Красная Ярость

В свою очередь, тварь широко замахнулась толстой лапой и ударила молчаливого космодесантника кулаком, поразив его болтер с такой силой, что оружие развалилось. На этом удар не остановился, его сила бросила Пулуо на мраморный пол. Рафен увидел, что одна из ног его боевого брата вывернулась назад под неестественным углом, и Пулуо упал бессильной грудой.

Рафен отступил, пятясь к огромной пылающей сфере. Поморщившись сержант навел вниз прицел своего болтера и начал стрелять. Выстрел за выстрелом, направляя каждый заряд в творожистую, дергающуюся массу плоти, которая была вожаком Демонов Крови. Он метил в мягкую ткань глаз, стремясь ослепить зверя, если болтер не сможет его убить.

Тварь выла и стучала по телу, вычесывая попавшие болты, как будто они были назойливыми насекомыми. Рафен мог видеть, что клон покрыт сотнями ран — порезами от меча, плазменными ожогами и следами от пуль ни одна из которых, похоже, не замедлила его. Во всяком случае, боль, казалось, двигала Демона Крови дальше.

Казенник болтера клацнул и выбросил пустой магазин, боеприпасы Рафена закончились. Он бросил оружие в мутанта, и тот отбил его прочь, так что воин уже не смог бы дотянуться. Кровавый Ангел вытащил свой клинок из ножен на бедре, длинная отточенная полированная сталь ловила танцующие в воздухе янтарные отблески.

Выковыривая расплющенные болты из своей бугристой плоти, существо без страха надвигалось. Мясо на лице клона было двигающейся, дергающейся массой, которая, казалось, неспособна удержать какое-нибудь одно выражение, словно кости и мускулы под ним изо всех сил пытались определить, что оно, кто оно. Рот твари висел открытый, и впервые Рафен услышал волнение в ее мяукающем, воющем голосе, она булькала и хрюкала, нечто бессвязное, что, возможно, было словами.

В бесконечном движении морды он в течение одного краткого мига увидел лицо, знакомое по годам товарищества, поднявшееся на поверхность через мешанину скрученной, искаженной кожи. Старое лицо, лицо внушающее доверие, образ воина, который был наставником и товарищем ему, потерянный ныне, как и столь многие другие.

— Корис! — сплюнул он, неспособный поверить тому, что видел.

И все же он знал, что это не иллюзия. Цек взял генетический материал десятков Кровавых Ангелов, живых и мертвых, и использовал его, чтобы создать синтетические псевдозиготы, которые выросли в этих уродов. Мысль, что какая-то доля его старого наставника может быть частью Демона Крови, вызывала отвращение в самом сердце Рафена.

Как раз когда искривленное лицо стекло и изменилось, существо замахнулось на него — так быстро, так ужасно быстро— и он нырнул, хлестнув по толстой, жесткой шкуре. От этого было мало толку, только рычание и брызги слюны, когда чудовищный урод попытался заманить его в ловушку, укусить, впечатать в камни. Обратный ход булавовидного кулака поймал его врасплох и Рафен споткнулся, упал на широкую бритвенно-острую сталь.

Крылья. Он развернулся и вздрогнул, когда огромные скульптурные перья скрипнули и дернулись под силой его падения, древней метал перьев, скребся друг о друга. Потрясение Рафена было настолько сильным, что на миг он забыл о враге за спиной. Демон Крови прижал его к самому подножию Золотого Саркофага, в корону сияния, которое лилось через палату.

Взгляд Рафена проник в сверкающую сферу бурлящего цвета, и он увидел что-то в глубине жидкого металла. Туманный призрак фигуры, возможно человека с запрокинутой к небу головой, раскрытыми руками, поднятыми ладонями и тенью могучих крыльев за спиной.

Внезапные слезы потекли из глаз Кровавого Ангела и он сморгнул их, момент безвременья прервался, как лопнувшая нить. Зверь медленно приближался, наслаждаясь минутой. Сладострастная усмешка исказила пасть усеянную обнаженными клыками. Искривленные руки, пальцы, вытянувшиеся в игольчатые щупальца с открытыми ртами, тянулись к сфере. Бешеный голод сочился из каждой поры мутанта.

И он был единственным, кто стоял перед тварью, последней линией обороны между этой мерзостью и плотью примарха, между вампиром и последними остатками чистейшей крови его Ордена.

Рафен поднял боевой нож и усмехнулся в ответ, обнажая собственные зубы.

— Дальше ты не пройдешь, — выплюнул он.

Выставив клинок, Кровавый Ангел бросился на мутанта. Существо отреагировало внезапной неожиданной атакой, но слишком медленной, чтобы остановить Рафена, нашедшего свою цель. Он вдавил нож в рваную рану на груди, уже покрытую свернувшийся жидкостью, ощутил, как острие прошло сквозь мускулы и царапнуло по плотным костям грудной клетки. Игнорируя рев боли жертвы, он развернулся и вдавил оружие, пока оно не пронзило сердце Демона Крови, похоронив клинок по самую рукоять в складках волокнистой кожи.

Мутант отпрянул от саркофага, рвя и терзая когтями астартес даже когда густая, маслянистая кровь пульсировала из раны. Монстр шатался, рычал и, наконец, швырнул Рафена на пол.

Жидкость текла по багровой плоти, собираясь вокруг ног зверя, и все-таки монстр не дрогнул. Тварь сделала медленный, болезненный шаг к нему, назад к саркофагу.

Внезапная вспышка понимания поразила сержанта. Сердце… Это репликация, генетическая копия космодесантника…

И как у каждого Адептус Астартес, у Демона Крови было второе сердце, также как у Кровавого Ангела.

Рафен.

Гортанный голос пришел к нему не через безумие гудящего сражением воздуха, но молотом врезался прямо в мысли, яркий как алмаз. Он повернулся и сквозь схватку увидел Мефистиона вдали, с силовым мечом в руке. В глазах псайкера было полное понимание.

Прикончи его.

Рука Мефистиона широко размахнулась, и Клинок Разума Витарус покинул его ладонь. Меч, крутясь и вращаясь, рассекая воздух, полетел к Рафену. Воин отдался во власть чего-то сверхъестественного руководившего им. Длинное зазубренное оружие повернулось вокруг собственной оси и попало в Рафен ладонь, так легко, как будто меч был для него сделан.

Без невероятной силы псайкера, прозрачный металл оружия не мог направить эфирные силы варпа, но и без них, это был все еще меч почти несравненного качества. И его было более чем достаточно для Рафена, чтобы сделать то, что необходимо.

Рафен развернул оружие, закричал и атаковал Демона Крови.

— За Сангвиния!

Мутант запнулся разъяренный новой помехой. Тварь увидела приближающийся меч, на морде вспыхнула животная паника. Зверь ухватился за лезвие, отчаянно пытаясь его остановить. Рафен отбросил существо и всадил Витарус в испещренное кровью туловище, пронзив кожу над узлом пульсирующей плоти, которая была вторым сердцем. Инертный силовой меч прошелестел сквозь жесткое мясо, как будто это был пар, разрезал сердце пополам, и прошел дальше, пока не вырвался из спины Демона Крови оплетенный черной жидкостью. Тварь зашаталась, боль выдавила воздух из легких зверя, и монстр рухнул на ступени под медным кольцом.

Но некоторые вещи умирают не сразу.

Жизнь, сочилась из него в слабой пульсации. Клон сделала последнюю, отчаянную попытку подтащить себя ближе к саркофагу. Протягиваясь, поднимал себя, чтобы ощутить теплоту золотого сияния на дрожащей коже.

Рафен взял рукояти меча и ножа в каждую руку и нанес обоими завершающий страшный удар.

Последний хрипящий вздох вырвался с губ Демона Крови, когда смерть, наконец, забрала его. Для человека, стоящего рядом, для человека, повернувшего клинки, которые убили проклятое существо, тот вздох, возможно, был осмысленным словом.

— Брат?

Эпилог

ЗА ЗУБЦАМИ стены крепости монастыря открывался вид на простор Оксидной Пустыни, которая простиралась к горам Чаши. В теплом дневном свете столбы черного дыма от погребальных костров поднимались в ясное небо, отклоняясь на запад вместе с движением ветров. Рафен видел красные пятна «Носорогов», возящихся у каждого дымного следа. В воздухе он ощутил далекое зловоние горящей плоти и прометия.

— Как мы можем быть уверенны, что убили их всех? — сказал Кейн, смотря на ту же самую картину из-за плеча сержанта.