Эффект Икара

— Моя работа заключается в том, чтобы определить, какую позицию следует занять Америке по отношению к модификации, и выяснить, принесет ли эта новая технология прибыль нашей экономике.

Машина замедлила ход — они приближались к мосту Буффало-Бридж.

— Вы хотите узнать мое мнение об этом, мэм? — спросила Анна.

Эти слова, казалось, позабавили сенатора.

— Нет, агент Келсо. Но дело в том, что человек, с которым я встречаюсь за ланчем, руководит компанией, наделившей вас этими прекрасными глазами. Гарретт Дански, исполнительный директор «Каден Глобал». Скажите, они хорошо поработали?

Анна подавила желание снова надеть темные очки.

— Мне кажется, да.

— И вы не чувствуете себя… хуже других после модификации?

Анна поджала губы:

— Я не похожа на бронированных девиц из шоу «Абсолютный модифицированный боец», если вы это имеете в виду. — Анна говорила бесстрастным тоном. Ее импланты были в основном нейтральными устройствами, не вторгавшимися в организм и не нарушавшими его естественные функции. — Я хорошо делаю свою работу. Импланты помогают мне делать ее еще лучше.

Скайлер, казалось, была довольна ответом; она отпила еще воды.

«Все нормально?» — раздался где-то в районе затылка Анны негромкий голос Райана.

Индикатор на краю поля зрения указывал, что он говорит по каналу, закрытому для остальных членов команды.

«Нормально». — Она уже знала, что он сейчас скажет, какой вопрос задаст, — насчет вчерашнего телефонного звонка; но она опередила его. — «Правда, Мэтт. Со мной все в порядке». — Это была ложь.

Он ничего не ответил. Он просто перешел на другую частоту; машины замедляли ход, мимо промелькнула черная кованая ограда Монтроз-парка. До прибытия на место оставалось несколько минут.

— Сенатор? — произнес охранник из «Беллтауэра» негромким, вежливым голосом.

Скайлер кивнула и взглянула на свое отражение в окне лимузина.

«Дански на месте, — услышала Анна голос из первой машины. — Занимаем позицию».

— Принято. Следуем за вами, — вслух произнес Лейкер.

Лимузин Скайлер остановился; первой вышла Анна. Она мгновенно забыла о личных проблемах. Она была на работе; она осматривала улицу и здания, быстро, но внимательно изучала окна, террасы. Анна услышала, как затормозил внедорожник, открылись дверцы.

Сенатор вышла из машины и направилась к ресторану; Лейкер и охранник из «Беллтауэра» следовали по обе стороны от нее. К ней приближался Дански с улыбкой на лице, протягивая руку.

Анна начала осматривать улицу во второй раз, и внутри у нее что-то сжалось. Это была непроизвольная, интуитивная реакция, и сначала она не поняла, в чем дело. Она взглянула на Райана. Тот вопросительно смотрел на нее.

«Что-то не так», — промелькнуло в голове. Анна словно вобрала в себя открывающуюся перед ней сцену, проанализировала ее в одно мгновение, как учили, — и что-то не сходилось.

По диагонали, на другой стороне Кью-стрит, был припаркован серебристый седан «Мотокун»; он просел, словно был перегружен. Стекла в машине были тонированными, и рука Анны невольно потянулась к оружию.

Она поймала взгляд Бирна; тот понял, на что она смотрит: оптические импланты младшего агента были снабжены терагерцевыми сканерами, излучение которых проникало сквозь темное стекло. Он пристально оглядел «Мотокун», и внезапно изменившееся выражение его лица сказало, что Анна была права.

— Машина!..

Голос Бирна заглушил рев двигателя, и седан с визгом рванулся с противоположной стороны улицы.

В тот момент, когда Анна выхватила пистолет, серебристый седан врезался в передний автомобиль агентов; тот завертелся и полетел на тротуар, где раскидал горшки с растениями, обрамлявшими открытую террасу ресторана. Двери седана распахнулись, и на мостовую выскочили четыре могучих человека в черной боевой форме. В руке у каждого было по дымящейся шашке, и они одновременно бросили их; шашки прочертили в воздухе серые дуги и ударились о тротуар.

Анна услышала за спиной вопли, грохот падающих столиков и звон бьющегося стекла — посетители ресторана в панике бросились бежать; затем до нее донесся другой звук: знакомый негромкий хлопок — выстрел из гранатомета.

Она не слышала взрыва. Не успела Анна поднять свой «Мустанг», как крыша лимузина лопнула и во все стороны полетели куски железа, а переднюю часть машины поглотил оранжевый огненный шар.

Волна раскаленного воздуха, насыщенного пар а ми бензина, ударила Анну в грудь и швырнула на ряд металлических горшков с пальмами.

В голове звучал крик Райана, звавшего на помощь.

Грэй-Рейндж, Квинсленд, Австралия

Вертолет летел над предгорьями быстро и низко, почти касаясь шасси обнаженных ветвей деревьев — до них оставалось каких-нибудь полметра. До рассвета было еще два часа, и едва слышный шум поворотных винтов на концах крыльев растворялся в угрюмой, безлунной ночи. На угловатом, приземистом летательном аппарате не было ни огонька; пилот, сидя в кабине без окон, ориентировался по показаниям множества приборов — видеокамер, лазерных сенсоров — и данным спутников, которые создавали реальную картинку ландшафта, проносившегося внизу. Вертолет летел так низко, что его не мог засечь ни один радар, он повторял все очертания рельефа. С каждой минутой они приближались к цели.

В воздухе над металлическим полом грузового отсека плавала карта, предоставленная Шестой ударной группе, точнее, ее голографическая проекция, создаваемая устройством в руке Бена Саксона. Он слегка развернул ее, чтобы рассмотреть сторожевые вышки, окаймлявшие лагерь повстанцев. У Саксона была привычка в задумчивости теребить короткую неухоженную бороду, и теперь он тоже дергал за нее, всматриваясь в мерцающие алые линии так, словно виртуальное изображение могло дать ключ к успеху.

— Пять минут до цели, босс, — произнес Питер Кано, толкнув его в бок и повысив голос, чтобы перекричать гул моторов.

Саксон, взглянув на заместителя, кивнул. Они являли собой полные противоположности: африканец был высоким, худощавым, но впечатление худобы было обманчиво. Он со своим длинным телом, казалось, никогда не чувствовал себя удобно в тесной кабине транспортного вертолета или бронетранспортера, а Саксон был среднего роста и плотного телосложения. Если Саксон напоминал уличного хулигана, то Кано мог бы стать гимнастом, но Саксон не хотел бы видеть рядом с собой другого человека на подобном опасном задании.

Саксон командовал Шестой ударной группой — отрядом, работавшим на «Беллтауэр Ассошиэйтс Инкорпорейтед», — уже больше двух лет, и Кано был единственным, кто прошел с ним весь путь с самого начала. Бен попал в «Беллтауэр» из Специальной авиадесантной службы — элитного подразделения британской армии, а Кано освободил себя от обязательств перед криминальным авторитетом из Намибии после того, как батальон наемников стер с лица земли наркоторговую сеть его бывшего босса. Остальные члены команды также имели пестрое прошлое; эти мужчины и женщины прежде служили в национальных армиях, полиции, состояли в преступных группировках, но всех их привлекли в крупнейшую частную армию мира высокая оплата и крупные премии.

Саксон не стеснялся слова «наемник». Он и был наемником, этим он зарабатывал на жизнь; «сотрудник частной военной компании» звучало как-то слишком расплывчато, а ему нравилось настоящее слово, как нравилась реальность его работы и жизни. Именно поэтому он вошел в офис «Беллтауэра» в тот самый день, когда Вооруженные силы Его Величества проинформировали его о том, что больше не нуждаются в его услугах. Мысль о жизни на гражданке просто не укладывалась у Бена в голове. Ему нравилось быть в гуще событий, он чувствовал, что здесь его место.

Когда часы, парившие на краю поля зрения Саксона, показали четыре минуты до начала операции, Кано кивнул остальным, и они занялись последней проверкой оружия и снаряжения. Саксон взвесил на руке автомат «Штайнер-Бисли FR-27», висевший на ремне у него на груди, убедился в том, что магазины с боеприпасами закреплены, предохранитель на месте. Закрыв глаза, он кончиками пальцев провел по гранатам и прочему снаряжению, пристегнутому к жилету, мысленно отмечая их один за другим. Затем Саксон запустил проверку имплантов — ног, руки, оптики, системы связи, системы управления рефлексами, всего остального. Линия из зеленых точек, возникшая перед глазами, означала, что он готов к бою.