Ночь с красавицей

Лора Райт

Ночь с красавицей

Пролог

Принцесса Кэтрин Оливия Энн Торн сидела, выпрямившись, во главе стола между отцом и тетей Фарой и наблюдала, как едят, пьют, танцуют и веселятся обитатели Лландарона. В обществе недоставало только старшего брата, Алекса; отмечалось же возвращение младшего брата, Максима, и его жены Фрэн из свадебного путешествия, длившегося ровно месяц. А еще семья праздновала потрясающую весть о беременности молодой жены.

Чествовали любовь.

Двадцать четыре музыканта заливали музыкой ярко освещенный зал со всех четырех сторон. Теплые запахи жареной баранины и вереска витали над радостно кружащимися парами.

Но в сердце Кэти поселилась холодная тяжесть.

Она смотрела куда-то поверх голов брата и его молодой жены, прильнувших друг к другу в танце, светившихся улыбками, предназначенными только им двоим.

Всякий увидел бы без труда, как сильно они влюблены. Нет, Кэти не завидовала их взаимному счастью. Ни в малейшей степени. Она всей душой любила брата и восхищалась Фрэн. Дело в том, что ей хотелось испытать самой частичку такого счастья. Такой любви.

– Кэтрин, твой восточный вояж продлевается на месяц.

Что-то сжалось у Кэтрин внутри. Всего три дня назад она вернулась из Австралии, но на начало следующей недели у нее уже был запланирован отъезд в Россию.

И вот – еще месяц.

– Кэти, дорогая, что-то ты побледнела, – заботливо заметила Фара, прищурив темные старческие глаза.

Большой, седовласый, похожий на медведя мужчина прикоснулся к затянутой в перчатку руке дочери.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, папа.

Точнее – нет, папа. Образ уравновешенной, знающей себе цену принцессы боролся в ней с живущей в ее сердце необузданной, своенравной женщиной. В последние месяцы что-то в ней, в ее разуме, в душе, в крови, выкипело, надорвалось. Разочарование нарастает из месяца в месяц, от поездки к поездке. Нет, она любит разъезжать по миру, предана своей благотворительной деятельности. Но она вымотана.

Кэти поднялась и бросила шелковую салфетку рядом с тарелкой, к которой не прикоснулась.

– Я страшно устала. Папа, Фара, пожалуйста, извините меня.

Она едва дождалась их кивка, после чего со всем прирожденным и воспитанным изяществом покинула зал, вышла в пустой холл и поднялась по лестнице. Ее бледно-лиловое бальное платье едва прикрывало подгибающиеся колени. После бесконечных месяцев непременной светской чопорности, неусыпного контроля, хищного внимания прессы уединение было необходимо ей как воздух. И покой домашней спальни, пусть недолгий, представлялся благословением Божьим.

Но путь в спальню был перекрыт.

– О, чудесные янтарные кудри! О, огромные аметистовые глаза!

На лестничной площадке ее поджидала тучная, обезображенная годами дама в длинном и широком красно-фиолетовом платье и с оранжевыми бусами на шее. Кэти не узнала ее.

– Девочка моя, вы стали настоящей красавицей, как я и предсказывала вашей матери.

Кэти ухватилась за перила.

– Вы знали мою маму?

– Да. Покойную королеву я знала. – Тонкие губы незнакомой женщины изогнулись в циничной улыбке. – Когда вы еще были в утробе, я попросила у ее королевского величества позволения заглянуть в ваше будущее. Но она отказалась от моего дара, посмеялась надо мной. Вот оно как.

Эта женщина раздражена, как капризный ребенок. И она не отступит, если ее немедленно не успокоить. Кэти насторожилась.

– А кто вы?

Женщина пропустила вопрос мимо ушей.

– Король и королева не оценили моего дара, но я сказала им, что вы будете красивой, доброй, умной. Смелой и энергичной. – Большие карие глаза незнакомки потемнели. – И если они не станут о вас заботиться…

Ледяная дрожь охватила Кэти при звуках голоса этой женщины. Но она не имела права выдать свой страх. Призвав на помощь все свое царственное самообладание, она проговорила:

– Мне кажется, вам следует все мне рассказать.

Презрительная улыбка старухи сделалась шире.

– Я сказала вашим родителям, что если они не будут очень осторожны, то потеряют вас.

– Потеряют меня? – вырвалось у Кэти.

– Ну да.

Самообладание не покинуло Кэти.

– Что вы имеете в виду?

– Кэти, ты здесь?

Этот возглас нарушил молчание, словно заворожившее обеих женщин. Кэти обернулась, стараясь унять сердцебиение, и увидела поднимающуюся по лестнице Фрэн. Светлые волосы молодой супруги брата рассыпались по плечам.

– Кэт, что такое?

Она заметила страх в глазах невестки.

– Эта женщина…

Фрэн тряхнула головой.

– Что еще за женщина?

Кэти замерла, ощущая лихорадочный пульс в висках. И медленно повернула голову. Старухи уже не было.

Кэти поднялась на верхнюю площадку, хотя ноги едва слушались ее. Фрэн тенью следовала за ней. Кэти прогнала мысль о том, куда подевалась престарелая незнакомка и была ли она вообще. Нельзя задаваться такими вопросами, если не желаешь сойти с ума.

На пороге спальни Фрэн спросила:

– Кэт, ты в порядке?

Кэти присела на кровать и опустила голову. Нет же, отнюдь не в порядке, она полностью разбита. И все-таки она нашла силы для ответа:

– За двадцать пять лет жизни я почти никогда не оставалась одна. Счастья я тоже почти не знала, а любви не знала никогда. И я безумно устала от того, что приходится жить по законам, которые устанавливают для меня другие. – Она посмотрела в глаза своей – отныне – сестре. – Фрэн, можешь ты понять, что это такое?

Фрэн опустилась на кровать рядом с Кэти и взяла ее за руку.

– Да, поверь мне. Я сама вообще не жила до тех пор, пока не встретила твоего брата.

– А почему так, а? Или ты боялась жизни, или…

– Наверное, я не осмеливалась поверить, что любовь существует и для меня. – Губы Фрэн тронула улыбка – улыбка, которая означала, что теперь-то Фрэн лучше разбирается в жизни. – Мне случилось испытать потрясение, и я не хотела идти на ту же плаху снова. А твой брат предоставил мне второй шанс.

Кэти вздохнула.

– А мне нужен первыйшанс. Чтобы жить. По-моему, это я заслужила.

– Конечно, да.

Семь лет размышлений, планов, полуночных грез, сердцем выстраданных надежд пронеслись вихрем в мозгу Кэти. Была ли она достаточно смелой? Хватит ли ей куража, чтобы ухватиться за то, что ей воистину нужно?

Может, та женщина приносила ей предупреждение, а отнюдь не воспоминание о прошлом? Предупреждение от матери или даже от самой Кэти, предупреждение, гласящее: если Кэти не сойдет с накатанного пути, не отступится от существования в отказе от счастья, от подлинной жизни, то она будет потеряна для этого мира.

Что-то царапнуло ее в глубине сердца, но она отогнала от себя это чувство.

– Фрэн, мы с тобой теперь сестры. Я могу на тебя положиться?

Фрэн сжала ей руку.

– Только скажи, что я могу для тебя сделать.

– Помоги собрать вещи.

Глава первая

Комары впивались в затылок Кэти, неведомые животные издавали непонятные звуки, проглоченная час назад овсяная каша комом легла в желудке.

Но никогда в жизни Кэти не была так счастлива.

Прошло трое суток с той минуты, как она, одетая как рядовая студентка, вооруженная фальшивым паспортом (который обошелся ей весьма недешево) и изъясняющаяся с американским акцентом, которым она виртуозно овладела за годы странствий, приступила к осуществлению разработанного семь лет назад плана: оставила Лландарон и вылетела в Соединенные Штаты.

Верная своему слову Фрэн помогла ей собраться и отвезла в аэропорт. Поскольку миссия передачи королю известия о бегстве его дочери обещала быть достаточно тяжелой, Кэти решила не сообщать невестке о своем маршруте.

Во время полета Кэти не могла не думать о реакции отца на ее отъезд. Но, оказавшись в «Большом Яблоке» [1], она заставила себя выбросить все тревоги из головы. Да, он ничего не будет знать о ее местонахождении, но ему придется смириться с тем, что в ее нынешнем настроении она не сможет быть полезной ни ему, ни тем людям, визиты к которым он для нее запланировал.

1

Большое красное яблоко – символ Нью-Йорка, вследствие чего Нью-Йорк часто называют в США «Большим Яблоком». – Прим. пер.