Волшебная реликвия

– А где наш толстый попугай? – спохватилась Эльдина, тревожно оглядываясь на грязную клетку с открытой дверцей. – Неужели улетел?

Валик и Сэнди сидели на высоком стогу сена посреди скошенного пожелтевшего поля. Поле было такое большое, что им казалось, что они одни в целом мире.

– Как странно, – говорила Сэнди, – вот уж не думала, что окажусь в северных лесах, в таком красивом поле...

– Да, – неопределенно протянул Валик, – я тоже не думал.

Ему совсем не хотелось разговаривать, ему хотелось обнять девушку, прижать ее к себе и поцеловать. Но он не мог решиться.

– Кто это? – спросила Сэнди, провожая взглядом большую темную птицу, которая, раскинув неподвижные крылья, скользила над полем.

– Стервятник, – охотно объяснил Валик. – Мышь высматривает или крота. А то и зайца.

– Зайца? – не то удивилась, не то испугалась Сэнди. – Жалко зайчика!

– Еще бы! – важно ответил Валик и наклонился, словно желал сказать что-то девушке на ухо. Но вместо этого неуклюже чмокнул ее в щеку.

– Ох! – тихо произнесла Сэнди, но не отстранилась.

А Валик, словно ненароком коснувшись своими губами губ девушки, почувствовал жар и озноб одновременно. Какой-то необыкновенный огонь внезапно пронизал его – от макушки до самых пяток. Осмелев, он взял девушку за руку. Она не отняла руки, но смотрела на далекий край поля, где полыхал оранжевым и красным осенний лес. Молчание затянулось.

– Сэнди, – Валик нашел в себе силы разжать губы, которые еще горели, так же как и щеки, – помнится, ты говорила, что в детстве тебя звали, как твоих сестер.

– Не совсем так, – поправила девушка, – мое имя было составлено из их имен.

– Как это? – не понял Валик.

– Очень просто. Старшую звали Анна, среднюю Мария...

– А тебя?

– Теперь могу сказать...

– Только теперь? – удивился Валик.

– Прежде я не могла.

– Но почему?

– Ты забыл. Я говорила. На моем имени лежало заклятие. Если бы я назвала его, то неисчислимые несчастья свалились бы на мою голову. Я могла даже погибнуть.

– Какой ужас! – искренне воскликнул Валик.

– Это правда, – тихо сказала девушка. – Жизнь моей семьи служила доказательством. Все было так печально. И я вынуждена была жить под чужими именами.

– А теперь?

– Цыганка сказала мне, что заклятие рассеется немедленно, как только меня поцелует парень. Сам поцелует, без моей просьбы.

– Неужели? – вскричал Валик и сделался пунцовым. – Сэнди, милая, я готов целовать тебя с утра до вечера и с осени до весны.

– Это не обязательно, – улыбнулась Сэнди.

– А с весны снова до осени, – распалился Валик. – И так всю жизнь!

– Какой ты милый, – сказала девушка.

– И не страшно тебе назвать теперь свое настоящее имя?

– Нет, – твердо сказала девушка. – Меня звали Марианна.

Они оба вздрогнули, схватившись за руки. Но небо не упало на них.

– Вот видишь, – сказала девушка и сжала руку парня.

– Какое красивое имя! – воскликнул Валик.

– Тебе нравится?

– Чудесное имя. У тебя не могло быть иного. Можно я буду звать тебя Марианной?

– Я уже так привыкла к Сэнди, – улыбнулась девушка.

– Честно говоря, я тоже, – признался Валик. – Ну, хотя бы иногда. А?

– Иногда – можно, – тихо сказала Марианна и ответно чмокнула Валика в щеку.

– А что вы здесь, в Блиссе, делаете, Якоб? – спросил математик, нажимая большим пальцем на рычажок узорной оловянной крышки и делая глоток прохладного пива.

– Жду попутного судна, – отвечал доктор волшебных наук.

– Корабль? – удивился врач. – И куда же вы намылились?

– Это секрет, – сказал Якоб Якоби. – Очень большой секрет. Такой большой! – Якоби вытаращил глаза и расправил плечи. – Его никому нельзя доверить. Честное слово! Но вам я скажу. От настоящих друзей секретов нет. Я отплываю навсегда. На остров Надежды.

– Куда, куда? – спросил математик.

– Куда? – подставил ухо врач.

– Такого места на земле нет, – тихо произнес Якоб Якоби. – Но там меня уже ждут.

– Вам пакет из самого Грома! – сказал деревенский письмоносец, снимая шапку и вытирая потную макушку. Письмоносец был хром, но ходил очень быстро, легко обслуживая десяток окрестных деревень.

– Пакет? – удивился Арик, протягивая руку.

– Что там? – встревожился Валик, глядя то на Арика, то на прыгающую спину удаляющегося почтальона.

– Сейчас посмотрим, – бормотал Арик, ломая сургучную печать.

– Так что там?

– Нас отзывают из отпуска, – сказал Арик, развернув письмо.

– Кто?

– Генерал.

– Когда?

– Через неделю.

– Ну, – протяжно свистнул Валик, – у нас еще куча времени!

А Галик вдруг сказал:

– Конечно, как ты, Валик, я петь не умею. Зато смотри, что я сочинил. И он, запрокинув голову, почти пропел короткие энергичные строчки:

– Да, – сказал Валик, – здорово! Надо положить на музыку.

– Послушай, дружище, – сказал Галику после долгой паузы Арик, – я тут такой вариант придумал для игры в «Пятнадцать». Давай добавим еще три ряда – один камень, девять камней и одиннадцать.

– Сразу так много?

– А что? В старых рамках нам уже тесно. Назовем новую игру «Тридцать шесть» и разрешим снимать камни сразу из двух рядов.

– Ух ты! – Галик поднял брови. – Интересно! Хотя и чертовски сложно. Попробуем?

– Сейчас?

– А чего тянуть!

И друзья немедленно удалились в прохладу любимых кустов. Спустя несколько минут там их разыскал Валик, который, ни слова не говоря, уселся следить за игрой. Он все больше начинал ею интересоваться, не без основания рассчитывая тоже когда-нибудь дорасти до местного гроссмейстера.

А еще через минуту разнеслось звонкое КАКО-ДУРЕЛ-ДУ-У-У!!! – и показался петух Жан-наглец. Он вышагивал, гордо выпятив атласную грудь и грозно поглядывая вокруг, словно часовой, поклявшийся охранять покой своих великодушных хозяев, пока бьется его рыцарское сердце.

Moscow, March, 2005 – Moraga, California,

July, 2005 (03.05 – 07.05)

(01.05 – 09.05)