Анафем

Она принялась шарить по карманам.

— Откуда ты знаешь, что это крепёж? — выкрикнул кто-то. — Нам ничего не известно об инопланетном праксисе!

— Это очевидно! — ответила Корд. — Я вижу царапины, где какой-то инопланетянин их перетянул! Головки рифлёные, чтобы инопланетяне могли выкручивать их своими инопланетными пальцами после того, как немного ослабят. Вопрос один: слева направо или справа налево?

Она приставила отвёртку к болту, пристукнула основанием ладони и засопела, поворачивая.

— Справа налево!

Инаки почему-то страшно обрадовались.

— Геометры — правши! — крикнул кто-то, и все засмеялись.

Корд один за другим вынула болты и убрала в карман. Панель отскочила и с лязгом скатилась по лестнице на каменные плиты. Кто-то поднял её и принялся изучать, будто страницу священной книги.

— За панелью углубление с Т-образной рукояткой, — объявила Корд. — Но я не буду её трогать, пока не сниму остальные панели.

— Почему? — спросил кто-то — видимо, типичный инак-спорщик.

Корд, откручивая следующую панель, ответила спокойно:

— Когда ставишь колесо на моб, гайки затягиваешь в несколько приёмов, чтобы не перекосило.

— А что, если давление разное? — спросил Ороло.

— Ещё одна причина не торопиться, — заметила Корд. — Чтобы никого не пришибло отлетевшей дверцей. Кстати… — Она обернулась на толпу инаков.

Юл её понял. Он сложил руки рупором и заорал: «РАЗОЙДИСЬ! Все на сто футов от люка! РАЗОЙДИСЬ!» Голос был на удивление командирский. Люди подались в стороны, образовав коридор до Гнелева кузовиля.

Пока Корд снимала панели, над нами пролетели ещё два-три воздухолёта. Мы слышали, как они садятся по другую сторону стены. Сверху кто-то крикнул, что на дорогу возле сувенирной лавки выгружаются солдаты.

Мне пришла в голову мысль.

— Самманн, — спросил я, — ты передаёшь всё в авосеть?

— Улыбнись, — сказал он. — Ты насмешил сейчас миллиард жителей Арба.

Я постарался не думать про солдат и миллиард жителей Арба.

Аппарат зашипел. Корд отпрыгнула и едва не свалилась с лесов. Несколько секунд шипение асимптотически затихало. Корд нервно рассмеялась.

— Вот что бывает, когда поворачиваешь Т-образную ручку, — сказала она. — Открывается уравнительный вентиль.

— Воздух входит или выходит? — спросил Ороло.

— Входит. — Корд повернула остальные три ручки. — Ой!

Дверца отпала. Юл поймал её и опустил на землю. Мы все смотрели на него, а когда подняли головы, то увидели, что Корд, подбоченясь, светит фонариком в аппарат.

— Что там? — спросил кто-то из толпы.

— Мёртвая девушка, — ответила Корд. — С ящиком на коленях.

— Человек?

— Очень похоже, — сказала Корд. — Но не с Арба.

Она пригнулась, собираясь залезть в капсулу, но замерла, потому что лестница под ней заходила ходуном. Прежде чем пустить свою девушку в инопланетный корабль, Юл должен был лично убедиться, что внутри не затаились чудища. Леса и одного-то человека выдерживали с трудом, теперь на них стояли двое; понятно было, что пока на них горячий парень Юлассетар Крейд, больше туда никто не залезет. Корд слегка обиделась; она не желала отходить в сторону, поэтому Юл встал на колени и просунул голову в аппарат на уровне её бёдер. Явно с бесценными теорическими свидетельствами надо было обращаться иначе — бережнее, вдумчивее, без спешки. В других обстоятельствах инаки оттащили бы Юла и не дали ничего трогать, пока всё не измерено, не зафототипировано, не изучено. Однако рёв воздухолётов и другие звуковые эффекты сверху сильно изменили наши ценностные ориентиры. «Юл!» — крикнул Самманн и, как только тот обернулся, бросил ему жужулу. Юл поймал её и сунул в капсулу. Жужула видела в темноте лучше человека, поэтому он стал смотреть на её экран, как в прибор ночного видения. Тут-то он и обнаружил тёмные пятна на одежде мёртвой геометрисы.

— Она ранена! — крикнул Юл. — Она истекает кровью!

Некоторые инаки решили, что речь о Корд. Раздались испуганные возгласы, но вскоре стало понятно, что Юл говорит о геометрисе.

— Ты хочешь сказать, что он… что она жива?! — спросил Самманн.

— Не знаю! — крикнул Юл, оборачиваясь к нам.

Воспользовавшись тем, что он больше не мешает, Корд поставила ногу в капсулу и наклонилась внутрь. Мы услышали приглушённый возглас. Юл повторил его:

— Корд говорит, она ещё тёплая!

У меня в голове теснились теорические вопросы — и у всех остальных наверняка тоже: как определить пол инопланетного существа? Откуда известно, что у инопланетян вообще есть пол? Из чего следует, что у неё кровь, как у нас, и что она вытекает? Но опять-таки спешка помещала такие вопросы в своего рода интеллектуальный карантин.

Ороло крикнул:

— Если есть хоть малейший шанс, что она жива, надо попытаться её спасти!

Других указаний Юлу не требовалось. Одной рукой он бросил Самманну жужулу, а второй протянул Корд нож.

— Она крепко пристёгнута, — объяснил он. Теперь мы видели только ногу Корд, упирающуюся в лестницу. Мы ждали, бессильные помочь Корд, бессильные остановить грохот и металлический лязг, доносящиеся от ворот и стен концента наверху. Наконец Корд резко потянула и наполовину вывалилась из капсулы. Юл просунул туда голову и плечи. Как инструктор по рафтингу, выдёргивающий из реки тонущего клиента, он со всей силы рванул геометрису и в итоге упал на лестницу, придавленный её телом. Алая жидкость текла по его бокам и капала с лестницы на землю. Двадцать рук поднялось, чтобы принять мёртвую инопланетянку, и Юл скатил её с себя. Три ладони — одна из них Ороло — придерживали голову девушки, чтобы не моталась. Я заглянул в лицо. С пятидесяти футов любой принял бы её за уроженку нашей планеты. Вблизи не оставалось сомнений, что она «не с Арба», как выразилась Корд. И дело было не в какой-то отдельной черте. Просто цвет и фактура кожи и волос, строение черепа, форма ушных раковин и зубов — всё немного отличалось.

Не было и речи о том, чтобы положить её на выжженную площадь, ещё горячую и усеянную битыми плитками. Мы принялись озираться в поисках подходящего места. Ближе всего была койка в Гнелевом кузовиле. Мы пробежали сто футов до машины, семеня, чтобы не уронить тело. Суура Малфа, врач концента, принялась ощупывать шею геометрисы ещё до того, как мы опустили тело на койку. Гнель догадался расстелить спальник. Мы уложили геометрису головой к заднему откидному борту. На ней был свободный голубой комбинезон, пропитанный на спине липкой алой жидкостью — очевидно, кровью. Суура Малфа разорвала ткань и приложила к телу стетоскоп — в одном месте, в другом, в третьем.

— Конечно, я не знаю, где у неё сердце, но в любом случае я не слышу пульса. Только слабые звуки, которые я назвала бы кишечными шумами. Переверните её.

Мы перевернули геометрису на живот. Суура Малфа разрезала комбинезон. Ткань не только пропиталась кровью, но и была пробита мелкими дырочками. Малфа тряпкой вытерла кровь, и мы увидели созвездие круглых проникающих ран на пояснице, по большей части слева. Все ахнули и затихли. Суура Малфа некоторое время молчала, перебарывая шок, затем подняла голову, собираясь вынести медицинское заключение. Однако Гнель её опередил.

— Помповик, — диагностировал он. — Со среднего расстояния, — и без всякой необходимости подытожил: — Какой-то гад выстрелил бедняжке в спину. Упокой, Господи, её душу.

Одной из помощниц Малфы хватило присутствия духа засунуть градусник в отверстие между ног геометрисы.

— Температура тела примерно как у нас, — сказала она. — Смерть наступила минуты назад.

И тут обрушилось небо. Во всяком случае, так казалось в первые мгновения. Кто-то обрезал стропы, и парашют упал. Неожиданно до жути, но без всякого вреда. Все выбрались из-под него и принялись хватать, тянуть и комкать ткань. Общего плана не было, но довольно скоро посреди площади образовалась толпа инаков, катящая перед собой парашютный ком. Они загнали его на ступени храма, чтоб не мешал. Увидев, что с парашютом справятся без меня, я вернулся к аппарату с намерением сообщить последние новости. Мне хотелось припустить бегом, но по дороге уже спускались солдаты в спецкостюмах, и я поостерёгся будить в них инстинкт погони.