Страница 22 из 76
Жеребец потянулся, хватанул с дерева яблоко, быстро схрумкал. Катрин сорвала ему еще одно.
— Леди Катрин, я люблю вас, — вдруг сказал Энгус. — И леди Блоод я тоже люблю. Не волнуйтесь, я знаю свое место и ни о чем таком не мечтаю. Вы и так дали мне больше, чем я заслуживаю. Позвольте мне просто служить вам. Вот разводить свиней и заправлять кузней, куда лучше меня сможет Даллап. И Ингерн очень хозяйственная. Они преданны вам и, без сомнения, готовы отдать за вас свою жизнь. Но я умру за вас с радостью.
— Всё-всё, остынь. Умирать с радостью — занятие крайне глупое и нерациональное. Ты лучше этакие патетические фокусы никому не обещай, — пробурчала Катрин.
— Вы с Бло — самые красивые и самые необычные женщины королевства. Служить вам — истинное счастье.
— Насчет Блоод, ты, несомненно, прав. Она самая красивая и самая необычная. Я тебя понимаю. Просто счастье, что она одна такая. Двух таких ни тебе, ни мне не пережить, — Катрин сорвала яблоко, бросила парню. — Хватит лирических отступлений. Уши вянут слушать, как ты пытаешься куртуазным быть. Поехали, рискнем здоровьем, взбодримся…
Энгус покорно захрустел слегка недозрелым фруктом, и пара всадников двинулась напрямую к месту встречи.
Опушка леса тянулась хмурая и тихая. Нависало низкое, сулящее близкий дождь, небо. Оленей видно не было, как впрочем, вообще ничего живого. Копытные — понятно, но где птицы? Когда Катрин забирала оленью тушу, местечко выглядело гораздо оживленнее. И трупы на месте были…
— Там кто-то есть, — вполголоса сказал Энгус и потянул из-за пояса топор.
— Похоже на то, — согласилась Катрин, — только томагавк свой пока не трогай.
Надо отдать должное парню, слушался он беспрекословно. Доверяет. Катрин подумала, что на его месте вряд ли была бы столь уступчива. Переться почти безоружным прямо в лапы злым колхозникам — решение сомнительное.
— Вперед, — Катрин подбодрила жеребца каблуками. Энгус безмолвно двинулся следом.
Они рысью влетели на поляну. Девушка подняла Вороного на дыбы. Жеребец недовольно заржал. В тон ему Катрин заорала:
— Незачем прятаться. Если хотите говорить — выходите. Мне некогда играть в прятки.
По-прежнему стояла тишина. Никаких признаков оппонентов. Катрин уже хотела добавить: «выходи, подлый трус». Может быть, какой-нибудь бесстрашный барсук и ответит на вызов.
Кусты все-таки зашевелились, из леса высыпало два десятка аборигенов. Вооружены дяденьки были демократично, но изобильно. Луки, копья, топоры — оружие вполне могло бы иллюстрировать музейный зал «Быт первобытнообщинного строя». А при взгляде на рожи селян, появившиеся из кустов, Катрин живо вспомнила одного из классиков родной литературы — бритву местные жители презирали так же категорично, как и великий босоногий граф на пике своей популярности.
Смотрело одичавшее крестьянство недобро. Вперед выступил кряжистый тип и, с заслуживающей уважения прямотой, пробасил:
— Не прыгай, девка. Говори, кто ты, да зачем наших сельчан погубила-искалечила, а после мы уж порешим, что с тобой делать надобно.
— Не затрудняйся, уважаемый. Что мне делать, я и сама как-нибудь решу. Твои шалуны решили мою служанку обидеть. Глупая и безответственная идея. Скажи спасибо, что я хоть одного вашего урода живым отпустила. Кстати, еще раз меня девкой назовешь — прикажу тебя вздернуть. Сейчас вешать грубиянов очень модно в центральных королевских землях.
— Много болтаешь, красавица, — кряжистый сельский вождь, не скрываясь, положил мозолистую лапу на рукоять топора за поясом. — Уж не этот ли сопляк меня вешать будет? Кишка у него не лопнет? Сейчас мы из него ёжа-то сделаем.
Бородатые стрелки дружно натянули луки.
Энгус игнорируя направленные на него стрелы, спокойно заявил:
— Вас извиняет только ваше очевидное невежество. Вы бы слушали госпожу. Видят боги, вам еще повезет, если просто повесят. Нынче за оскорбление особ, приближенных к королю, положено двухдневное оскопление и варка в кипящей моче. Миледи — законная хозяйка Медвежьей долины и «Двух лап», вот так-то. Имеет право.
— С каких это пор у «Двух лап» появилась хозяйка? — мрачно поинтересовался предводитель местных аграриев.
— С тех самых пор, как король пожаловал мне эти земли, — доброжелательно пояснила Катрин. — Скажи своим парням, чтобы побыстрее стрельнуть попробовали. Повеселимся. А то жалко на них смотреть — сейчас воздух испортят от натуги.
— Мы люди солидные. Нам спешка ни к чему, — пробормотал мужик. — Это про которого короля вы сейчас говорите?
— Да вы здесь и вовсе одичали, — презрительно усмехнулась Катрин. — Король в наших славных землях один — великий Рутр IX. Его Величество правит Тинтаджем и королевством весьма крепкой и тяжелой, но справедливой рукой. Корона Ворона сияет как никогда. Не советую портить отношения с нашим обожаемым монархом. Он столь же суров, как и милостив. Можете поверить — я знаю, о чем говорю.
Предводитель крестьян смотрел на красивое наглое лицо гостьи, на обилие драгоценностей и, очевидно, сельского вождя начинали обуревать сомнения.
— Так вы про «Две лапы» изволили молвить? Ну и как, понравился замок благородной леди?
— Несколько запущен, но место живописное. Вы, я вижу, не прочь напроситься в гости?
— Нет. Тот замок не для людей, — бородач стиснул топор. — Вы там еще не бывали, иначе…
— Что иначе, уважаемый? — Катрин холодно улыбалась. — В моих краях говорят — «не зная броду, не лезьте в воду». Так это про неучей, вроде вас. Магия — искусство древнейшее, к ней тонкий подход нужен. Мы живем в замке не первый день. И древнее заклятье на стороне законной хозяйки. И всегда так будет.
— Тридцать лет назад в замке тоже правили благородные лорды. Мы-то помним, как нам забыть…
— Это ты кому будешь рассказывать? Я историю до античных времен изучала. В том, что случилось тридцать лет назад, виноваты не только Фир Болг и те благородные, но недальновидные лорды. Разве не так? Челядь тогда полезла не в свое дело. Или о том вы забыли?
— Ну… Кто ж знал, — мужик нахмурился. — Наши отцы и деды прокляли тот день.
— Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, вы искренне раскаялись. Время-то было. В таком случае «Две лапы» не станут держать на вас зла. Принесите присягу, и старое предательство будет забыто. Но за неуважение ко мне и оскорбление моих людей буду карать безжалостно. Тут уж не обессудьте.
— Присяга? Но, миледи…
— Прежде всего, опустите свои дурацкие луки, — рявкнула Катрин. — Что за манеры? Экие вы весельчаки, да простят вам боги. Леди готова разговаривать с вами, а вы так и нарываетесь на грубость, олухи лесные. Замку и Медвежьей долине нужны мирные и порядочные пахари, а не заросшее, как йети, жиганское жулье. Кто не хочет неприятностей и не желает видеть меня хозяйкой этой земли — убирайтесь, да поживее. Держать силой никого не собираюсь.
— Куда уходить? — кажется, бородач по-настоящему перепугался. — Наши деды здесь…
— Про ваших дедов я уже слышала. Повторяю: «Две лапы» не станут защищать быдло, не ведающее, что такое совесть и преданность. Хамью, осмеливающемуся нападать на беззащитных девушек, в Медвежьей долине место лишь на дубовом суку. Даже могил не оставлю, выведу как класс, — Катрин обвела непреклонным взглядом молчавших бородачей. Вышло по-настоящему сурово, и удовлетворенная землевладелица продолжила: — Пока я снисходительна, недовольные и колеблющиеся могут свободно убраться с моей земли. Дорога открыта. Тинтаджу нужны рабочие руки. Я королю напишу письмо, чтобы вам место на каменоломнях попридержали. Миска баланды всем гарантирована.
— Миска чего? — робко спросил кто-то из бородачей помоложе.
Катрин усмехнулась:
— Отстали вы от жизни. Барсуки заросшие. Когда до вас доходили последние вести из столицы?
— Два года назад, — настороженно пробормотал старший.
— В Тинтадже многое изменилось. Там новые законы, которые не покажутся вам излишне мягкими. Я готова поведать вам, что творится в мире, а потом вы сообща поднапряжете ум селянский и решите, что вам делать. Повиноваться королевской воле или искать места поуютней Медвежьей долины…