Страница 6 из 59
А.Л. Янов видит трагедию страны в XVI в. в том, что победил второй лагерь [53], и он, по-видимому, прав. Но почему так произошло? Потому что не удалась церковная реформа и Россия попала в общий поток контрреформации, захвативший и католические страны от Испании до Польши? Но нигде ведь процесс поражения реформации не был так губителен, как в России. Почему? Есть основания считать: вмешалась еще одна сила, давшая перевес второму лагерю.
Какая это была сила? Может быть, «второй лагерь» получил перевес за счет земель бывшей Золотой Орды, вошедших в Россию? Выше мы много говорили о том, что влияние Степи, в том числе и Золотой Орды, не свернуло тогда Россию с европейского пути развития. Однако есть основания полагать, что если не в середине XIII, то во второй половине XVI в. это все же произошло. По крайней мере, появившаяся в 1996 г. интересная статья В. Куковенко [54]заставляет прийти к такому выводу: если правители Золотой Орды ограничивались данью, не вмешиваясь во внутренние дела Руси, то в царствование Ивана Грозного в форме Опричнины имела место попытка создания новой Орды со столицей в Москве вместо Сарая.
Но начнем по порядку. Итак, царь стал меняться уже после смерти своей первой жены Анастасии (7 августа 1560 г.). Сначала он расправился со сторонниками Сильвестра и Адашева. Самих их спасло от расправы: первого – уход в монастырь, второго – то, что он несколько раньше умер сам, находясь в Ливонии; впрочем, это не помешало противникам еще при жизни его осудить, причем заочно, не давая оправдаться перед царем [55].
Затем пошли казни других неугодных бояр, порождавшие, в свою очередь, бегство последних в Литву. И бежали не только бояре… Но об этом подробнее чуть ниже. Пока только отметим, что Россия из «страны, в которую бегут» превратилась после 1560 г. в «страну, из которой бегут». Ответом на эти побеги (и начавшиеся примерно с 1564 г. неудачи в войне с Литвой, в которую превратилась Ливонская война) и стала Опричнина, учрежденная 3 января 1565 г.
Перипетии учреждения Опричнины хорошо известны, нет, думается, нужды их повторять. Менее известно, что никто толком не мог понять, зачем царю нужна Опричнина. Так, немцы-опричники Таубе и Крузе писали, что он просто «хотел удовлетворения своей ядовитой тиранской наклонности» [56]. Однако в политике такие причины, как правило, не работают.
Еще более непонятен принцип формирования Опричнины. Для организации новой «опричной гвардии» из многих городов и уездов было собрано 12 000 дворян, которых тщательно проверяла особая комиссия. Критерии отбора, к сожалению, до нас не дошли, зато известно, что отбор прошли всего 570 человек, т. е. 4,75 %. Но это не самое удивительное: самое страшное и непонятное – участь остальных 95,25 %:
«Другие… были изгнаны страшным и безжалостным образом из унаследованных от отцов имений, и так, что они не могли взять с собою даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений… и они должны были идти пешком… зимой среди глубокого снега… если кто-либо из горожан в городах или крестьян в селах давал приют… хотя бы на один час, то его казнили без всякой пощады. Мертвый не должен был погребаться на его земле, но сделаться добычей птиц, собак или диких зверей» (свидетельствуют немцы-опричники Таубе и Крузе) [57]. Даже при Сталине тех, кто не прошел отбор в училища НКВД, все же не репрессировали за одно это. Так что зря Иосиф Виссарионович Ивана Васильевича «хлюпиком» обзывал. Вообще, похоже на то, что из трех «великих душегубов» русской истории (третий – Петр I) Сталин был, как ни дико это звучит, самым гуманным.
А пока вернемся к лишенным всего несостоявшимся опричникам. Кроме них, уже летом 1565 г. знатнейшие русские князья – Оболенские, Суздальские, Ярославские, Ростовские, Стародубские и т. д. – были вместе с семьями отправлены в ссылку на Волгу (Казань, Свияжск, Чебоксары). Через несколько лет царь «простил» их и разрешил вернуться, однако бо́льшая часть высланных к тому времени уже погибла, и воспользоваться царской «милостью» смогли немногие [58].
Зачем все это делалось? На этот вопрос можно ответить, поставив другой вопрос: кто получал земли как не прошедших отбор в Опричнину дворян, так и репрессированных князей?
Так вот, на землях изгнанных селились опричники. В.Куковенко приводит список помещиков, получивших уделы в Бежецкой и Вотской пятинах в 1565–1566 гг. (109 имен), среди которых подавляюще преобладают мусульманские фамилии и имена, а русские имена указывают лишь на православное вероисповедание. И ни про одного нельзя сказать с уверенностью, что он русский! Интересно, что эти поместья «запустели» в 1571–1572 гг., но к этому вопросу мы еще вернемся. А пока среди многих свидетельств авторов русских и иностранных о злодеяниях опричников обратим внимание на слова англичанина Джерома Горсея, которого цитирует Куковенко: « Своему народу (выделено мною. – Д.В.) он противопоставлял отъявленных негодяев» [59]. Примерно то же в своем «Временнике» сообщает Иван Тимофеев: «А вместо [перебитых опричниками вельмож]…возлюбил (Иван Грозный. – Д.В.) приезжающих к нему из окрестных стран (выделено мною. – Д.В.), осыпав их большими милостями» [60]. Собственно, вся статья В. Куковенко – статистический анализ состава опричников с констатацией факта преобладания тюркского этнического элемента.
Сразу оговариваюсь: в отличие от Куковенко, который, по-видимому, является русским националистом и представляет Опричнину как подавление русских инородцами, я, придерживаясь евразийского подхода, ставлю на первое место социальный аспект. Переселение ордынцев на Русь началось еще с 1312 г., когда его осуществила та часть подданных хана, которая не хотела переходить в ислам [61]. Следующий этап имел место в правление Василия II Темного (1425–1462), причем тогда общественное мнение возмущалось князем, который «татар привел еси в кормление» [62].
В еще бо́льших количествах переселение имело место при Иване III: «При великом князе Иване Васильевиче… служили царевичи: царевич Даньяр, царевич Салтанай, царевич Зденай, царевич Енай, царевич Шиговлей, царевич Петр, царевич Василей… При великом князе Василии Ивановиче (Василий III, правил в 1505–1533 гг.) служили: царевич Шиг-Алей Казанский, царь Магмет-Аминь Казанский».
После покорения Казани и Астрахани поток этот резко увеличился. Та же летопись перечисляет множество имен как тюркских, так и русских, причем последние говорят лишь о том, что переселенцы приняли православие.
После завоевания Россией Астрахани и выхода на Каспийское море на Русь стали переселяться ногаи. В 1563 и 1564 гг. московское правительство интенсивно сносилось с ногаями, прося у них именем царя людей «для своих царских нужд». Так, в 1563 г., т. е. до бегства Курбского, к Московскому двору прибыло около 2000 ногаев, тогда как после бегства Курбского лишь в сентябре 1564 г. – 1582, а в ноябре – 1383. Доходило до того, что, например, из астраханских тюрем были выпущены люди хана Уруса, схваченные при разбоях в русских землях [63].
В 1557 г. англичане, присутствовавшие на царском пиру, отметили, что за первым столом сидел сам царь с детьми и казанскими царями (выделено мною. – Д.В.), а больше всего было ордынцев – их на том пиру насчитывалось 2000.
С началом Ливонской войны ордынцы изрядно потеснили русских бояр в высшем командном составе российской армии. Вот перечень военачальников: «В большом полку Шиг-Алей, да бояре князь Михаил Васильевич Глинской, да Данило Романович, да черкасские князи Сибок с братьею, да в передовом полку царевич Тахтамыш, да бояре Иван Васильевич Шереметев Большой, да Алексей Данилович Басманов… да Данило Адашев, а с ним казанские люди и с Свияги, и из Чебоксар… а в правой руке царевич Каибула… и городецкие люди, сеит и князи и мурзы».
53
Там же. С. 157–160.
54
Куковенко В. Инородцы у трона// Московский вестник. 1996. № 5–6. С. 191–231.
55
Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 355–358.
56
Куковенко В. Указ. соч. С. 205.
57
Цит. по: Там же.
58
Там же. С. 211.
59
Там же. С. 205–208.
60
Временник Ивана Тимофеева. М.—Л., 1951. С. 174.
61
Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. С. 538.
62
Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992. С. 186.
63
Куковенко В. Указ. соч. С. 203–204.