Загадочная экспедиция

Итак, Немецкая Антарктическая экспедиция стартовала из Гамбурга 17 декабря 1938 года и вернулась в этот же портовый город 12 апреля 1939 года. Все это предприятие заняло по времени чуть меньше четырех месяцев, из которых три месяца ушли на плавание (полтора — туда, полтора — обратно), а приблизительно один месяц — на работу у побережья Антарктического континента.

Как указывал в своих воспоминаниях Эрнст Херрман, экспедиция была оповещена большой телеграммой о программе намеченной торжественной встречи «Швабии» в Гамбурге, когда та еще находилась в Атлантическом океане. Географ опустил одну деталь, о которой позже вспоминали многие очевидцы, — участники антарктической экспедиции были несколько разочарованы. Дело было отнюдь не в помпе и не в торжественности встречи. Дело в том, что капитан Ричер ожидал, что вечером в фешенебельной гамбургской гостинице «Четыре времени года» немецких полярников будет приветствовать сам Герман Геринг, по инициативе которого собственно и состоялась Немецкая Антарктическая экспедиция 1938–1939 годов. Однако из телеграммы следовало, что главным лицом на всех торжественных мероприятиях будет президент Немецкого исследовательского общества профессор Рудольф Менцель, который кроме всего прочего являлся штандартенфюрером СС. Для любителей приписать антарктическую экспедицию деяниям «Аненэрбэ» («Наследия предков») могу сказать, что эта деталь является единственной «лазейкой», которая позволяет хотя бы формально увязать между собой эсэсовское исследовательское общество «Аненэрбэ» и полярное предприятие. Дело в том, что Немецкое исследовательское общество являлось одним из источников, на средства которого финансировались изыскания, проводимые в «Наследии предков». Однако если принимать во внимание тот факт, что Немецкое исследовательское общество финансировало еще множество проектов, которые никак не были связаны с СС, а в качестве «официальногоорганизатора» экспедиции выступило только для того, чтобы не привести к столкновению интересов «Люфтганзы» и пароходства «Северогерманский Ллойд», которые были реальнымиорганизаторами и устроителями экспедиции, то отношение «Наследия предков» к Антарктике покажется не более, чем пустой выдумкой. Этот вывод подтверждает и разочарование, которое испытали на «Швабии», когда получили телеграмму. Разочарован был даже не столько капитан Ричер, сколько летчики и персонал, обслуживающий самолеты. Они хотели во что бы то ни стало увидеть рейхсмаршала Геринга, который считался главным покровителем немецкой авиации.

Сам же Ричер узнал, что ему предстоит делать некий итоговый доклад, что стало для него еще одним неприятным сюрпризом. Он решил посвятить свое выступление проблеме китобойного промысла, в чем ему существенно помог капитан Крауль, считавшийся одним из лучших немецких специалистов в этой отрасли.

Германия оказалась вовлечена в китобойный промысел достаточно поздно — в 1936–1937 годах. Первое немецкое китобойное судно, «Ян Веллем», которым командовал как раз капитан Крауль, направилась в Арктику. Во время этого рейда было добыто 920 китов. Несмотря на эту большую и во многом пугающую цифру, для Германии это было всего лишь «скромное начало». Во время следующего рейса было добыто еще больше. Тем не менее даже в 1937 году Германия, чтобы покрыть свои потребности, должна была закупать приблизительно половину всех добытых китов в мире. Чтобы справиться с потребностями своей экономики, Германия должна была существенно расширить собственный китобойный промысел. В первую очередь это должно было произойти за счет Антарктического бассейна. Именно по этой причине очень многие хозяйственные ведомства и научные организации были заинтересованы в осуществлении Немецкой Антарктической экспедиции и в результатах ее научных исследований.

Зачем Германии требовались киты? Беда китов, которые подверглись массовому уничтожению, заключалась в том, что они имели толстый слой жира. При этом из кита длиной в 24 метра можно было извлечь приблизительно 13,5 тонн жира. В те годы лучше сорта этого продукта использовались для изготовления маргарина, а все остальное шло на технические цели, например, на производство мыла или смазочных масел и т. д. Потребность Германии в китовом жире ежегодно составляла приблизительно 200 тысяч тонн. Чтобы удовлетворить эти требования, надо было существенно расширить китобойный промысел в Атлантическом океане, в том числе в Южной Атлантике и у берегов Антарктики.

В последние дни экспедиции капитан Ричер записал следующее: «Во время пребывания у шельфовых льдов Антарктики движение корабля было предопределено обеспечением безопасности полетов. Когда прекратились авиационные полеты, то для руководства экспедиции закончилось самое тяжелое и ответственное время. Если говорить о больших успехах летчиков и ученых, которые осуществляли исследование неизученной до настоящего времени части Антарктического континента, то результаты корабельной деятельности могут показаться более скромными. Однако рекордная цифра — 1126 маневровых движений, которые совершил корабль, говорит о том, что антарктические моря являются очень опасными. А потому экспедиция своим успехом обязана безупречной работе капитана Котгаса, корабельных офицеров, машинистов, дизельщиков и всего неутомимого экипажа корабля». Если же говорить еще об одном итоге экспедиции, то надо сказать, что пингвины, доставленные на «Швабии» в Германию (затем они оказались в Берлинском зоопарке), были первыми обитателями Южного полюса, которые были доставлены в Северное полушарие не только живыми, но и здоровыми.

По прибытии в Гамбург капитана Ричера как руководителя экспедиции ожидала телеграмма. Ее отправителем была Имперская канцелярия. В телеграмме содержался следующий текст:

«Господину капитану Ричеру

Немецкой Антарктической экспедиции

Гамбург

Я поздравляю участников Немецкой Антарктической экспедиции 1938–1939 годов с их возвращением на Родину. Выражаю сердечную признательность за успешное выполнение заданий, поставленных перед ней.

Не успело пройти и нескольких часов, как Ричеру на борту «Швабии» вручили новую телеграмму. И опять отправителем была Имперская канцелярия. Ее текст был таким:

«По предложению главнокомандующего Военно-морского флотом, гросс-адмирала Редера, принимая во внимание заслуги руководителя возвратившейся Немецкой Антарктической экспедиции 1938–1939 годов, фюрер производит капитана Ричера в чин старшего правительственного советника».

Подобное признание заслуг для 60-летнего Ричера значило очень много. Такое награждение хоть как-то могло компенсировать отсутствие публичного признания. Ричер был откровенно разочарован тем, что его экспедиция не вызвала общественного резонанса в Германии и в мире. Ее возвращение из Антарктики означало принципиальный прорыв в деле территориальных приобретений, но на практике в прессе оно (возвращение) было представлено как местное событие, которое имело значение, наверное, только для Гамбурга. Участников экспедиции даже не чествовали в Берлине. Не было пресс-конференции, на которой капитан Ричер мог бы доложить о результатах и итогах возглавляемой им экспедиции. По большому счету материалы о возвращении «Швабии» появились только в гамбургских газетах. Ни одно печатное издание общеимперского масштаба не обратило внимания на это событие. Исключение составляли лишь короткие фразы о том, что над Антарктикой были сброшены стрелки-вымпелы и флаги со свастикой. Ричер же надеялся все-таки дать пресс-конференцию, на которой бы он объяснил, почему считает необходимым снарядить к Южному полюсу новую экспедицию, в которой будут принимать участие несколько кораблей и большие самолеты. В его планах значилось направиться в Антарктику следующей зимой (для Южного полушария — летом), чтобы провести более интенсивную разведку территории Новой Швабии, что в силу целого ряда причин не было возможно во время экспедиции 1938–1939 годов.