Страница 7 из 7
— Да нет, конечно, с чего бы ей быть против?
— Что ж, попробую, — вдруг страшно смутился он. — Простите, мне пора бежать, у меня научная конференция…
— Да беги, беги.
А вдруг у Леры что-то сладится с Мариком? Он такой милый парень.
Вернувшись в номер, она решительно взялась за телефон. Ответил женский голос.
— Алло!
— Добрый день, могу я поговорить с Дмитрием Сергеевичем?
— А кто его просит?
— Его просит его мать!
— Мать? Какая мать?
— Что значит какая? Его родная мать!
— Ох, извините… Я не подумала… Да-да, я сейчас его позову.
Похоже, она даже не знает моего имени-отчества, а может и вообще не подозревала о моем существовании.
— Алло, мама! Ты в Москве?
— Да, представь себе. И хотела бы тебя увидеть.
— Но почему ж ты не позвонила заранее, я бы тебя встретил. Ты где остановилась?
— В гостинице.
— Ну зачем же…
— Не люблю никого стеснять. Та к мы можем увидеться?
— Ну, разумеется, мама! Знаешь что, приходи сегодня вечером к нам, я познакомлю тебя с женой. Поужинаем, Марина чудесно готовит. А как твой француз?
— Лучше всех!
— Но ты приехала одна?
— Да.
— Ну что ж, скажи, где ты остановилась, я вечером заеду за тобой.
— А знаешь, кого я встретила тут, в отеле? Марика Косецкого.
— Да? Тебя это обрадовало?
— Меня — да! А тебе это неинтересно?
— Сказать по правде, совершенно неинтересно, мама.
— Та к в котором часу мне тебя ждать?
— Примерно в половине восьмого, но, учитывая пробки, могу и опоздать. А кстати, в Марокко бывают пробки?
— Еще какие! Ну, до вечера, сынок!
Фу, как трудно с ним разговаривать. Какой он чужой… Единственный сын и такое отчуждение… Наверное, я сама в этом виновата. Но почему же Лерку я ощущаю как родную, не говоря уж о Катюшке? И этот трогательный малыш Гришка. Как можно было всех их бросить? Мне этого не понять. Но посмотреть, как теперь живет мой сын, известный писатель, здорово интересно. И что за жена у него?
— Послушай, Саш, я вчера видела отснятый материал.
— И что, голуба моя? Там исказили твой гениальный текст? — сразу вызверился на меня продюсер.
— Нет, с этой точки зрения все в порядке. Но…
— Но что тогда?
— Это никто не сможет смотреть!
— Почему?
— Ну нельзя в таких сериалах делать эти бесконечные проходы, трехминутные паузы, это же кошмар! Милена приезжает в дом Аркадия и молча бродит по нему, при этом твоя Курочкина играет из рук вон плохо, ну не может она такие паузы вытягивать и все валится. Зритель отвлечется с радостью на что угодно, а после этой тоски еще пойдет реклама и все, кирдык! Плакали наши рейтинги!
— Ты что, всерьез?
— Нет, это у меня такие шутки! Это ж не фестивальное кино, это сериал для домохозяек. Если нужно просто намотать метраж, так и скажи, я лучше придумаю массу каких-то мелочей, чем эту тягомотину устраивать! Собаку в кадр пустим или кошку, или птичку, как у Михалкова…
— Странная ты баба, Лерка! До всего тебе дело есть.
— А как же! Там, между прочим, мое имя стоит. И мне за работу деньги платят. А у меня двое детей, на минуточку! Если рейтинги упадут, нас как нечего делать прикроют. Пойми, это ж надо снимать профессионально, крепко, но самовыражение неудачника от большого кино нам все только испортит.
— Ох, не любишь ты Васю.
— Я вообще бездарей не люблю. Понимаешь, я ведь тоже мечтала писать сценарии к полнометражным фестивальным фильмам, но не случилось, бывает, так жизнь сложилась… Но это не значит, что я должна от обиды халтурить там, где работаю.
— Права, тысячу раз права, голуба моя! Я посмотрю и разберусь. Знаешь, Шмелев в полном восторге, что ему не придется воскресать. Он сказал: тот, кто придумал брата-близнеца, достоин приза! И он обещал, что купит тебе огромный торт! Поглядим, не забудет ли.
— Забудет, напомним! Моя команда обожает торты.
Я еще покрутилась на студии, рассказала двум коллегам женского пола о своей бывшей свекрови, те ахали, восхищались и завидовали.
— Это ж надо, за шестьдесят лет найти мужа…
— Но сперва надо еще было решиться в таком возрасте сменить Париж на Марокко.
— Отчаянная дама! А может, податься в Марокко? Говорят, интересная страна…
— Да ну, Леркина свекровь из тех, что и в Тмутаракани и в Майами без мужика не останутся… А кто она по профессии?
— Преподавала когда-то французский в Щуке.
— Ну надо же…
Я поехала домой. И вдруг обнаружила, что бензина у меня если и хватит до дому, то завтра я уже до заправки не доеду.
Как назло, народу на заправке не было, а я никак не могла открыть бензобак. Никого из обслуги тоже не было видно, холод собачий. Я сломала ноготь, достала резиновую перчатку, ничего не помогало. О, кто-то подъезжает, только бы не дамочка. Но машина серьезная, не дамская, джип-«лексус». Я бросилась к водителю, который даже не успел выйти.
— Здрасьте! Умоляю, помогите!
— Что случилось? — без особого энтузиазма откликнулся он. Это был довольно хмурый мужик, явно не в настроении.
— Не могу бензобак открыть, ноготь сломала, а тут никого…
Он молча подошел, глянул, протянул руку и мгновенно отвинтил крышку.
— Ой, как вы… Спасибо вам огромное.
— На здоровье, — буркнул он. И смерил меня оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему явно не глянулось. Заполошная бабенка на старенькой «шкоде», все ее годы и неприятности на морде написаны.
Нет, с этим надо что-то делать! Одним аргановым маслом не обойдешься.
…Елена Павловна волновалась перед встречей с сыном. Она все-таки любила его, хоть за многое и осуждала. И простить ему пренебрежительное отношение к себе легко могла, она и сама не считала себя идеальной матерью, но вот обида, нанесенная им внучке, это уже совсем другое дело…
Он подъехал на красивой машине, в марках Елена Павловна не разбиралась. Сорокалетний мужчина с красивой проседью в темных волосах, элегантный. То, что называется интересный и какой-то значительный, что ли…
— Мама! Здравствуй! Ты чудесно выглядишь!
Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. Она растаяла.
— Димочка, мальчик мой, какой ты стал…
— Ну, садись, мама, поедем к нам. Я теперь живу на улице Красина.
— У новой жены?
— Нет, зачем же. Я купил квартиру. Я, мама, теперь известный писатель…
— Да знаю, знаю. Слежу.
— Неужто читаешь?
— Кое-что читала, но не все, в Марокко русских книг почти не достать, если только кто-то привезет, да еще у нас в Рабате есть русский культурный центр, а там недурная библиотека, но с новинками плохо… Может, ты мог бы послать туда какие-то свои книги?
— А почему бы и нет? Пошлю.
— Скажи, а кто твоя нынешняя жена?
— Марина актриса.
— Помнится, у тебя уже была актриса, но ту звали Светлана, кажется?
— Все течет, все изменяется, — усмехнулся он, — вот только ты, мамочка, все та же. Не собираешься уходить от своего марокканца?
— Знаешь, если бы я встретила своего Франсуа в молодости, я бы прожила с ним всю жизнь… По крайней мере мне так кажется.
— Вот даже как! С ума сойти!
— Скажи, а с Лерой ты встречаешься?
— Нет.
— Но как же Катюшка?
— Она сама от меня отказалась.
— Отказалась? Вот так, ни с того ни с сего?
— Ну, не совсем… Но… Когда мы с Лерой расстались, она резко взяла сторону матери. Что я мог поделать?
— Скажи, а почему вы расстались? Мне казалось, вы любили друг друга?
— Понимаешь, мама, писателю нужен какой-то покой, свое личное пространство, но Лера не желала с этим считаться. Та к вот и получилось…
— Но как Лера могла этого не понимать. Она тоже пишущий человек…
— Ох, мама, между писателем и пишущим человеком дистанция огромного размера.
Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.
В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.