Живыми не брать!

– Нормально. Только пива нету. Я маленько экспериментирую, – он указал на горшки, выстроенные ровной вереницей под лавкой – пара из них была прикрыта тряпками, а в одном вяло пузырилась некая субстанция с запахом дрожжей и гнили, похвалился: – Брожение уже идет, но пока что стремно получается. Приходится воду кипятить и пить, в остальном – нормально живу.

– Как ты вообще здесь оказался?

– Так же, как ты, надо думать… – гоготнул он. – Пришел по болотам!

Алекс все делает одной рукой, но получается у него так ловко, что я не сразу это заметила. Второй рукав кожаной одежды пуст и пристегнут ремнем, чтобы не болтался. Я запоздало спросила:

– А что у тебя с рукой?

– Забудь про руку. Я сам про нее уже забыл! – в подтверждение он очень лихо разрубил на куски заячью тушку при помощи большого охотничьего ножа…

…Когда Алекс пришел в себя, руки уже не было, только свежая культя глухо побаливала. Над ним колдовал наполовину безумный человек. Его жалкое умственное состояние было вполне естественным – любой сбрендит, если его посадить на цепь и несколько лет держать в пещере на скудной пайке из сухарей и мерзлой рыбы. Пещера настолько тесная, что в полный рост не выпрямиться – человек ссутулился и сгорбился. Кроме того, она была темной, как кротовая нора, и бедняга почти ослеп, борода у него отросла едва ли не до колен и поседела. Каждый вечер он бухался на колени, бормотал что-то похожее на молитвы, его цепи скрежетали и гремели. Сначала Алексу показалось, что несчастный совсем утратил способность к осмысленной речи, а просто бредит на невнятном языке про черное колдовство, духов – злых и добрых, болотную нечисть, закрытый чужой путь, по которому обязательно нужно пройти через болота, чтобы вернуться к себе домой.

Постепенно он научился не только вычленять связные фразы, но и кое-как беседовать с седобородым соседом и узнал, что в рабстве вместе с ним постоянно живут один-два, иногда сразу три человека. Такая жизнь не бывает долгой – пленники либо погибают при попытке сбежать, либо умирают, источенные тяжким трудом и болезнями. Седобородого человека работать не принуждали, в некотором роде берегли – из-за его умения лечить. Потому что хвори и ранения не жалели ни самих старикашек, ни их мрачных гостей.

– Здесь таких сколько хочешь! – перебила я Алекса. – Целая секта. Даже две! Наверное, этот мужик когда-то забрел в болота с Форпоста, и шаманы его поймали…

– С чего забрел? Кто-кто его поймал?

– Да это такое поселение. Представь, живут в лесу, как в сказке, – я тоже по первости не понимала, что они говорят… – наспех рассказываю Алексу про нашу жизнь в последние недели, хотя и ему в это время приходилось несладко.

Алексу тоже нацепили стальной ошейник – на ночь крепили к нему цепь, а ноги спутывали веревкой. Но почти каждый день его выводили наружу – прямиком на холод и заставляли работать. Приходилось таскать тяжелые ящики – укладывать их в сани или рыть прямо во льду и снегу схроны и прятать «товар» в них до транспортировки. Если он пытался отлынивать – получал по спине хлыстом. Его главными мучителями были два сухоньких сморщенных старикашки, различать которых он так и не научился.

За ящиками наезжали гости, которые тоже были ничуть не лучше хозяев – могли ударить или сильно отпинать вообще без всякой причины. Они менялись часто: люди в белых маскировочных костюмах, камуфляже или таких же меховых одеяниях, как стариканы выделили ему. Алекс быстро смекнул, что судьба забросила его на перевалочную базу контрабандистов.

Пакостные старикашки вряд ли были организаторами этого прибыльного бизнеса, потому что не знали назначения большинства товаров, имели представление о мире, мало отличавшееся от бредней седобородого лекаря, а в оплату своих услуг принимали преимущественно алкоголь. Периодически оба крепко напивались, натягивали жутковатые маски, орали песни, били в бубен и кружили вокруг нескольких громадных камней, пока не свалятся замертво, а потом подолгу не могли прийти в себя.

Никогда Алекс не относился к числу людей, готовых горбатиться день и ночь на чужого дядю за символическое вознаграждение в виде замороженной рыбьей требухи или строганины, он сразу же решил сбежать. Но главная трудность была в том, что бежать из пещеры некуда – кругом, сколько хватает взгляда, был только лед и снег. Холодный ветер дул не прекращаясь!

Как и на чем прибывает разномастный «товар», он ни разу не видел, его выводили из пещеры и привлекали к погрузке, когда ящики надо было укладывать в сани. Упряжки уносились прямиком в ледяные просторы, и поземка заметала следы от полозьев. Но Алекс быстро подружился с ездовыми собаками – запомнил и узнавал каждую любопытную морду, когда они возвращались, и поэтому смог прикинуть, что место следующей перевалки «товара» – где-то в сутках пути упряжки от их пещеры. Возможно, там не только перевалочная база, а целый транспортный узел!

Но добраться туда без транспортного средства нереально, единственным выходом было позаимствовать у старых сморчков оленью или собачью упряжку – на выбор. Положа руку на сердце Алекс предпочел бы что-то более привычное – вертолет, вездеход или квадроцикл, адаптированный к условиям Крайнего Севера. Но за неимением выбора остановился на собачьей упряжке, справедливо рассудив, что, если он возьмет оленей, собак сразу же отправят в погоню за беглецом.

Он относительно безболезненно стянул пару зажигалок, некоторое количество бытовой химии и успешно попрятал все это в пещере – старикашки в нее никогда не входили, а выгоняли узника длинной палкой с крюком на конце. Еще ему удалось похитить пару бутылок алкоголя и скрепя сердце пустить их на производство горючей смеси. Теперь ему предстояло сделать самое главное – разработать маршрут. Компаса у него не было, как ориентироваться среди однообразных ландшафтов из снега и болот, он не представлял вообще!

Помощь пришла к нему неожиданно – Седобородый лекарь нашел среди гнилого тряпья и соломы его заначку, но не сдал Алекса старикашкам, а наоборот, перечислил приметы, по которым беглец – при удачном стечении обстоятельств – сможет добраться до болот, выйти на какую-то «гать» и по ней добраться до жилья. Принимать ли всерьез эти советы, он не знал, но выбирать не приходилось.

И вот наступило прекрасное утро. Старикашки были хмурыми и усталыми после очередного шабаша, а «гостей» – всего двое. Он спрятал бутылки с самодельной зажигательной смесью под просторным меховым балахоном. Одну аккуратно разлил по земле, потом запряг собак, но вместо того, чтобы начать загружать ящики – швырнул бутылку с горючей смесью в гостей, вооруженных автоматами, гикнул на собак, на ходу запрыгнул в сани, бросив на прощание горящую зажигалку. Полоса разлитой горючки вспыхнула, стена огня и дыма отделила его от вопящих преследователей.

Дальше все пошло как по-писаному, точнее, по сказанному Седобородым. Сначала натасканные псы сами довезли его до деревца, рассеченного ударом молнии. Алекс выпряг собак и дал им знак бежать обратно, а сани спихнул в вязкую жижу, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Трясина, простиравшаяся от деревца, казалось, до самого горизонта, проглотила их в несколько минут и алчно причмокнула. Но этот пугающий звук был ерундой в сравнении со следующим указателем – под выпирающими корнями березки Алекс нашел то, что его советчик называл «мертвый лик». Самый настоящий череп!

Останавливаться было уже слишком поздно – надо было идти туда, куда «глядит мертвый лик», если эти пустые глазницы вообще могут глядеть. Он брел по болотам, стараясь сохранять направление, считай, целый день. Цеплялся за кустики, прыгал с кочки на кочку, искал метки и радовался каждой новой находке, пока не добрался до этого оазиса – островок суши среди болот вполне заслуживает такого названия.

Здесь он нашел «заимку» – вросший в землю бревенчатый домик с низкой крышей. По старой традиции их устраивают в самых гиблых местах, среди чащоб и болот, чтобы заплутавшие путники могли найти приют, отдохнуть или переждать ненастье. Внутри была и обещанная Седобородым засохшая буханка хлеба, и соль в маленькой баночке, и ружье с двумя патронами, и охотничий нож – вообще, полно всякой полезной утвари, и даже удочки и силки для ловли мелких зверушек. А кроликов здесь полно, раков и рыбы тоже. С крупной дичью похуже – но ему повезло, во время одной из вылазок он подстрелил здоровенную нерпу и заправил ее жиром светильник, а на мясо теперь приманивает раков. Разрубленную на части тушу он плотно завернул в шкуру и прикопал рядом с ручьем, еда хранится там, как в естественном холодильнике! Если бы не комары и прочие природные вампиры, Алекс с удовольствием жил бы на заимке до конца лета или вообще – всю оставшуюся жизнь…