Страница 56 из 59
А.Л. Янов утверждает, что московское правительство XVII в., как и западноевропейские (например, французское), строило мануфактуры, но, в отличие от стран Запада, «не для страны – для себя» [763]. Но даже если принять эту точку зрения, то казенных мануфактур было сравнительно немного (всего 60, из них до конца XVII в. «дожили» 30), зато очень интенсивно развивалось частное производство (например, канатные дворы в Холмогорах и Вологде или 200 соляных варниц в Соликамске) [764].
В 1679 г. было введено подворное налогообложение. Чтобы оценить значение этого шага, надо вспомнить, что в старой Московии налогообложение было коллективным: потребная сумма налагалась на посад, слободу или общину в целом, а расклад денег между индивидуальными плательщиками предоставлялся им самим. Даже прогрессивный Лжедмитрий I, как мы видели, проделывал что-то подобное.
При этом механизм формирования системы контроля был достаточно демократичным и свидетельствовал о тенденции к перекладыванию части функций государства на местное самоуправление. Вот образец царского указа по этому поводу: «Велели есьми во всех городах и волостях учинить старост излюбленных, кому меж крестьян управа чинити… которых крестьяне меж себя излюбят и выберут всею землею… от которых им продаж и убытков и обиды не было, и рассудити бы их умел… и… доход оброк собирать умел и к нашей казне привозил без недобору» [765].
Такой подход, однако, порождал слежку друг за другом с целью уберечь себя от уплаты за кого-то имеющего доход, но уклоняющегося от его обнародования, доносы, а в перспективе породило такую отрицательную черту национального характера, как нелюбовь к чужому богатству и уверенность, что «хорошо жить» можно только за счет кого-то другого. Таким образом, подворное налогообложение стало шагом вперед .
Отметим еще один показатель «европейскости» – наличие дефицита бюджета. Азиатские государства такого понятия не знали просто потому, что азиатское государство брало с подданных налогов не «сколько положено», а сколько ему, государству, надо [766]. Так вот, «досмутная» Московия дефицита бюджета не знала, он начался только при первых Романовых (вспомним хотя бы Медный бунт 1662 г., вызванный чеканкой медных денег с целью этот самый дефицит покрыть). Советские историки объясняли это беспрерывными войнами Алексея Михайловича [767], но разве Иван Грозный или Петр I, при котором бюджет России снова на некоторое время стал бездефицитным, воевали меньше?
В короткое правление Софьи (1682–1689) преобразования не просто продолжились, но ускорились. Первыми актами нового правительства стали грамоты о месте в Российском государстве, правах и обязанностях купцов, промышленников, посадских и т. д. [768].
Еще одна черта европейской политической культуры – это большее уважение к горожанам, чем к земледельцам . На Востоке было наоборот, даже в Японии, которая по многим другим параметрам ближе к Европе, чем к Азии. А вот в России было так. Даже при Иване Грозном и его преемниках «до Смуты» [769]. Многие авторы указывают, что в России так и не сформировалась городская политическая культура свободы, например, что, в отличие от Запада, беглый крепостной, проживший в городе «год и один день», не становился свободным. Однако не забудем: крепостное право в России началось только в 1581 г., а ведь на Западе указанная традиция сформировалась не через 100 лет, а больше после начала крепостного права. Можно допустить, что, если бы после XVII в. развитие страны продолжалось тем же путем, нечто подобное установилось бы и в России. А кроме того, минимум один аналог «городского воздуха, делающего свободным», существовал. Вспомним принцип «с Дону выдачи нет». Но разве только «с Дону»? Фактически любой крепостной, убежавший в те края, где крепостного права не было, становился свободным.
При этом черносошные, т. е. государственные, крестьяне были лично свободны, в их хозяйствах продолжали развиваться ростки нового, капиталистического уклада, из их рядов вышли многие богатые купцы: Босые, Гусельниковы, Амосовы, те же Строгановы. М.М. Богословский сравнивал их с «бондами» Норвегии или с вольными бауэрами в Германии и находил много общих черт [770].
Есть некоторые сведения (впрочем, документально не подтвержденные), что фаворит Софьи В.В. Голицын хотел начать освобождение крестьян с предоставлением им тех земель, которые они обрабатывали в пользу казны, при условии уплаты ежегодного налога, каковой шаг, по мнению Ф.Невилля, увеличил бы доходы казны более чем наполовину [771]. Эта точка зрения подтверждается и историком середины XIX в. М.П. Погодиным, вообще-то скорее сторонником Петра, чем Софьи [772]. При этом Голицын хотел обязать освобожденных крестьян солдатской службой [773].
Если бы Голицыну удалось освободить владельческих крестьян с оставлением в качестве повинности только подушной подати [774], то он получил бы многочисленный резерв для армии, ибо именно из таких свободных представителей среднего класса всегда выходят лучшие солдаты.
Еще в 1681–1682 гг., при Федоре Алексеевиче, разрабатывались проекты разграничения полномочий военных, гражданских и придворных чинов, создания института постоянных наместников. Эта программа была не выполнена, по мнению некоторых историков, в том числе и из-за противодействия патриарха, который выступал против ослабления таким образом «данного Богом» самодержавного правления, хотя непонятно, каким образом наместники, если они были назначенными, а не выборными (порядок замещения их должностей из текста не совсем ясен. – Д.В.), могли подорвать самодержавие. Впрочем, далее мы увидим, что правительство Софьи – Голицына действительно стремилось к усилению выборного начала в России [775].
Собственно, все годы правления первых Романовых отмечены тем же стремлением . Так, Земский собор 1649 г., выработавший свод законов, по которому страна жила до правления Николая I, учел (и включил в Уложение) все наказы, которые выборные люди передали от своих избирателей. Вообще, участие выборных в составлении государственных законов – черта европейская [776].
Так вот, принято считать, что последний Земский собор состоялся в начале 1682 г. Но это не так: в 1683–1684 гг. состоялся еще один Земский собор, что позволяет говорить о «взлете» влияния Земских соборов на политическую жизнь страны при Софье после «затухания» с начала 1650-х гг. [777]: предыдущие Соборы отделяло друг от друга почти тридцать лет (1653–1682), этот же состоялся всего через год-полтора после предыдущего. Формальным поводом для его созыва было предстоящее заключение Вечного мира с Польшей.
Сохранились списки, по которым выбирали депутатов Собора. Впервые в случае, если не находилось достаточного числа удовлетворяющих всем критериям выборных из служилых дворян, то дозволялось выбирать представителей служилых, например, из рейтар, драгун, казаков. Малым городам разрешено было выдвигать одного выборного от посадских вместо двух, что облегчило участие их в Соборе (очевидно, не так-то просто было найти достаточное количество удовлетворявших всем критериям выборных. – Д.В.) [778].
763
Янов А.Л. Загадка николаевской России. С. 102.
764
Буровский А.М. Правда о Допетровской Руси. С. 280.
765
Цит. по: там же. С. 26.
766
Янов А.Л. Европейское столетие России. С. 390.
767
История СССР под ред. В.В. Мавродина. С. 311.
768
Буганов В.И., Савич Н.Г. Восстание в Москве 1682 г. Сборник документов. М., 1976. С. 21.
769
Там же. С. 74–75.
770
Цит. по: Буровский А.М. Правда о Допетровской Руси. С. 32–33.
771
Невилль Ф. де. Записки о Московии. М., 1996. С. 115.
772
Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни Петра Великого. М., 1875. С. 98–99.
773
Там же. С. 104.
774
Буровский А.М. Рождение Российской империи. М., 2005. С. 322.
775
Хьюз Л. Царевна Софья. СПб., 2001. С. 148.
776
Буровский А.М. Правда о Допетровской Руси. С. 97–98.
777
Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978. С. 387.
778
Никольский В.К. Земский собор о Вечном мире с Польшей 1683–1684 гг.// Научные труды Индустриально-педагогического института им. К. Либкнехта. Серия социально-экономич. Вып. 2. М., 1928. С. 18–19.