Живыми не брать!

Когда мы вернулись в приземистое жилище, Алекс нырнул под лавку, вытащил один из горшков с экспериментальной закваской и показал мне три штриха на глиняном боку сосуда:

– Смотри, я его заквасил как раз, когда пришли собаки, и каждый день отмечаю, чтобы следить за процессом…

– Ясно, – кивнула я.

Значит, теперь я точно знаю, что собаки прибились к заимке трое суток назад.

Трое суток – подходящий срок. Как раз три дня назад в Слободке был праздник, после которого я, похоже, уменьшила число старичков-проводников с двух до одного человека. Судя по словам Алекса, очень уж были похожи эти персоны на «темного» приспешника Меркита, которого нашли умершим в сарае. Получается, что после его смерти кто-то распряг собак, на которых старикан прибыл в Слободку, и отпустил их обратно в болота. Поступить так мог только житель Слободки, который не мог вернуться вместе с упряжкой в логово Черного шамана за болотами.

Теперь я точно знаю, что у Черного шамана есть помощник, который и «открыл ему путь», проще говоря – провел через болота в Слободку. Если этот человек настолько хорошо знает болота, он с легкостью мог убрать или попрятать все мои метки. Ведь по неопытности я специально оставляла их на приметных местах! Но на заимку сунуться этот помощник побоялся – из-за собак или из-за обосновавшегося там Алекса, размышляла я.

Времени, чтобы подумать, было полным-полно. Как только солнце склонилось к горизонту, мы с Алексом двинулись к болоту и уселись на согретые солнцем камушки – ждать болотных огней. Темнота сгущалась, птички притихли, уступив место комариному писку и лягушиному кваканью. Я спрятала руки в карманы и очень жалела, что мы не прихватили с собой пару шкур из тех, что хранились на заимке: воздух был прозрачным как стекло и по-зимнему холодным. Высоко в небе появлялись и разгорались блеклые звездочки, пальцы у меня замерзли так, что вот-вот промерзнут насквозь и превратятся в сосульки, я прохаживались туда-сюда, чтобы немного согреться.

Но болотные огни не спешили появиться – то ли посчитали Алекса недостаточно отчаянным, то ли принимали его в наброшенном на голову меховом капюшоне за шамана, а может быть, зеленые шары светятся только во влажную и туманную погоду. Мы проторчали на холоде и ветру до самого рассвета, поплелись обратно и, чтобы согреться, глотали разогретую на заправленной рыбьим жиром горелке воду, доедали остывшего кролика. Мясо казалось мне пресным и жестким, а ситуация – безнадежной:

– Что мы, так и будем сидеть среди этих болот пока не сдохнем от старости? Если кто-то уничтожил мои метки, он мог еще раньше так же точно убрать все приметы, которые расставил Седобородый?

– Мог, конечно. Но нам-то не легче: найти Слободку и узнать, кто это, мы все равно не сможем… – хмуро заметил Алекс. Он второй день возился со старомодным «наганом», который, искупавшись со мной в трясине, окончательно отказался считать себя стрелковым оружием. Но Алекс, как и положено маньяку, не сдавался, а пытался выкроить хоть какую-то пользу из уцелевших патронов.

– Откуда ты знаешь про Слободку? – Когда я рассказывала про житье-бытье последних недель, то все время называла наше временное пристанище «Форпостом», чтобы не вдаваться в подробности про отличия «Скита» и «Слободки».

– Ну, Седобородый говорил: пройдешь сперва по гати, там до Слободки рукой подать, а дальше твой путь – через синее небо, и Бог тебе в помощь, и все такое…

– Погоди! – я чувствую, что в мои пальцы попала еще одна ниточка надежды – тоненькая, очень ненадежная ниточка, которая могла вывести всех нас из этого затерянного в лесах и времени места. – Наверное, он сказал «через ясное небо»?

– Какая разница? – Алекс покрутил указательным пальцем уцелевшей руки у виска. – Говорю тебе, у него тоже с головой проблемы…

– Алекс, как его звали – этого дядьку?

– Да никак. Говорит, я все равно что умер – имя мне без надобности.

Кажется, я догадываюсь, кто этот человек.

– А он не говорил такого – что «я пришел на правь» или «искал путь через правь»? Здесь так говорят: из Форпоста путь один – через навь, другой – через правь, третий – через ясное небо… Я думаю, твои старички-сморчки – это и есть местные шаманы!

– Полудурки они, а не шаманы. Разве можно так тупо воспринимать окольные учения? – Мой собеседник окончательно пришел в медитативное расположение духа. – В них речь идет об измененных состояниях сознания, расширение психики и все такое. Иначе какой может быть путь через небо? Сдохнуть?

– Не обязательно, я знаю как минимум один!

– Ну? Ты знаешь, как их психотропные грибочки выглядят? – оживился он.

– Алекс, все, что они говорят, – все реальное! Без грибочков. Пойми наконец. Ты же сам сказал – никогда не видел, как привозят товар.

– Не видел, нет.

– И знаешь почему? Его сбрасывают с вертолетов.

– Супер! – Алекс хлопнул ладонью по лавке так звонко, что собаки проснулись и подняли лай. – Точно, так они и делают…

– Чем тебе не путь через ясное небо?

– Тем, Аня, что вертолету сесть там негде. Выбросить груз – да. Но сесть вертолету там негде – сплошные обледенелые скалы и растрескавшийся лед, до равнины полсуток ехать на собаках, и то – попадешь в болото.

– Но где-то же у вертолетов есть стоянка? Дозаправка? База?

– Должна быть, – задумался Алекс. – Думаешь, стариканы знают где?

– Нет. Но другой человек знает.

– Кто?

– Седобородый…

– Шутишь? Откуда ему знать? Он в пещере сидит уже лет пять, если не больше.

– А он до этого знал, он путников – таких же, как мы, которые случайно к ним на Форпост угодили, – обещал вывести «через ясное небо». Путники обратно не вернулись, мертвыми их не нашли, тебе он тоже говорил про «ясное небо» – значит, вывел!

– Похоже…

– А почему он с тобой вместе не сбежал?

– Потому что цепи у него были посерьезнее моих, а инструментов у меня никаких. Он тот еще пассажир – говорит, вот буду до срока пребывать в узилище… Посмотрел я на такое и решил, что с ним возиться – только время терять.

– Зря ты так! Придется теперь за ним возвращаться…

– Возвращаться? Аня, ты что? Серьезно?

– Серьезно – ты вчера предлагал вернуться к пещере!

– Я шутил! Вдруг там уже самообороны полно? У нас даже оружия толкового нету!

– Никакой самообороны там нет – собак на болото выпустил кто-то из Слободки. Скажу тебе больше – одного из старикашек там тоже больше нет…

Я рассказала Алексу про битву в сарае, сбежавшего волка и тайного приспешника шаманов, обосновавшегося в Слободке.

– Ты хоть помнишь, по каким меткам сюда пришел от края болота?

– Более-менее. – Он наморщил лоб, припоминая приметы. – Но как добираться от болота до пещеры – понятия не имею… Меня тупо везли собаки!

– И сейчас тупо повезут, у тебя их целых пять штук! Они просто заблудились в болоте и прибежали сюда на твой запах, а когда окажутся в знакомом месте, сориентируются и найдут дорогу. – Алекс колебался, и я добавила: – Сюда мы всегда сможем вернуться!

Мы готовили вылазку с большой тщательностью, с оружием у нас скверно, поэтому наше главное преимущество – внезапность, главное – напугать и обезоружить противника. Пока Алекс потрошил патроны, чтобы смастерить простенькое взрывное устройство и растяжку, и подсушивал дымовые шашки, я неумело нашивала и привязывала к рыболовной сети засохшую траву, листья, выпачканные в грязи куски холста. Надеюсь, мое топорное рукоделие поможет нам замаскироваться, а при некоторой доле везения – заполучить оружие.

Ночью мы спали мало, а с рассветом покинули заимку и двинулись через болота на север. Холодный ветер дул нам в лицо, подсказывая куда двигаться. Болото тоже изменилось – коричневый и серый вымывали яркие пятна зелени, исчезли мелкие желтенькие цветочки, зато слежавшийся снег появлялся в ложбинках, а тонкая нервная пленка льда затягивала лужицы. Мы довольно быстро добрались до прикрытого мхом знака – «указующего перста». Кости, сохранившиеся от человеческого запястья, были уложены так, что указывали на заимку. До следующей метки – черепа, повернутого в сторону болот пустыми глазницами, добрались без приключений.