Спасти слона!

Магазинчик и в самом деле был крошечным, с небольшим офисом позади торгового зала. Араб и два индуса восхищенно смотрели на Сьюзи, пока я копался в грудах тщательно упакованных рубашек и джинсов.

— Как тебе вот эти, милая? — спросил я, вытащив пару голубых джинсов.

Сьюзи бросила на меня озорной взгляд.

— Я предпочитаю, когда ты носишь черные. А ну-ка примерь!

Я подобрал пару черных джинсов, и араб повел меня через офис в маленькую примерочную за лестничным пролетом. Я заметил, что лестница ведет в более крупный офис — должно быть, там-то и совершаются операции «Аль-Редха». Надев пару джинсов, я вернулся в магазин, где Сьюзи мило болтала с тремя мужчинами — от ее былой нервозности не осталось и следа.

— Маловаты что-то. Примерю-ка другие, — пробормотал я, чтобы не прерывать ее разговор.

Сьюзи поглядела на меня.

— Вот это да! Три месяца не прошло, как поженились, а ты успел отрастить брюшко! Дождешься, что будешь по целым дням искать для себя пятьдесят восьмой размер!

Я скорчил ей кислую мину. Мужчины загоготали на мой счет. Взяв еще три пары джинсов, я снова скрылся в том же направлении. Осматриваясь, я с опаской взобрался по лестнице.

Офис наверху был куда больше, чем тот, что находился внизу. Внутри — телефоны и телекс, но никаких следов обычной для офиса бумажной работы. И уж тем более никаких инкриминирующих документов. Очевидно, хозяин офиса был или сверхаккуратным, или сверхбдительным.

Спустившись вниз, я надел пару джинсов и вернулся к Сьюзи. Она с мужчинами зашла в дальний угол магазинчика и с интересом разглядывала покрытый стеклом стол. Под стеклом — уложенные рядками комплекты африканских банкнот.

— Какие милые бумажки! — воскликнула Сьюзи. — Вы, наверно, часто бываете в Африке. Я не знала, что джинсы оттуда.

— Да нет, — ответил араб, — я не за джинсами туда езжу. За слоновой костью!

— Правда? Как здорово! Куда вы за ней ездите? — спросила Сьюзи с невинным видом.

— Да куда только не ездим! И в Танзанию, и в Бурунди, и в Замбию, и в Руанду, и в Кению, — хвастался он.

Я сделал вид, что мне это безразлично, и взял еще одну пару джинсов для примерки, чтобы дать Сьюзи еще пять минут для расспросов. Наконец я вернулся, остановив свой выбор на паре джинсов, и присоединился к разговору.

— А что вы потом делаете с этой костью, посылаете в другие страны? Здесь-то она зачем? — бросил я якобы мимоходом, подавая пару джинсов, чтобы мне ее завернули.

— Кое-что посылаем, но большую часть обрабатываем здесь же, на фабриках, — ответил он.

— Как, в самом Дубае? — спросил я и осекся.

К счастью, он не заметил изменения тона моего голоса. Взгляд его был устремлен на Сьюзи.

— Да, а еще в Аджмане, недалеко от здания муниципалитета. Мы везем кость из Танзании в небольшой дубайский порт Хамрийя. Там все законно, никаких проблем, — благодушно сказал он, протягивая мне сдачу.

— А неплохо было бы посетить эти фабрики, — сказала Сьюзи. — Не знаете, кто ими владеет?

— Китайцы, — бросил ее собеседник и на мгновение задумался — очень уж хотелось ему угодить Сьюзи. — Сейчас у них Новый год, и все боссы сейчас в Гонконге, но фабрики могут быть открыты. Дубайская фабрика находится близ транспортной развязки имени Обороны.

Сьюзи осмотрелась в поисках стула и, усевшись, раскрыла сумочку.

— Вы не возражаете, если я закурю?

Ни один из троих не возражал. Никто из них не запротестовал, когда она вынула фотоаппарат и сфотографировала их — «я так хочу, чтобы у меня осталась память о вас, когда вернусь домой». Очевидно, они решили, что так и должно быть, и охотно позировали, гордясь собой.

— Как вас зовут? — спросила она проболтавшегося контрабандиста, когда мы уже собрались уходить.

— Абдулла Ямви, — произнес он внушительным тоном. — А моего босса зовут шейх Абдулла Али Бамакрама.

Указанная транспортная развязка находилась на границе Дубая, на дороге в Джебель-Али. Мы припарковали машину и начали бродить вокруг в неведении, где что искать, пока Сьюзи не наткнулась на валявшийся неподалеку от здания «Шейх Рашид» деревянный упаковочный ящик с надписью: «Сделано в Бурунди. Ки Лунг, Тайвань». Цель наших поисков была где-то рядом! На другом валявшемся рядом ящике значилось содержимое: зубоврачебные бормашины; надпись была на китайском и английском. Наконец, рядом лежал еще железный сундучок с наклейкой авиакомпании «Эйр Зимбабве».

Мы спросили у одного-двух прохожих, не знают ли они, что находится в здании. Нам сказали, что его занимает местная компания «Белон-Трейдинг», но, как и предупреждал приятель Сьюзи Абдулла Ямви, она не работала по случаю китайского Нового года. Не важно. Самого факта ее существования достаточно, чтобы развеять миф, будто дубайские косторезы остались не у дел.

Я побывал в Статистическом управлении, справившись о новейших данных по экспорту-импорту. Более всего я интересовался данными по торговле с августа 1988 года, но, к моему огорчению, эти сведения еще не были готовы. Впрочем, я обнаружил, что свыше шестнадцати тонн кости было вывезено из Танзании за первые девять месяцев 1988 года. Это будет интересно и Косте, подумал я. Дубай ввозил также кость из Бурунди, Кении, Зимбабве, Камеруна, Греции и Англии. Крупнейшими же получателями были Гонконг и Тайвань, не говоря уже о Сингапуре.

Придерживаясь выработанной нами политики, самую рискованную, как мы ожидали, часть расследования — поиск аджманских фабрик — мы оставили напоследок. Прежде мы решили заручиться каким-нибудь официальным прикрытием, и Сьюзи, дозвонившись до офисов правительства Аджмана, договорилась о встрече с советником управления экономики.

Аджман разительно отличается от Дубая и других эмиратов. Он меньше и беднее, чем соседи, с пустынными, грязными и немощеными закоулками. Чиновники, расшибаясь в лепешку, чтобы помочь нам со съемками «фильма о торговле», устроили нам экскурсию в Свободную зону Аджмана. Она оказалась в самой запущенной части порта — куда там до оснащенного по-современному Дубая! Нас таскали от одного предприятия к другому — но нигде ничего имеющего хотя бы отдаленное отношение к торговле костью. Я неоднократно пытался склонить нашего гида к разговору о кости, но, сколько ни пытался заговаривать о китайских предприятиях, ремеслах или изготовлении украшений, наталкивался лишь на пустой взгляд. Мы сделали вид, что интересуемся другими производствами, но, похоже, день у нас пропадал зазря, пока в ходе нашей поездки по зоне порта с нашим гидом мы не очутились перед небольшим каботажным судном.

Что-то в его внешнем виде заинтриговало меня. Корабль был явно старым, но красили его совсем недавно, и притом в яркую окраску; корпус судна был светло-голубым. Я наклонился, чтобы прочесть название, и обомлел. Это был тот самый «Фадхил Аллах», с известия о контрабандных операциях которого началась вся наша кампания.

Сьюзи и я одновременно записали это название и, недолго думая, отправились поговорить с командой, которая болталась без дела на набережной. Я не ошибся в способностях Сьюзи сводить с ума мужчин-арабов: минута — и нас уже встречали на борту как дорогих гостей и представили самому капитану. Увы, то, что мы услышали, нас разочаровало.

— Моя компания лишь недавно приобрела этот корабль, — сказал капитан. — Вот только что сделали рейс в Бомбей.

Стало быть, судно уже не принадлежит шейху Абдулле Али Бамакрама.

Но Сьюзи не отступала.

— Меня всегда захватывали судьбы кораблей. Не поведаете мне историю этого?

Снисходительно улыбаясь, капитан наклонился и отпер буфет.

— Вот судовой журнал за последние несколько лет, — сказал он и протянул Сьюзи растрепанный журнал. — Посмотрите, если вам угодно.

В журнале были записаны маршруты, даты, имена членов экипажа, названия портов захода за последние пару лет.

— Можно сфотографировать несколько страниц? Просто на память о вашем корабле, когда вернемся домой, — попросил я.