Крестьянин

   Следующие дни я, с разрешения Конрада, который то ли слышал от "тракториста" о моих успехах в практической механике, то ли просто чтобы отделаться от назойливого, как муха, работника, занимался в свободное время воплощением своего замысла в жизнь. Отлить подшипники действительно оказалось просто, а вот с их шлифовкой и подгонкой я провозился дня три. Еще столько же изготовлял из дерева элементы кривошипно-шатунного механизма и потом дней пять пытался соединить это все вместе. Кое-что пришлось переделывать, и вообще - из за отсутствия измерительных инструментов большая часть работы приходилась на подгонку частей друг к другу. Но по прошествии двух недель я наконец гордо продемонстрировал Конраду действующее устройство, в одиночку легко вращая камень ножной педалью и одновременно затачивая на нем режущую кромку серпа. Кузнец был в шоке. Он долго ходил вокруг, присматриваясь к устройству механизма, потом попробовал сам и был крайне удивлен легкостью вращения сидевшего на медных, смазанных найденным мной в кузнице растительным маслом, подшипниках камня.

   - Где ты научился делать такие вещи? - спросил он наконец.

   - Да это уже везде используется, даже в Риме. Только у вас тут неизвестно, - поспешил я рассеять могущие возникнуть у того сомнения в богоугодности данного устройства - средневековье же, новшества отнюдь не принято принимать на "ура", как в нашу, избалованную прогрессом эпоху.

   - Молодец, Артур! - кузнец впервые назвал меня по имени. - Я подумаю, как отблагодарить тебя.

Глава 6.

   В конце осеннего полевого сезона неожиданно (только для меня, естественно) прямо посреди рабочей недели был объявлен праздник. По поводу окончания сбора урожая, надо полагать. Причем, несмотря на то, что празднование имело настолько явно просматривающиеся языческие корни, отец Теодор, к моему удивлению, принимал в его подготовке самое деятельное участие. С раннего утра он безостановочно сновал по деревне, вместе с "председателем" организовывая расчистку места под предстоящее застолье и сбор необходимых припасов. Руководство общины решило накрыть для жителей деревни поляну, причем в самом прямом смысле - большую круглую поляну в лесу, неподалеку от селения, достаточную, чтобы вместить всех. Нам с Конрадом и еще трем крепким опытным мужикам начальство поручило одну из важнейших задач - построить помост, на котором, видимо, предстоит восседать самым уважаемым членам общины. Мужики, вооружившись довольно приличными топорами (наверное, больше ни у кого в деревне таких не было, потому их и позвали), быстро нарубили и ошкурили нужное количество бревен и даже несколько относительно плоских досок, хотя это и было непросто. Ну а Конрад, выдав мне некоторое количество железных гвоздей из личных запасов и настрого приказав их не потерять, начал сборку помоста. Я тоже присоединился, орудуя молотком и следя за тем, чтобы не забивать гвозди до самой шляпки - назавтра предстояло их вытаскивать обратно, слишком дорогая это была вещь. Сначала гвозди из мягкого железа не хотели меня слушаться и гнулись, вызывая злобные окрики видевшего такое непотребное отношение к ценному ресурсу кузнеца, но вскоре я приноровился, и работа пошла. За пару часов мы с Конрадом управились. После этого в дело вступили девицы из деревни, принявшиеся украшать свежепостроенный помост венками из цветов и трав, а также стелить на сидения выделанные шкуры. Короче, местная элита будет устроена со всем подобающим ей по положению комфортом.

   Тем временем короткий осенний день уже подходил к концу, и специально выделенные люди принялись жарить на пяти расставленных по поляне вертелах насаженные на них целиком туши свиней, забитых по такому знаменательному поводу. От блестящих из-за стекающего с них жира туш начал распространяться аппетитнейший и, казалось бы, прочно забытый мной запах, заставивший желудок сжаться в радостном предчувствии. Ура, наконец-то можно будет пожрать мяса! Весь остальной народ тоже стал уже подтягиваться к месту действия. Заботливые жены стелили прямо на траве предусмотрительно захваченные с собой шкуры, и вся семья рассаживалась на них, стараясь занять место поближе к вертелам.

   Появились и Йоханн со священником. Темнота уже сгустилась, но света от костров, на которых жарилась свинина, было достаточно, тем более что в дополнение к ним у помоста и по периметру поляны зажгли заготовленные факелы, прикрепленные к всаженным в землю длинным шестам. Все, вроде, готово, можно начинать, чего ждем? В животе уже настойчиво урчало. Но руководство не спешило рассаживаться, стоя у помоста и явно напряженно ожидая какого-то события. Минут через десять оно, наконец, и произошло - со стороны дороги раздался множественный звук копыт, и на поляну торжественно въехала медленным шагом небольшая, но внушительно выглядевшая делегация. Все присутствующие разом вскочили на ноги и тут же упали на колени. Кроме старосты, монаха и меня. Я, впрочем, быстро присоединился к остальным, получив тонкий намек в виде мощной затрещины от кузнеца. Ну, вот и выяснилась причина задержки - празднество соблаговолил почтить своим присутствием местный феодал. Обычай такой, видимо. То-то мне казалась странной излишняя суета "председателя" со святым отцом! Я-то думал - они о людях заботятся, а оно вот как, оказывается! Ну, картина знакомая - во все века и в любой общественной формации приезд большого начальства предварялся чрезмерной суетой нижестоящих руководителей.

   Одетый в роскошный плащ барон, сопровождаемый "другими официальными лицами", спешившись, поднялся на помост и с доброй улыбкой "отца нации" на испещренном шрамами лице повидавшего виды орангутанга толкнул, как водится, торжественную речь. Она заключалась в столь привычной для уха выросшего в СССР человека стандартной мути о "достигнутых успехах в нелегком деле сбора урожая и твердой уверенности в еще лучших результатах в будущем году". Ну прям первый секретарь Мюнхенского обкома! Ничто не ново под Луной, короче...

   Поздравив крестьян с окончанием осеннего сезона, барон уступил трибуну святому отцу. Тот сразу затянул какую-то очередную заунывную молитву. Народ, в общем, его поддержал, но как-то без энтузиазма, со скрытым нетерпением в повторяющих "Аминь" голосах. Отец Теодор не стал затягивать дело и, быстро закруглившись, воздел обе руки к небу и широко улыбнулся. Ответом ему был довольный рев толпы, сразу же кинувшейся к вертелам и бочонкам с пивом. Кузнец Конрад, пользуясь своим высоким статусом, занял место в "президиуме", а мне пришлось праздновать на общих основаниях.

   Деревянных и глиняных кружек для пива на всех, разумеется, не хватало, поэтому пили по очереди, не отходя от бочонков. Пробившись туда, я впервые попробовал местный алкоголь. Редкая гадость, доложу я вам! Ячменное, скорее всего, пиво, слабенькое, мутное и вонючее. Но на безрыбье, как говорится... Быстренько влив в себя пару-тройку кружек, я ринулся к ближайшему вертелу. Дежуривший там подросток отрезал ломти от сочащейся туши, насаживал их на острую палочку, кучка которых была заготовлена заранее, и раздавал всем желающим, толкавшимся возле него. Получив заветную порцию, я немедленно впился в нее зубами. Вкуснотища! Особенно после вынужденной полуторамесячной вегетарианской диеты!

   Поглотив куска три свинины, я счел себя насытившимся и отправился запивать. Но, видимо, большинство празднующих уже тоже наелись, потому что у бочек с пивом было не протолкнуться. Не решившись силой распихивать своих новых земляков, я вернулся к вертелу и с горя подкрепился еще парой кусков мяса. Как бы потом не поплохело! Тут народ, наевшись и напившись, пустился в пляс, и у бочонков поредело. Танцевать древние баварские танцы, в исполнении обожравшихся и полупьяных крестьян больше напоминавшие какой-то папуасский ритуал, никакого желания у меня не возникло, и я просочился между веселящимися гражданами в источнику заветного пива. Со второго раза оно показалось гораздо менее мерзким. Опрокинув еще пару кружек, я почувствовал тепло в животе и легкое головокружение. С чего бы это - пиво-то слабенькое? Но тут я вспомнил, что это не то мое, закаленное в боях с зеленым змием, тело, а совсем нетренированное. Ну, ничего, наверстаем!