Спасти слона!

— Успею, — заверил меня Джорген. — Я буду держать вас в курсе, как идут дела.

— Карибу, — улыбнулась Лиз, приветствовав нас знакомым словом. — Рада вновь видеть вас.

По пути из аэропорта в Дар-эс-Салам она подробно рассказала мне, как было дело с индонезийским послом.

— Сейчас его отпустили с миром, но говорят, что его выгнали из министерства иностранных дел Индонезии без выходного пособия. Кость ему, конечно же, пришлось оставить здесь, на нее и сейчас наложен арест. Конфуз для индонезийского правительства огромный. Скандал получил широкую международную огласку — вы, кажется, тоже к этому руку приложили? — улыбнулась Лиз. — В то время, как это случилось, министр иностранных дел Индонезии находился в Пекине, и надо думать, что китайская пресса не осталась в стороне.

— Вот это да! — сказал я. — А ведь Рекс сообщил мне, что и китайских дипломатов ловили на том же!

Сначала мы отправились к Нейлу в офис. Он отлучился по делам, но, когда вернулся, Лиз показывала мне материал, подготовленный для журнала «Майомбо» Общества сохранения живой природы Танзании, который она редактировала.

— Теперь мы называем вещи своими именами, — сказала она.

«ПОКУПАЯ СЛОНОВУЮ КОСТЬ, ВЫ УБИВАЕТЕ СЛОНОВ», — гласил заголовок на первой же полосе. Это был заголовок большой статьи, написанной председателем общества Недом Китомари и призывавшей к международному запрету на торговлю слоновой костью.

Когда я читал эти строки, в голове у меня зашевелилась идея.

— А если внести предложения или изменения… — сказала Лиз, словно читая мои мысли.

— Вот и-мен-но! Только дело вот в чем, — медленно произнес я. — Надо внести ходатайство КИТЕС о запрете международной торговли костью. А что, если мы подключим к этому Танзанию? Нам надо, чтобы какая-нибудь страна внесла предложение к Приложению I. Иначе КИТЕС просто не станет рассматривать этот вопрос. Танзания представляется идеальной для этого страной. Давайте-ка вспомним: сколько слонов вы потеряли из-за браконьерства?

— Сто тысяч за последние десять лет, — сказал Нейл.

— Точно.

— Ну вот. Теперь пусть председатель даст добро, но с этим проблем не будет. Но как бы убедить департамент живой природы поддержать нас… — В голосе Лиз звучали нотки безнадежности.

— Полагаю, об этом не стоит так беспокоиться, — вмешался Нейл. — Думаю, там скоро грядут большие перемены.

Я только что разговаривал с господином Лумбангой из министерства земель и туризма. Он предан делу охраны природы, и до него дошло известие, что его хотят сделать новым постоянным секретарем при министерстве. Все это здорово, но еще ценнее то, что, как мне сообщили, скоро будет назначен новый директор департамента. — Сказав это, Нейл загадочно подмигнул мне.

На сей раз я остановился в просторном доме Лиз и Нейла, в котором одновременно помещалась и гостиница; он находился недалеко от отеля «Кундучи-Бич», служившего мне пристанищем в прошлый раз.

— Имейте в виду, подъем в шесть, — предупредила меня Лиз, когда я укладывался спать.

— И то если заспимся, — добавил Нейл.

Вполне естественно, в полседьмого утра мы уже были в офисе. Со времени моего прошлого приезда изрытая воронками дорога была отремонтирована дорожными рабочими, и теперь мы плавно неслись вдоль прохладного голубого Индийского океана, окаймленного пальмами, в направлении города. Радовавший глаз вид с лихвой компенсировал недосыпание.

Я расположился в офисе, и Нейл принес экземпляр газеты «Танзаниэн дейли ньюс».

— Ну, что я говорил? — воскликнул он.

На первой полосе сообщалось, что новым директором департамента живой природы назначен Констанциус Млэ.

— Браво! — вздохнул Нейл с облегчением. — Ну, теперь-то в департаменте наступило время перемен!

— А как насчет предложения по Приложению I? — спросил я.

— Можем начать лоббировать уже сейчас, — улыбнулся Нейл.

Фред Львесуэла остался не у дел. Девять лет он возглавлял департамент живой природы, и за это время поголовье танзанийских слонов оказалось почти полностью истреблено. Теперь, когда он стал никем, а его кресло занял Коста — кто знает, что станет возможным дальше? Еще несколько дней назад казалось несбыточным сном, что Танзания может внести в КИТЕС предложение о запрете на торговлю костью. И вдруг эта возможность стала реальной.

Коста обещал появиться в воскресенье утром. Мы поджидали его на веранде дома Лиз и Нейла, стоявшего на пологом склоне, спускавшемся к морю. Высоко над нами громадный паук плел свою паутину размером с небольшой гамак; по деревянному полу туда-сюда сновали юркие ящерицы, и скакала невесть откуда взявшаяся лягушка. Собаки Нейла и Лиз лежали рядом, смотря на своих хозяев и прислушиваясь.

Небеса Танзании тоже всегда полны жизнью. Ночью воздух наполняет шорох летучих мышей, перелетающих над заброшенным бассейном, охотясь за комарами, а поутру его расцвечивают яркие бабочки, жуки и птицы. Нейл сидел с биноклем наготове, время от времени вскакивая, едва заметив черную точку в нескольких сотнях метров, и восторженно вскрикивал:

— Лиз, взгляни, какая прелесть! Это же…

Хлопнула дверца машины, и собак как ветром сдуло с веранды. Через несколько мгновений в проходе показался Коста.

— Поздравляю, — сказал я и пожал ему руку.

Скромно улыбаясь, он сел рядом со мной.

— Ну, о чем будем говорить? Кто подскажет? — спросил он.

Я только что связался по телефону с Дейвом, находившимся в Дубае, и получил информацию об агенте по слоновой кости в Танзании по имени Аль-Ваффа. Записав все подробности, я передал их Косте.

Он просмотрел записи с большим интересом.

— Спасибо, Эллан. Мы расследуем это дело и увидим, как поступить, — сказал он, тщательно сложил листок и сунул в карман.

— Коста, расскажи Эллану про индонезийского посла, — подсказал Нейл. — Коста присутствовал при обнаружении слоновой кости, — объяснил он.

Коста улыбнулся.

— Хитрили посол с женой! Да все напрасно! Полиция задала послу вопрос, имеется ли слоновая кость в его контейнере. Тот ответил: «Знаете, у жены может оказаться несколько безделушек среди личных вещей». Тот же вопрос был задан ей отдельно, и она ответила: «Знаете, у мужа может найтись несколько безделушек среди личных вещей». Ничего себе, несколько безделушек! — Тут Коста откинул голову и рассмеялся. — Мы распаковывали ее всю ночь! Ящик за ящиком.

— Думаю, индонезийский посол принес слонам огромную пользу, — задумчиво сказала Лиз.

Я понял, что она имеет в виду. Каких-нибудь сто восемьдесят четыре бивня, конечно же, капля в море контрабандной кости, но скандал из этого выйдет громадный. Вызванный инцидентом гнев общественности во многом способствовал борьбе за запрет торговли слоновой костью.

— Я привез вам кое-какие документы, Коста. Сейчас, только принесу их из своей комнаты, — сказал я.

Перед вылетом из Лондона я составил краткий отчет о таможенной статистике Тайваня, Сингапура и Дубая. В нем была зафиксирована слоновая кость, заявленная танзанийского происхождения и ввезенная этими странами в последние годы. Я также привел оценочную цифру нелегального вывоза через Бурунди, будучи уверенным, что значительная доля этой кости приходится на танзанийскую. В итоге получалось, что не менее 173 тонн кости ежегодно вывозилось из Танзании.

— Впечатляет? Только из цифр, взятых на таможне, неясно, сколько из этой кости вывозится легально, — сказал я, подавая документы Кости.

— Я могу сказать, — ответил он. — Легально не вывозится почти ничего. Знаете, сколько кости вывезено из Танзании на законном основании за последние два с половиной года? И двадцати тонн не наберется.

Коста внимательно рассматривал мой отчет и экземпляры статистических сведений, приложенные к нему.

— Эллан, по-моему, тебе следует показать это господину Лумбанге, новому постоянному секретарю при министерстве, — сказал он, наконец. — Это очень веское доказательство того, что творится.