Шуруп подставил свою шею под выстрел из шприца-пистолета и с кислой физиономией потер место укола. Руки у Гангрены, по обыкновению, дрожали, но мимо нужной точки он не промазал. Профессиональные навыки умирают последними, говорил он. Затем Шуруп самостоятельно спрыснул себе открытые участки кожи и волосы вонючим антисептиком – его макинтош, штаны и байкерсы уже и так были пропитаны защитной химией.

– Чего-то она странная, – буркнул Гангрена. – Ты откуда такая взялась, манюрка? Забыла, как раздеваться?

Ия замотала головой:

– Не владею информацией.

– Небось по голове получила, – сказала Гумми. – Или у нее отходняк п-после амфетаминов… У меня было такое.

– Помоги ей раздеться, – сказал Шуруп.

– Этого еще не х-хватало!

– Приказ…

– Чего?

– Гумми, пожалуйста.

Гумми скривила губы, потому что считала, что Шуруп постоянно втайне издевается над ее полнотой и не упускает возможности унизить. В частности, используя авторитет своего дяди.