Страница 21 из 31
В эту ночь Джек узнал вкус, запах и силу влечения. Он узнал, что ей нравится, по звукам, которые она издавала, реагируя, как на ловкие, так и неловкие движения его тела. Он понял: Мики смеется не оттого, что ей смешно, а оттого, что переживает мгновения высшей радости.
При зарождающемся свете дня он крепко прижал ее к себе, она доверчиво прильнула к нему, и он начал мягкое обольщение, чтобы пробудить ее ото сна. Ее тело реагировало раньше, чем душа. Их ноги переплелись, и он легко вошел в нее прежде, чем успел немного подразнить.
А-х-х, — выдохнула она. — Ты очень хорошо это делаешь, очень быстро!
По-моему, здесь больше подходит слово «медленно»!
Джек хотел бы затянуть этот момент до бесконечности. Много раз предаваясь любви, он чувствовал не пресыщение, а еще более сильный голод. Он оттягивал момент завершения, чтобы вместе с нею окунуться в блаженство, затем переменил позу на более традиционную и, нависнув над нею, смотрел и чувствовал, как все ее существо снова наполняется радостью, прежде чем на них праздничным фейерверком снова нахлынуло чувство освобождения.
Когда они перевернулись на бок, Мики медленно открыла глаза. Взглянув на часы, она поняла, что ей придется побить рекорды скорости, чтобы вовремя успеть на работу. Обреченно вздохнув, она быстро поцеловала его в колючую щеку, выпрыгнула из постели и помчалась в душ. Она кончала сушить волосы феном, когда Джек принес ей чашку кофе.
— Пока ты не ушла на работу! Мы так договаривались, — сказал он, увидев ее вопросительный взгляд.
Он склонился над стойкой, обворожительно обнаженный, ничего не говоря, а лишь наблюдая за ней, словно боясь, что ее сдует торнадо или унесет в страну Оз и он больше никогда ее не увидит. Она выключила фен и провела по волосам расческой. Их взгляды встретились в зеркале, и у Мики перехватило дыхание. Боже мой! От нежности в его глазах у нее подогнулись колени. Его переполняют эмоции, которые она не может принять! Ведь это означало бы, что она признается в собственных чувствах, а к этому она далеко не была готова. Их занятия любовью выходили за рамки ее ожиданий. В его объятиях она чувствовала себя красавицей, нужной, желанной. Говорили они немного, но слов не требовалось. Она чувствовала себя… любимой.
Мики отвернулась от его любопытного взгляда. Любимой. Да, именно так. Он смаковал ее; он унес ее в такие дали, о которых она лишь читала в книгах. Она не могла поверить, что на него до сих пор никто не претендовал. Он сокровище!
Мне нужно одеться, — проговорила она, кладя расческу.
Он прошел за ней, растянулся на постели, оперся на локоть и стал наблюдать, как она натягивает бледно-розовое белье и такого же цвета лифчик, широкие брюки и сшитую на заказ блузку, мягкие кожаные туфли на низких каблуках, а также круглые серьги и часы с браслетом.
Ты со всем отлично справилась, если учесть, как тебя трясет! — улыбнулся он.
Приготовившись уйти, она села рядом на постель и внимательно посмотрела на него.
А ты восхитительно сдерживал себя, если учесть, как… как…
Зазвонил телефон. Когда мать с ней поздоровалась, Мики почувствовала, что заливается краской.
Привет, мама!
Она понимала, что говорит слишком весело и громко.
Все в порядке, душенька?
Прекрасно! Да. Все прекрасно! Подожди секундочку, мама. Я должна выключить горелку.
Мики зажала телефон ладонью и шепнула человеку, улыбающемуся ей со смятой постели.
Прекрати! А то я засмеюсь, и мама догадается, чем я занимаюсь. И прикройся!
Джек рассмеялся. Он заметил, как краска залила все ее лицо. А ведь этого с ней не происходило за всю ночь любви!
Прости, — сказал он, вовсе не желая извиняться, но пытаясь стереть следы улыбки на своем лице.
Бросив на него предостерегающий взгляд, она снова взяла трубку.
Прости, мама. У меня тут яичница чуть не сгорела. Мне очень жаль, но я сейчас не могу говорить. Я уже опаздываю на работу. Ты можешь позвонить вечером?
Закончив разговор, она положила трубку и помчалась за портфелем и ключами. Джек остановил ее:
Тренер?
Мне и вправду надо идти, Джек!
Я никогда не забуду эту ночь, — сказал он и потянул ее за руку, так, что она упала на постель.
Наконец он смог как следует поцеловать ее на прощанье, довольный, что она обняла его, забыв о времени.
Когда она открыла дверь, в дом прошмыгнул Фли, возвратившийся после утренней прогулки. Дверь за ней тихо захлопнулась, и ее пикап отъехал прежде, чем Джек успел растянуться на постели. Непонятно было, помог он себе этой ночью или навредил. Он только знал, что нужен ей. Джек перевернулся и, глубоко вздохнув, засунул голову под подушку. Он решил немного вздремнуть на этой постели в окружении ее стойкого земного запаха, напоминающего о ночи, проведенной вместе.
Глава десятая
Приближаясь к дорожке, ведущей к ее дому, Мики замедлила скорость. Во время часовой езды с работы она никак не могла решить, что ей делать: отправиться домой и позвонить или прямо заехать к нему, на чем он всегда настаивал. Ей нужна была его помощь, и это единственная причина, по которой она решила приехать без предупреждения. Может быть, на бейсбольном поле она и была лидером, но в том, что касается человеческих отношений, ей явно не хватало опыта.
Она нажала на газ и поехала по его дорожке. Перед входом стояла машина. Узнав автомобиль Стейси, она остановилась за ним. Прекрасно. Они будут не одни, а значит, не испытают той неловкости, о которой она весь день думала со страхом. Она сможет поговорить с ним с глазу на глаз, сказать все, что хочет, и уйти. Никаких проблем. Она позвонила в дверь и услышала детские шаги.
Привет, Мики!
Дэни бросилась к Мики и крепко обняла ее.
Все эмоции, с которыми та отчаянно боролась, выплеснулись наружу. Потеряв контроль над собой, Мики упала на колени, зажмурила глаза, чтобы скрыть внезапные слезы, и судорожно обняла девочку, думая о своей дочери, которая никогда не выбежит ей навстречу и не обнимет ее. Когда же кончится эта пытка?
Папочка! — позвала Дэни.
Прости, — прошептала Мики, отпустив девочку и злясь на себя за то, что потеряла самообладание при ребенке.
Джек ворвался в комнату, вытирая руки кухонным полотенцем. Увидев, что Мики стоит на коленях, а по щекам у нее ручьем текут слезы, он отбросил полотенце в сторону.
В чем дело, Мики?
Она встала, покачав головой, и повернулась, чтобы уйти. Она не хотела благодеяний ни от него, ни от кого-либо другого. Хотела совсем справиться сама. Хотела быть равной в отношениях, а не зависеть от чьей-то доброты или великодушия.
Ты никуда не пойдешь, — сказал он, схватив ее за локоть и пригвождая взглядом к полу. — Дэни, ступай к маме в кухню.
Но, папочка…
Ступай, Дэни!
Прости, — прохрипела Мики, вытирая лицо кончиками пальцев, когда Дэни ушла. — Я не знаю, что на меня нашло. Бедняжка Дэни! Я не хотела ее пугать, но так уж получилось…
Джек обнял ее за плечи, крепко прижал к себе, провел из гостиной по коридору в свою спальню и закрыл дверь. Он посадил ее на свою постель, велел оставаться на месте, затем намочил в ванной салфетку и принес ей вместе с полотенцем.
У тебя был тяжелый день? — спросил он, увидев, что она взяла себя в руки.
Не знаю, почему, — беспомощно произнесла она, усиленно стараясь не расплакаться снова. — Просто я была на пределе. И когда Дэни меня обняла, во мне что-то… взорвалось. Я уже много месяцев так не распускалась. Она не напугана?
Он провел пальцами по ее волосам, остановившись, когда услышал тихий шепот, с каждой секундой набирающий силу.
Она задыхалась в собственных словах.
Мне так не хватает моей дочери, Джек! Так не хватает! И я больше никогда не смогу ее обнять!
Родная моя, — прошептал он, усевшись на постель и притянул ее к себе, дав ей выплакаться и утешиться в его объятиях. Он говорил ей ласковые слова, желая взять на себя ее боль, как свою собственную. Он помнил, как ему было тяжело потерять сначала родителей, а потом брата. Но ведь потеря ребенка не идет с этим ни в какое сравнение. Без Дэни он бы погиб.