Эффект Икара

— Но я убила одного, — настаивала Анна.

— Прежде чем скрыться, они подожгли труп, — объяснил он. — Термитной гранатой. У нас осталась только кучка обгорелых кусков металла и несколько биологических следов — в Интерполе ничего нет.

Брэдли махнул компьютером:

— Вот фото киллера.

Анна взглянула на зернистое, размытое изображение глазами другого человека. Светлые волосы, жесткий, безжалостный взгляд; наемник, убивший Мэтта Райана, был снят вполоборота.

Внезапно она вернулась туда, снова скорчилась на тротуаре, обливаясь кровью, раздираемая мучительной болью. Снова она ждала смерти. По телу ее прошла дрожь.

— Почему… Почему он не убил меня?

Темпл сжал ее руку:

— Скорее всего, вам просто повезло. Полиция из Джорджтаунского участка прибыла примерно через десять секунд. Наверное, наш блондин подумал, что вы все равно не выживете после такой раны, и решил не тратить время.

— Но Скайлер он тоже не убил, — сказала она. — Мэтта, Бирна, всех остальных, даже того парня, с которым встречалась сенатор — Дански… Они убили всех, кроме нее. Если это были триады, какого черта на них нашло?

— Это было предупреждение, — объяснил Брэдли. — «Красная стрела» припугнула Скайлер, чтобы та притормозила охоту на жнецов в Южной Калифорнии. Они хотели показать ей, что могут до нее добраться, где бы она ни была, кто бы ее ни защищал… — Он смолк, провел ладонью по волосам. — Мы в полном дерьме. Эти люди выставили нас посмешищем. Даже Скайлер отказалась от наших услуг.

— А как же иначе! Это же Вашингтон, — раздраженно фыркнул Темпл, как будто это слово объясняло все.

— Нет, — покачала головой Анна. Она положила руки на простыню и попыталась собраться с мыслями, попыталась отгородиться от боли, грызущей ее изнутри, боли, от которой хотелось выть, и заставила себя мыслить как федеральный агент, а не как женщина, на глазах у которой безжалостно застрелили близкого друга. — Вы видели лицо этого подонка. У него кожа белее моей. Я занималась делом триады фальшивомонетчиков Во Шинь Во в Детройте в двадцать первом году. Эти парни не нанимают посторонних, чтобы посылать сообщения, и «Красная стрела» работает точно так же.

— Вы не можете быть в этом уверены, агент Келсо. — Брэдли пристально смотрел ей в лицо. — Нескольких сотрудников Скайлер уже застрелили там, в Лос-Анджелесе, — «Красная стрела». Теперь они решили взяться за сенатора.

Она увидела, как напряглось ее лицо.

Кровавые события снова разворачивались перед ее мысленным взором, и Анна поморщилась.

— Он застрелил Дански, — сказала она. — Зачем ему было делать это? Этот человек был не вооружен, не представлял угрозы, в отличие от нас. Но киллер вернулся и прикончил его. Он ликвидировал его.

Брэдли помолчал несколько мгновений.

— Мы уже допрашиваем сотрудников «Кадена».

Темпл кивнул:

— Похоже, кто-то разворошил осиное гнездо…

Брэдли продолжал:

— Гарретт Дански встречался с сенатором Скайлер, чтобы обсудить кое-какие детали… — Он смолк и снова взглянул на свой компьютер. Анна успела разглядеть какие-то заметки, в глаза ей бросились слова «ООН» и «слухи». Прежде чем она успела что-нибудь прочесть, он отвел взгляд. — По-видимому, корпорация «Каден» озабочена некоторыми разговорами в ООН. Что-то насчет регулирования производства имплантов для биомодификации. Ничего особенного. Не думаю, чтобы китайские головорезы интересовались подобными вещами. В данный момент у нас нет оснований предполагать, что смерть Дански не была случайностью.

— Дело в том, — заговорил Темпл, — что нам придется еще как следует поработать, чтобы в этом разобраться. И то, что вы остались живы, очень важно для нас, Анна. Я привел пару агентов, они готовы выслушать вас, если вы в состоянии давать показания. Чем больше вы расскажете, тем быстрее мы сможем поймать этих парней. Договорились? — Он ободряюще улыбнулся ей.

Анна попыталась улыбнуться в ответ, но ее душили рыдания. Возможно, если бы ей не удалили глаза она заплакала бы прямо перед этими людьми. Она ненавидела себя за эту слабость, за то, что с таким трудом контролирует эмоции — гнев, ярость, горе, отчаяние, захлестнувшие ее, словно беззвучная буря.

Мэтт Райан погиб. Единственный во всем мире человек, которому она доверяла, человек, который спас ей жизнь. Человек, который дал ей второй шанс. Он умер, и Анна не смогла это предотвратить. Рука ее непроизвольно потянулась к тому месту, где должен был находиться карман пиджака с медной монетой, но пиджака не было, и пальцы смяли простыню. Она подумала о телефонном звонке, который сделала в вечер перед покушением. Мэтт всегда был готов помочь ей и ничего не просил взамен.

— Секретная служба не позволит им уйти безнаказанными, агент Келсо, — сказал Брэдли. — Мы найдем этих людей.

Она судорожно вздохнула и медленно кивнула:

— Да, сэр. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь расследованию.

— Отлично… — Брэдли наклонился, чтобы вытащить провод из гнезда, но она остановила его:

— Прежде чем вы уйдете, могу я… Вы не одолжите мне сотовый? Мне нужно поговорить с Дженнифер Райан. Я должна сама сообщить ей.

Темпл протянул ей свой телефон:

— Давайте. Не торопитесь.

Когда Анна снова осталась одна, в темноте, она произнесла номер домашнего телефона Райана и молча слушала гудки.

В душе у нее из гнева и боли начало формироваться нечто твердое, холодное, словно черный алмаз.

Станция «Ноябрь», Новый Южный Уэльс, Австралия

В сознании его сохранились лишь обрывки воспоминаний о том, что произошло между взрывом беспилотного самолета-робота и пробуждением в полевом госпитале спецназа к югу от границы.

Он помнил, как утонул или почти утонул. Рыжевато-бурая жижа отравленного ручья обволакивала его, словно антишоковая пена. Он помнил кошмарный треск очередей, разрывавших на части тело Сэма Дуарте, — это казнил его какой-то автономный робот-охотник. И еще он помнил тень, гигантскую тень, которая вошла в ручей и вытащила его на камни. Голоса, говорившие на языках, которых он не понимал.

Саксон провел в госпитале много часов, — по крайней мере, так ему казалось. Дни и ночи сливались воедино. Он потерял счет времени. Он смутно понимал, что его пичкают лекарствами. Врачи говорили о сильных ожогах, о повреждении киберконечностей при падении в реку. Искусственные ноги «Гермес» были прострелены и превратились в бесполезные куски металла; внутренние импланты были повреждены — оптика, ускоритель рефлексов, связь и прочее. Уже не говоря о его плоти, о его человеческой плоти.

Однако все это казалось далеким и незначительным, словно происходило с кем-то другим. Когда Саксон засыпал — если это можно было назвать сном, — ему являлись призраки.

Сэм, Кано, остальные члены Шестой группы — они наблюдали за ним. Они ничего не говорили, не бранили его, не плакали. Иногда они приходили целыми и невредимыми, не было крови, блестели треугольники брони гибких черных жилетов, золотые щитки шлемов были подняты, словно наемники явились с парада. Иногда они снились ему в виде обугленных трупов, кусков красной и черной плоти на обгоревших костях.

Они не винили его, не прощали его. Они просто смотрели.

Бывали моменты, когда Саксон уже не знал, снится ему все это, или сквозь пелену обезболивающих он видит реальность; тогда они приходили к нему в палату. Присаживались на кровать, курили, пили из его чашки. И та тень была с ними. Она присутствовала в комнате, наблюдая за ним.

Саксону прежде приходилось терять людей, и это ощущение пустоты было ему знакомо. Но он никак не мог смириться с мыслью, что выжил только он. Это грызло его изнутри.

Как-то днем он вынырнул из моря беспамятства и обнаружил, что тень сидит в кресле у его койки. Саксон понял, что этот человек реален, потому что чувствовал его запах. От него пахло дорогим табаком, и это пробудило воспоминание, дремавшее где-то глубоко в сознании Бена. Он вспомнил, как в детстве, когда ему было пять или шесть лет, дед брал его с собой, вел по улицам Лондона мимо неправдоподобно старых зданий в тесный магазинчик, увешанный зеркалами и рекламами сигар. Хозяин магазина, продававший трубочный табак, и странные заморские предметы пахли так же — дальними странами.