Анафем

— Видать, этого пришельца назвали в честь кого-то и впрямь выдающегося, — пробормотал Джезри, когда Жюль отошёл на пару рядов.

— Друг мой, в предстоящих нам приключениях я расскажу вам про него всё! — воскликнул Жюль, расслышавший слова Джезри; судя по всему, латерранец обладал незаурядным слухом.

— Десять на месте, одного ждём, — крикнул водитель кому-то, очевидно, стоящему у ступеней.

— Отлично! — произнёс знакомый голос. — Трогаемся!

Лио запрыгнул в автобус, дверь с шипением закрылась, и мы тронулись. Лио, как перед ним Жюль, пошёл между рядами; он каким-то образом ухитрялся сохранять равновесие, несмотря на то, что автобус подпрыгивал на кочках. Незнакомым он пожимал руку, членов старой эдхарской команды обнял так, что хрустнули кости, долистам поклонился. Однако я заметил, что даже фраа Оза склонился перед Лио ниже и официальнее, чем Лио перед ним. Это был первый намёк, что Лио — руководитель нашей ячейки.

Через двадцать минут мы были на аэродроме. Эскорт военных машин позволил нам домчаться туда без задержки. Нам не пришлось покупать билеты и проходить досмотр: автобус проехал через охраняемые ворота прямо на поле и остановился рядом с военным воздухолётом, способным перевозить практически что угодно, но сегодня приспособленном для пассажиров. Офицеры на передних сиденьях оказались его экипажем. Мы прошли десять шагов и по приставному эскалатору поднялись в салон. Я не радовался. Не горевал. А главное — нисколько не удивлялся. Я отчётливо видел Алину логику: как только она внутренне приняла своё «ужасное решение», остался один путь: довести его до конца. Собрать всех самых близких людей вместе. Для неё риск увеличивался — риск до конца жизни винить себя в нашей гибели. Однако для каждого из нас по отдельности риск уменьшался, потому что мы могли помогать друг другу. А если мы и погибнем, то в хорошей компании.

— Есть ли способ отправить сообщение сууре Але? — спросил я Самманна после того, как все расселись и моторы взревели, заглушая интонации моего голоса. — Я хочу передать, что она была права.

— Запросто, — ответил Самманн. — Ещё что-нибудь — раз уж я всё равно буду открывать канал?

Я задумался. Хотелось — и даже нужно было — сказать очень многое.

— Канал приватный? — спросил я.

— Не глупи.

— Тогда больше ничего.

Самманн пожал плечами и повернулся к жужуле. Воздухолёт рванул вперёд. Я плюхнулся на сиденье, нащупал холодную пряжку и пристегнул ремень.

ЧАСТЬ 11. Пришествие

Теглон, исключительно сложная геометрическая задача, над которой бились многие поколения теоров в Орифене и позже по всему Арбу. Цель — замостить правильный десятиугольник набором из плиток семи различных форм в соответствии с определёнными правилами.

Не знаю, спал ли я, но если спал, то разбудил меня красный свет. Не холодный алый, как у аварийной сигнализации, а тёплый, розовато-оранжевый, рассеянный. Он проникал в иллюминаторы: редкие и маленькие. Я отстегнул ремень и на ватных ногах (они затекли от неудобной позы) проковылял к ближайшему. Мне предстал впечатляющий рассвет над заснеженной местностью, похожей на ту, которую я пересёк на санях.

В первый миг я спросонья вообразил, что мы возвращаемся на Экбу, но не сумел отыскать знакомые хребты и ледники. Я привычно взглянул на Самманна, надеясь, что он сверится с картой. Однако Самманн был занят. Он сидел рядом с Жюлем Верном Дюраном; на обоих были наушники. Самманн просто слушал, Жюль то слушал, то говорил, но говорил больше. Иногда он что-то рисовал на Самманновой жужуле, и Самманн отправлял изображение.

Меня разобрала злость. Присутствие латерранца в ячейке номер 317 было чем-то вроде медали, которой нас наградили. С ним мы получили возможность узнать и сделать больше других. На что я не подписывался, так это на беспроводной доступ в авосеть, по которому любой бонза может выкачать из Жюля что пожелает. Так в нём ничего ценного не останется! Из-за гула моторов я не мог разобрать ни слова, но видел, что Жюль говорит уже давно, что он устал, подыскивает слова, возвращается к началу фразы, чтобы поправить согласование. Орт чудовищно труден; просто чудо, что Жюль так хорошо его освоил за каких-то два года (столько, по нашим прикидкам, Геометры получали сигналы с Арба). Либо латерранцы гораздо умнее нас, либо Жюль феноменально одарён.

Арсибальт не спал и расхаживал по проходу между креслами. Сейчас он подошёл ко мне. Мы начали перекрикиваться и вскоре общими усилиями сообразили, что летим по более восточному меридиану, чем тот, на котором лежит Экба. Догадка подтвердилась, когда льды и тундру сменила более умеренная зона; лесов здесь было много, городов — мало.

Неудивительно, что многие не спешили просыпаться: мы пролетели больше шести часовых поясов. Я думал, будто проспал всю ночь, а на самом деле даже не вздремнул толком.

Лио сидел один на первом ряду и делал попытки сдружиться с армейского вида жужулой. Увидев, что он её отложил, я подошёл и сел рядом.

— Заглушили, — объяснил Лио.

Я обернулся на Самманна и Жюля. Они снимали наушники. Самманн, поймав мой взгляд, с досадой развёл руками. А вот Жюль, похоже, радовался, что их отрезало от авоськи; он тяжело осел в кресле, закрыл глаза и принялся массировать сперва лицо, затем голову.

Я снова повернулся к Лио.

— Можно было это предвидеть.

Однако Лио впал в очередной транс и не воспринимал слов. Я схватил жужулу, шлёпнул его ею по плечу, развёл руками и отбросил жужулу в сторону. Лио некоторое время озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся.

— Ита наверняка поддерживают авосеть по наземным каналам и всему такому, — сказал он. — Мы снова подключимся, как только сядем.

— Какие у тебя приказы? — спросил я.

— Залечь. Что мы сейчас и делаем. И остальные ячейки тоже.

— А что потом?

— Там, куда мы летим, установлено оборудование. Мы должны его освоить.

— Что за оборудование?

— Не знаю, но вот тебе намёк: за обучение отвечает Джезри.

Я глянул на Джезри, который захватил целый ряд и, соорудив вокруг себя что-то вроде амфитеатра из документов, напряжённо их штудировал. Я по опыту знал, что когда он в таком состоянии, его лучше не отвлекать.

— Мы отправляемся в космос, — заключил я.

— Ну, — сказал Лио, — вот тут-то и проблема.

Я решил воспользоваться гулом моторов и тем, что связь не работает.

— Есть ли новости о Всеобщих уничтожителях?

У Лио стало такое лицо, будто его укачало в воздухолёте.

— Наверное, я могу тебе объяснить, как они работают.

— Валяй.

Лио сделал движение, будто хочет ударить меня в скулу, но лишь слегка коснулся её кулаком, заставив меня отклонить голову.

— Почти во всех способах убийства главное — энергия и способ её доставки, — сказал он. — Кулаки, дубинки, мечи, пули, лучи смерти — цель их всех бросить в противника энергию.

— Как насчёт ядов? — спросил я.

— Я сказал «почти во всех». Не кефедокли. Лучше ответь: какой самый концентрированный источник энергии люди знали ко времени Ужасных событий?

— Ядерный распад.

Лио кивнул.

— И самый глупый способ его использовать, — сказал он, — расщепить кучу ядер над городом и всё сжечь. Метод работает, но при этом уничтожается много того, чего уничтожать не надо. Лучше убивать только людей.

— И как это сделать?

— Чтобы убить человека, довольно микроскопической порции радиоактивного вещества. Проблема в том, чтобы убивать тех, кого хочешь.

— Так это сценарий грязной бомбы?

— Нет, всё куда изящнее. Был создан реактор размером с булавочную головку. Крохотный механизм с движущимися частями и несколько видами радиоактивных материалов внутри. Выключенный он практически инертен. Можно есть эти реакторы ложками, и вреда от них будет не больше, чем от цельнозерновых булочек сууры Эфемулы. Включённый реактор излучает нейтроны во все стороны и убивает всё живое в радиусе до полумили. Радиус зависит от времени действия.