Как стать американкой

Глаза у Мэгги жгло, но они оставались сухими. Она все выплакала. Однако внутри что-то продолжало умирать. Она не могла на него больше смотреть, это ранило ей сердце. С глубоким вздохом Мэгги повернулась и вышла из комнаты.

Алекс ходил один по двору. Жара была невыносимая, он ослабил галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

Не верилось, что Мэгги уезжает. Он думал, что она более серьезно относится к своим обязательствам. Каждый из них изложил свои интересы, и они заключили брачный контракт. Предполагалось, что они поженятся.

И вместо этого она уезжает.

Алекс сжал кулаки. После того как он признал, что хочет, чтобы Мэгги осталась, она все же уезжает. Но что еще следовало сделать? Упрашивать ее? Нет, он не собирается это делать. Алекс Харрисон не привык вставать на колени.

Разве Мэгги волнует, что она оставляет Кэт? Возможно, нет. Она знает, что Кэт не хочет расставаться с ней, но тем не менее уезжает.

Алекс остановился. Розовый игрушечный домик стоял перед ним. Три куклы сидели у перевернутой коробки, на которой стояли три пластиковые чашки. У Кэт в Ее Доме была кукольная вечеринка. В его груди появилась какая-то странная боль. Он сел рядом с куклами в тени вяза и засмотрелся на них. Нарисованные улыбки безжалостны, маленькие ручки широко распахнуты. Куклы были сделаны так, чтобы их легче было обнять. Похожи на детей, думал Алекс, злясь на себя. Он представил себе Кэт, играющую здесь с куклами, то вбегающую в маленький домик, то выбегающую из него. Он наблюдал ее играющей так только одно мгновение. Торопился на встречу.

Мэгги бы такая спешка очень не понравилась.

Алекс сам ненавидел себя за это. Кэт не вечно будет ребенком. Вот уже годы ее младенчества унеслись прочь, как тени прошлого, как кто-то, кого больше никогда не встретишь. Если он не будет внимательнее к нынешней Кэт, на месте этого невинного, все прощающего, любящего, ясноглазого ребенка появится кто-то другой. Он подобрал листок с кривого корня рядом. Кто знает, сколько радости будет в глазах у следующей Кэт? Особенно если люди, любящие ее, вынуждены уезжать или очень боятся показать свою любовь и поэтому глубоко ее прячут.

Алекс вдруг представил своего отца, и в первый раз ему не стало тошно при мысли о нем. Отец мертв, его уже нет. Алекс не похож на него. Он может контролировать себя, как сказала Мэгги. Просто никогда не верил в это раньше.

Он разорвал лист пополам. Боялся. Он боялся, что неконтролируемые чувства его разрушат, как разрушил алкоголь отца. Поэтому и не смел давать волю своей любви.

Мэгги бы сказала, что это глупо.

Он бросил клочки на землю и встал. Даже не стряхнув пыль с ладоней, отправился в дом, чтобы найти Кэт. Надо сделать это как можно быстрее. Да, Кэт сказала, что она ненавидит его. Возможно, это именно так. Даже если это так, может быть — ну просто может быть, — он сумеет изменить это. Возможно, еще не слишком поздно, и она полюбит его. Он должен стать ее отцом, настоящим, пока не поздно. Нечего бояться нарушить свое спокойствие, потому что спокойствие в конце концов не так уж и безопасно. Он потерял с Кэт так много времени, и его уже не вернешь. Нужно все изменить. Ему нечего терять.

У Мэгги было четыре часа до отъезда. Она со всеми попрощалась и попросила своего старого друга подбросить ее из аэропорта Хитроу в Лондон. Теперь осталось только пойти в свою комнату и перепроверить, все ли уложено, чтобы не звонить после отъезда с просьбой что-то прислать ей.

Подходя к лестнице, она услышала что-то неожиданное. Она остановилась и внимательно прислушалась. Вот опять. Что-то здесь не то. Обычно Кэт не разговаривала сама с собой.

Мэгги застыла. Это был какой-то низкий звук, звук мужского голоса. Потом Кэт взорвалась хихиканьем.

Мэгги пошла на звук вверх по лестнице, в комнату Кэт. Заглянув, она не поверила своим глазам. Алекс сидел, как индеец, на полу, и перед ним лежала доска игры «Кэндиленд» («Сладкая страна»). Кэт стояла на коленях по другую сторону доски и весело шлепала своей красной фишкой вдоль пути Королевы Фростин.

— Я выиграла! — визжала девочка в восторге.

— Две из трех выигрывают, — отвечал Алекс с улыбкой. — У тебя пока только одна.

— Я почти закончила, — торжествовала Кэт.

— Но никто еще не взял карточку Сладкой Тросточки, — сказал он и вынул карточку. — Ах! — Он притворно схватился за сердце и упал на пол. Карточка Сладкой Тросточки выскользнула из его руки.

Кэт закатилась смехом:

— Ты получил ее! Ты получил ее!

— Три игры из пяти, — сказал Алекс.

— Ух!

— Проигравший угощает победителя мороженым.

— Но я же не умею водить машину, — нахмурилась Кэт. — Что, если проиграю?

— Тогда я поведу машину, — ответил ей Алекс с успокаивающей улыбкой. — Но у меня есть предчувствие, что тебе незачем волноваться. Ты выиграешь.

Мэгги отошла от двери и прислонилась к стене. Наконец-то отец и дочь соединились. И именно Мэгги добивалась этого в последние пять месяцев. Она слабо улыбнулась. Кэт выглядит такой счастливой. Такой открытой. Ее не интересует, где ее отец был до сих пор. Он перед ней теперь, к нему можно прикоснуться, и она принимает это со слепой доверчивостью, как это бывает только у детей. Может быть, все теперь у них наладится.

Что-то изменилось, и Мэгги была рада видеть это. Она не чувствовала радости, но была рада. Это была именно та цель, к которой она стремилась. Может быть, одна игра и не создаст родственной связи, но определенно Кэт на пути к установлению нормальных отношений с Алексом. Он в свою очередь испытает удовольствие и удовлетворение, какое может прийти только с любовью ребенка и его доверием. Мэгги была счастлива за них.

Но почему же ей так ужасно хочется плакать?

Мэгги завернула за угол, вошла в свою спальню и бросилась на кровать. Боль пронзила ее. Она понимала, что здесь не так, почему она не может разделить радость от сближения Алекса и Кэт.

Потому что внутренний голос кричал: в конце концов, я не нужна им.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Пора.

Мэгги стояла в холле, окруженная чемоданами. Она поднимала телефонную трубку, чтобы вызвать такси, когда появился Алекс.

— Итак, ты уезжаешь.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Конечно.

Он нетерпеливо покачал головой.

— Я имею в виду — сейчас. Ты едешь сейчас?

— Да. Я собиралась вызвать такси.

Она ждала, что он скажет.

— Тебе не обязательно делать это, — заговорил он. В ней зашевелилась бессмысленная надежда. — Майк может отвезти тебя, — закончил он.

Надежда умерла.

— Ты очень щедр, но такси вполне подойдет. — Мэгги подождала мгновенье. — Во всяком случае, спасибо.

— Кэт попрощалась с тобой?

То, что он задал этот вопрос, показывало, что она судила о нем так же неверно, как и он о ней.

— Конечно. Миссис Макгрегор повела ее в кино. Я думала, лучше избежать отрицательных эмоций.

— Кэт бы справилась, — удивился он.

— Я имела в виду себя.

— А. — Он как-то об этом не думал. В конце концов, она ведь сама сделала выбор.

Они стояли друг против друга и молчали.

Наконец Мэгги сказала:

— Что ж, до свидания. — Она протянула руку. — Все было… — Ее голос задрожал.

— …очень хорошо, — закончил он чудовищно деловым тоном и взял ее за руку.

Мэгги посмотрела ему в глаза.

Он выронил ее руку.

— Ты все еще на меня сердишься? — услышала Мэгги свой голос. — Миссис Макгрегор прекрасная няня. Все наладится. Я не понимаю, почему ты так холоден.

Его лицо было бесстрастным.

— Мне жаль, что тебе так кажется.

Она сжала зубы.

— Забудь об этом. — И снова взялась за телефонную трубку.

Алекс не остановил ее.

Она набрала телефон фирмы и попросила прислать такси. Когда повесила трубку, Алекс все еще стоял рядом.

— Могу я быть чем-нибудь полезен? — спросил он. Не дождавшись ответа, он спросил снова: — Помочь тебе вынести чемоданы?