Я вас не помню...

Мэгги никогда не забудет этот день: тогда она впервые увидела Дилана. Он приехал с военной базы в Сан-Диего, чтобы повести тетушку к венцу. В памяти Мэгги навсегда запечатлелся образ красавца-моряка в парадной форме военно-морских сил США.

– Скажите, откуда? – настаивал Дилан, не сводя с нее глаз.

Мэгги чувствовала, что в его поведении нет прежней напряженности. В серых глазах плескалась настоящая боль.

Странный холодок пробежал по ее спине. Что происходит, почему Дилана так взволновала фотография?

– Человек на портрете – это мой отец, – наконец объяснила она.

– Ваш отец? Значит, моя тетушка вышла замуж за вашего отца? – На его лице было написано недоумение.

– Да, – ответила Мэгги. Зачем он задает ей такие глупые вопросы, когда все и так ясно? Она даже почувствовала раздражение. – Я не понимаю, что происходит. Вы же сами вели к венцу вашу тетушку. Неужели вы забыли?

Дилан снова бросил взгляд на фото в своей руке. Сколько раз за последнее время он ждал того момента, когда сможет хотя бы что-то вспомнить о себе.

– Черт побери, ведь я ничего этого не помню! – четко произнося слова, еле сдерживая злость, решительно воскликнул он.

– Вы не помните свадьбу вашей тетушки? – Мэгги не могла поверить услышанному.

Дилан попытался поймать ее взгляд.

– Это правда... Я не помню ее свадьбу... – Сейчас в его голосе звучало отчаяние.

Мэгги вдруг все поняла.

– Несчастный случай... тяжелые увечья. Вы потеряли память... – Вот единственное объяснение всему.

– Возможно, – мрачно согласился Дилан.

– О, конечно... – начала было Мэгги.

– Подождите, если моя тетушка выходила замуж за вашего отца, – перебил ее Дилан, – это значит, что вы тоже были на свадьбе. – Он подошел к бюро и поставил на место фотографию.

– Да, была, – ответила Мэгги.

Дилан внимательно посмотрел на нее.

– Значит, мы все были знакомы друг с другом, были друзьями... ваш отец, моя тетя, вы, я?.. Мы достаточно хорошо знали друг друга? – Волнение, с которым он все это произнес, удивило Мэгги.

– Не совсем, – уточнила она и увидела разочарование в его глазах. – Тогда мы с вами встретились впервые... – Она еле сдержалась, чтобы не сказать, как эта встреча изменила ее жизнь.

– Понимаю... – горестно вздохнул Дилан. – Я надеялся, что, возможно... – Он снова вздохнул и помолчал немного. – Представляете себе, каково это – однажды проснуться и не знать, кто ты? – неожиданно произнес он.

Мэгги уловила в его голосе страх и безнадежность, но не успела сказать ему ничего утешительного, ибо он продолжал:

– Я смотрю на потолок, пытаясь вспомнить свое имя. Ведь каждый должен помнить свое имя? – он посмотрел на Мэгги. Она, соглашаясь, кивнула. – Но в памяти у меня была пустота. Я понятия не имел, как меня зовут, не понимал, о чем меня спрашивали врачи, что они мне говорили... Они твердили, что моя память вернется ко мне, спустя день или два... Но через две недели я по-прежнему ничего не помнил. Наконец доктора сообщили мне мое имя и то, что я морской офицер. Надеялись, это поможет мне... Но из их затеи тоже ничего не вышло.

Он умолк, а Мэгги, затаив дыхание, ждала.

– Проходили недели. Я стал задумываться, была ли у меня семья и может ли кто-нибудь рассказать мне о моем прошлом, – продолжал Дилан. – Я спросил у медсестер, навещал ли меня кто-нибудь, когда я лежал в коме? Девушки почему-то занервничали и побежали искать лечащего врача. И тогда я понял, что дела мои плохи...

– Что же все-таки сказали вам доктора? – спросила Мэгги. В голове у нее билась лишь одна мысль: он был в коме. Понемногу ее все больше охватывали страх и смятение. Она представляла себе, каким беспомощным и растерянным был Дилан, не зная, кто он и где находится.

– Они мне сказали... – голос его сломался, – что у меня была тетушка, единственная моя родственница...

У Мэгги сжалось сердце.

– Но она... – Встретившись с серыми, полными боли глазами Дилана, Мэгги тут же умолка.

– Умерла? – закончил за нее Дилан.

Мэгги кивнула.

– Однако вы все же кое-что помните, – осторожно сказала Мэгги, но, заметив, как натянулась кожа на скулах Дилана и в его глазах появилась боль, прикусила язык.

– Я ничего не помню, – возразил Дилан, сдерживая гнев в голосе.

Мэгги долго смотрела на него. То, что он так долго пытался ей втолковать, постепенно доходило до ее сознания.

– То есть вы не можете вспомнить, что ваша тетя и мой отец погибли в автокатастрофе? Вы не помните, как приехали на их похороны? Вы не помните... – Мэгги в отчаянии умолкла.

– Я не припоминаю ни единого факта или события из моей жизни... Ничего! – Дилан старался подавить чувство безысходности, заставляющее его жалеть себя.

– Но... врачи... Они обещают вам, что когда-нибудь все это уладится?..

Дилан снова опустился в кресло, лицо его стало замкнутым.

– Никто из врачей и специалистов, к кому я обращался, не говорил со мной откровенно и прямо!

– Вы опасаетесь, что память не вернется к вам? – взволнованно спросила Мэгги.

Дилан громко вздохнул. Ответил он не сразу.

– В таких случаях процесс восстановления протекает по-разному; многое зависит от обстоятельств и серьезности травм. – Дилан говорил монотонно, словно читал медицинский справочник. – И никто не гарантирован от того, что, вернувшись, память не может пропасть снова. Таких гарантий нет.

Мэгги слышала отчаяние в голосе Дилана, видела боль в его глазах, и ей нестерпимо хотелось, протянув руку, успокоить его.

– Мне очень жаль, – лишь промолвила она, но Дилан словно не слышал ее.

– Я понимаю, вам это кажется странным, – продолжил он с печальной улыбкой. – Но самое ужасное не в потере памяти, хотя это, поверьте, страшное состояние. Беда в том, что я оказался без семьи. Никто не в силах помочь мне вспомнить, помочь обрести мое прошлое, никто не скажет мне, кто я, не сможет собрать меня воедино из кусков, как и мою жизнь тоже. Тетя Розмари – последняя представительница нашего рода... Но она умерла. Теперь я один-одинешенек. – Он умолк, опустил голову и обхватил ее руками.

У Мэгги дрогнуло сердце.

– Это не так! У вас есть семья, – не выдержав, выкрикнула она, ибо больше не могла молчать.

Дилан вскинул голову и с удивлением посмотрел на нее.

– Что вы сказали? – переспросил он, глядя ей в глаза.

Мэгги облегченно вздохнула.

– Вы не одиноки. У вас есть семья, – уверенно промолвила она.

Дилан нахмурился.

– Я не совсем понимаю вас.

Мэгги, словно защищаясь, положила обе руки на живот.

– Этот ребенок... ребенок, которого я ношу, он ваш...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сделав это признание, Мэгги тут же пожалела о сказанном. Челюсть Дилана отвисла, он смотрел на Мэгги так, будто прямо на его глазах у нее на лбу выросли рога.

– Вы это серьезно? – недоверчиво протянул Дилан.

Мэгги, еще какое-то мгновение назад сожалевшая о том, что сказала ему, почувствовала, что более не в состоянии слышать этот крик одинокой души. О последствиях она уже не думала.

Подавив вздох, она ощутила движение ребенка, будто он переместился чуть пониже.

– Я говорю серьезно, – тихо подтвердила Мэгги. Не без усилий встав с кресла, она подошла к окну и стала осторожно массировать те места, где, как ей казалось, малыш чувствовал какое-то неудобство.

– Но как это могло случиться? – Обескураженный Дилан тяжело откинулся на спинку кресла.

Мэгги, глядя на его недоуменное лицо, поняла, что он не поверил ей, и не винила его в этом.

Дилан почему-то внимательно разглядывал свои руки.

– Я... видите ли... для меня это... Я просто в шоке... – наконец растерянно вымолвил он. – Когда же... когда должен родиться ребенок?

– Двадцать второго июня, – ответила Мэгги. – Так, по крайней мере, полагает доктор. – Она принялась прохаживаться вдоль комнаты, в конце которой находился большой каменный камин.