Страница 83 из 84
Хватит врать самому себе, Дебил, ранее известный как Петя Иванов, прими, наконец, тот факт, что ты тут навечно. Даже смерть не избавит тебя от этого мира. Потому как даже после смерти, согласно местным представлениям о «Правильном», твоей прямой обязанностью будет присматривать за своими потомками, оберегая и наставляя их на путь истинный. И Там, за Кромкой, тебе будет стыдно смотреть в глаза другим предкам и вновь прибывшим потомкам, зная, что ты мог сделать будущее своих прапраправнуков намного более светлым, сытым и разумным, но тупо поленился.
Тупо предпочел валяться на песке или жрать в три горла, вместо того чтобы вкалывать на своих пра-праправнуков. Даже на том свете тебя назовут, нет, не дебилом, чмом позорным!
Так что неважно, что из твоих затей переживет хотя бы тебя, не говоря уж о веках. Сохранят ли ирокезы данную тобой письменность и прочие знания. Сохранятся ли вообще как народ, – даже это неважно, – ты в любом случае обязан попытаться и выложиться на двести процентов, пытаясь создать что-то новое, лучшее, совершенное. Потому что…
Беззаботная жизнь у тебя была, когда ты, ежечасно получая пинки и подзатыльники, собирал говнецо, бредя за стадом, и таскал воду. Ни забот, ни напрягов. Другие за тебя думали, добывали еду, охраняли племя.
А сейчас ты осмелился взгромоздиться на одну из самых высоких ступеней племенной иерархии. И опять тебе не приходится бегать с копьем за дичью или ходить по ночам дозорами, охраняя покой племени. Но свое право на подобное привилегированное положение ты обязан ежечасно подтверждать трудами на благо племени. И не вздумай филонить. Тут это сразу почувствуют и быстренько скинут с пьедестала. Этот мир не терпит бездельников, лентяев и слабаков.
А значит, надо составить Азбуку и всерьез заниматься обучением мелкоты. Опять же, тогда и с учениками можно будет земляникой не делиться. Все мне пойдет!
Вот и пришлось мне мучиться с составлением всяческих Азбук. Как обычно, только взявшись за незнакомую работу, начинаешь узнавать весь список проблем, с ней связанных. Вот хотя бы для начала – как подходящие картинки к буквам подобрать. Вспомнил местного аиста, а как его нарисовать, чтобы местные поняли, что это именно аист, – не знаю. Потому как похожих птичек много, и если для меня они все на одно лицо, то как раз местные-то в них очень хорошо разбираются. И одну от другой отличают навскидку, даже по чириканью.
Так что в результате мне пришлось идти к ученикам и просить у них помощи (пообещал поделиться земляникой), Витек предложил мне вместо аиста какую-то рыбу, а Осакат – особый женский нож для разделки мяса и выделки шкур. Скорее даже скребок, чем нож. Вот только я-то был уверен, что он с «о» начинается. А она начала настаивать, что с «а». А я сдуру предположил, что она на этом настаивает, чтобы хуже Витька не оказаться. И, судя по всему, угадал, мы поругались, и она почти сутки ходила с надутыми губами.
А еще правила грамматики. Я их всегда ненавидел. Страстно. Всей душой. А теперь предстоит сочинять собственные, да еще и универсальные для трех разных диалектов, и с алфавитом не просто чужого языка, но вообще иного мира. От одной только мысли об этом на меня наваливается жуткая тоска. У степняков и прибрежников, например, есть своеобразное перепрыгивание со слога на слог в середине слова. А горцы и лесовики говорят намного мягче, словно перекатываясь через буквы. Но только каждый делает это по-своему. Некоторые звуки они даже будто бы слышат по-разному: кто-то более звонко, кто-то глухо. У одного только звука «е» есть штук пять вариантов произношения. Короче, проблем куча. Вон с теми же «о» и «а».
В конце концов решил не мучиться и, отбросив все непонятки с диалектами, ориентироваться на чисто ирокезский говор, за образец которого принял собственную речь. Как говорится, перемелется – мука будет, и если моя затея удастся, в будущем ирокезы начнут говорить так, как я это написал. В конце-то концов, всей «окающей» России Москва сумела навязать свое «аканье» в качестве эталона правильной речи, так что мой долг истинного мАсквича – поддерживать традиции родного города. Пусть замкадыши мучаются!
Ну а в крайнем случае, если местные так и не смогут принять мою версию собственного языка, пусть ждут прихода какого-нибудь грамматического гения, который проведет языковую реформу. Флаг ему в руки, у меня и без того проблем хватает.
Но вместе с нежданными трудностями подчас приходят и нечаянные радости. К таковым я отношу приход Гит’евека на мое второе занятие с мелкопузыми. Оказалось, что ему, как воспитателю будущих оикия, есть дело до того, чем это таким я занимаюсь с его потенциальными новобранцами. И надо отдать должное его деликатности – урок громкими воплями и вопросами он прерывать не стал, а сев возле костра и важно потягивая поднесенный Тишкой отвар травок, молча досидел до конца занятия и только после приступил к расспросам:
– Ты их всех на шаманов учишь? Много шаманов – это хорошо?
Хитро так заданный вопросик. Он вроде бы и не порицает, не возражает против моей затеи, а просто дает мне возможность подумать, не нарушаю ли я баланс в племени и гармонию небесных сфер перепроизводством шаманов в ущерб воинам и охотникам. Впрочем, этот вопрос я уже и себе задавал.
– Нет, Гит’евек, – начал я осторожно объяснять ему. – Шаманов я из них делать не хочу. Хотя, может, кто-то из них впоследствии шаманом и станет, но это уже значит – так Духи решили.
– А тогда зачем???
– Мана сильнее будет. (Стандартный вариант, не знаешь ответа, ссылайся на увеличение маны, рекомендации духов и противоборство демонам.) Если каждый из них овладеет тем, чему я их учу, им куда проще будет общаться с предками, получая советы непосредственно от них.
– Они начнут слышать предков? (Опять вопрос с подвохом. Коли ты умеешь слышать голоса из загробного мира, чем же ты отличаешься от шамана?)
– Нет. Скорее всего, нет. По крайней мере, я их этому не учу. Но я смогу перенести своими знаками на шкуры или дощечки то, что знают предки, – ты, например, или я. А они смогут прочесть это и узнать то, что знаем мы. И их дети смогут, и внуки, даже после того, как мы умрем и сможем помогать им только из загробного мира, поглядев на шкуры, словно бы услышат наши речи.
– Они научатся ходить в строю и бить копьями, поглядев на шкуру? (А вот тут уже не было ни капли иронии. Гит’евек спрашивал, не изобрел ли я некое заклинание, которое позволяет обучать воинов в единый миг, без долгих кропотливых тренировок.)
– Нет. Так нельзя. Что легко дается, то не ценится и потому долго не удерживается. Тебе по-прежнему придется учить их ходить в строю и бить копьем. Просто. Ты вот помнишь, как мы разбили пиратов на Реке? Помнишь! А знал ли ты это до того, как я передал тебе совет Духов поступить подобным образом? А нужны ли тебе теперь советы Духов, чтобы поступить подобным образом в схожих обстоятельствах? Вот и эти, – прочитав, как Гит’евек или Лга’нхи бились с врагами, – узнают и все наши уловки, и способы, как врага победить, даже если среди них не будет достаточно сильного шамана.
– Это хорошая наука, – важно согласился со мной Гит’евек. – Польза от того будет.
– А еще помнишь, откуда у нас столько товаров для Леокая взялось?
– Ты наколдовал.
– Вот это колдовство с помощью букв и цифр и делается. Даже шаманом не надо быть! А еще в «Ведомости на зарплату» все имена ирокезов перечислены. И каждый новый ирокез будет туда вписан. Сколько бы лет ни прошло. Сколько бы поколений ни сменилось, а потомки будут знать имя каждого своего предка! К каждому могут воззвать, спросить помощи или совета. Это ли не сила?
Гит’евек согласно кивнул, наконец-то я явно дельные вещи говорить начал. Если биться да охотиться он и сам научить может, как старшие когда-то учили его самого, а старшие старших учили их самих. Но вот иметь возможность обратиться к предкам за помощью, запомнив все их имена, – это вещь серьезная.
– А еще Законы! – продолжал я гнуть свою линию, пропагандируя за всеобщую грамотность. – Это важная вещь такая, вроде обычаев и зароков. Я о ней потом со всеми Старшинами говорить буду, когда Лга’нхи вернется. Законы, что кости в человеке: коли они крепки – и человек крепок! А когда ломаются – и человек слабым становится. Нам надо будет эти Законы придумать, записать и научить остальных по законам жить. И тогда племя наше станет сильным, самым сильным, может быть, на всей земле. Хотя, а ведь знаешь что, Гит’евек? (Я решил прибегнуть к авторитету аиотееков, внезапно сообразив, что, похоже, у аиотееков письменность-то тоже есть.) Ты когда у аиотееков был, никогда там не видел таких палочек с мотками веревок на них, а на веревках узлы навязаны? – Я вспомнил подобные мотки, найденные в «особой сумке» Пивасика вместе с пайцзой.