Страница 8 из 46
– Ранен?! – крикнул Аникин, оглядываясь.
– Плячо… – жалобно проверещал парнишка. – Винтоука напаковала…
– Черт… – выругался Аникин. – Не стреляй, говорю… Есть патроны?
Боец непонимающе, с испугом смотрел на него.
– Патроны, говорю, остались?! – срываясь, в самое лицо закричал Аникин.
Глаза паренька стали еще шире, и он часто-часто замотал головой.
– Няма… тольки тры засталося…
– Как тебя звать?!
– Климович… падыспытны баец…
– Экономь, Климович! Патроны, говорю, береги! Стреляй, когда наверняка… – кричал ему в широко раскрытые глаза Аникин.
Не дожидаясь реакции «падыспытного», Аникин махнул рукой и, ругаясь про себя, осмотрелся. Обещанных Затонским окопов тут не оказалось. Были неглубоко обкопанные площадки-ячейки для минометов, в которые теперь вжимались штрафники.
XXIV
В нескольких шагах левее короткими очередями стрелял Капустин. Огонь, то и дело вырывавшийся из ППШ, освещал его лицо с заломленной на затылок шапкой-ушанкой. Вся правая сторона леса полнилась грохотом стрельбы, озаряясь пунктирами трассеров, вспышками срабатывавших фаустпатронов, разрывов брошенных штрафниками гранат.
Стрельба врага становилась все плотнее и прицельнее, растекаясь вдоль поляны в левую сторону. Немцы, уже выбитые отсюда и теперь напоровшиеся здесь на сопротивление штрафников, видимо, пытались обойти поляну. Там эта волна, как на волнорез, накатывала на пулемет, цепко державшийся левого фланга.
Воздух между деревьев едва посветлел, очертив черные тени, замелькавшие в прогалинах стволов. Немцы шли прямо на них. Значит, кто-то или что-то выдавливало их с правого фланга. Справа громыхнуло, потом стремительно нарастающий треск ломавшихся стволов сменился взрывом. Неясное пятно огня обозначилось где-то в чаще. Тут же последовал еще один выстрел и взрыв. Артиллерия или танковое орудие. Неужели немцы бросили подкрепление. Если сюда придут вражеские танки, взводу придется невесело…
– Взвод! Ого-онь! – протяжно крикнул Андрей, почти сразу припадая к своему ППШ.
Поляна ощетинилась прицельным огнем. Выстрелив последний патрон из своей трехлинейки, бойцы поднимались с заблаговременно примкнутым штыком, с ходу насаживая на острие набегавшего врага. Пошли в ход гранаты, ножи, приклады, саперные лопатки. Основные силы выскочивших из чащи немцев перехватили перехлестнувшие с флангов очереди автоматов и пулемета.
Штрафники поднялись в полный рост, чтобы в очередной раз сойтись в рукопашной. Чуть впереди Аникина прикладом на фашиста замахнулся Жижевич. Немец вскинул на него свой «шмайсер», но очередь, выпущенная Капустиным, вошла в него раньше. Ноги немца подкосились, и Жижа, не давая ему упасть или выстрелить, с разбегу опустил окованное ложе винтовки немцу на лоб, а потом с силой ударил еще раз.
По левую руку бежал вперед Климович. Ствол винтовки прыгал вверх-вниз, выстреливая последние патроны.
Немцы неслись так, словно за ними по пятам двигался, сметая все на своем пути, грохочущий селевой поток. Неясный, перекрывавший стрельбу шум усилился, и вдруг на поляну выскочил танк. Будто ужасающее лесное чудовище, он взревел двигателями, по диагонали пересек открытое пространство и снова, как ночной призрак, исчез в чаще.
Почти по пятам, как преследовавшие ночного зверя охотники, на поляне возникли бойцы второго взвода. Предупредительные, истошные крики о том, что здесь свои, «шурики», сменились радостными возгласами, которые смешивались с шумной возней затихающей рукопашной, выстрелами, добивавшими врагов, стонами раненых и умиравших.
XXV
Аникин почти лоб в лоб столкнулся с замом второго взвода Василюком, который задыхающимся от хронического кашля курильщика голосом прохрипел, что они приданы для прорыва взводу самоходных артиллерийских установок и на броне форсированным марше двигаются к озеру, которое находится за лесом.
Аникин так и не успел спросить его, почему, если штрафники идут вместе с «самоходками», он видел на поляне «тридцатьчетверку». Василюк, перехватив висевший на плече ППШ в руки, бегом помчался прочь, туда, где в светлеющей чаще леса рокотали двигатели машин.
Андрей только успел обойти отбитые взводом позиции, как его отыскал штабной писарь Нетреба. Взводных срочно вызывали в штаб роты. Начальство и обозные повозки расположились на опушке, значительно правее того места, где в лес вошли аникинцы. К штабу Андрея вывела лесная дорога, уставленная «СУ-76». Двигатели самоходок работали, наполняя лесную чащу гулом, вливавшим силы и бодрость. Моторы не глушат, значит, собираются без промедления двигаться дальше.
Под этот грозный гул Андрей прокручивал в голове хаотично прыгавшие мысли, стараясь привести их в порядок. Ничего не забыл? Липатову поручил разобраться с трофейным вооружением. У фашистских минометчиков оказался приличный запас фа-устпатронов и гранат. У Шевердяева в отделении трое убитых, четверо раненых. У Затонского двое убитых. Вместо Тони назначил Капустина. Справится, должен справиться… Тоню жалко. А Тютин показал себя молодцом. Не то что этот Хрумченко. Гаду – и смерть соответственная… Оба они, кажется, были из Тониного отделения… По поводу убитых и раненых распорядился. Санинструктора хорошо бы увидеть… По поводу сухого пайка… Да, Латаный просил узнать о боеприпасах для своего ПТРа. И пулеметчик…
XXVI
В штабе царили суматоха и оживление. Тон задавали «самоходчики» и командир взвода «тридцатьчетверок» – высокий худощавый старший лейтенант в черном комбинезоне и танкистском шлеме. Оттого что лицо его было покрыто копотью и весь он был в черном, танкист казался еще выше и худее, как обугленная ветка. Ротный с ходу, едва выслушав доклад Аникина, поставил ему боевую задачу. В составе боевой группы, с танковым взводом, пройти лес и принять участие в прорыве внешнего оборонительного обвода.
– Старший лейтенант Головатый… – майор Шибановский указал рукой на обугленного. – Старший группы. Группа Головатого – Аникина идет в авангарде, следом – Настасенко – с парой «ИСов». Карпов – с «самоходчиками».
– Люди только из боя, товарищ майор… – сердито ответил Аникин. – Патроны вышли. От Зеелова все не евши, валятся с ног от усталости. У нас раненые, семеро убитых…
В глубине души Андрея вдруг шевельнулась досада и зависть к Настасенко и его взводу. Еще бы: им поручено прикрывать «ИСы». Почему не взводу Аникина? На словах «аникинцы – молодцы», а как до дела доходит, так впереди планеты всей оказывается Настасенко…
Майор, против обыкновения, не стал включать повышенные тона своего командирского голоса.
– Не кипятись, Андреич… – успокаивающе произнес он. – Знаю, что вы в лесу не на пикнике побывали… У нас тут «эсэсовцы», на острие ножа оказались.
Ротный рассказал, что, по данным разведки, из лесу колонну атаковали группы моторизованных частей – остатки дивизии «Курмарк». Танкисты и артиллерия, с ходу продвинувшись острым клином почти на двадцать километров, рассекли дивизию надвое, во взаимодействии с двигающимися с юга ударными группами тяжелых танков стремясь зажать фашистов в кольцо. Враг отчаянно пытается вырваться. Гитлеровцы идут напролом, как оголтелые.
XXVII
Здесь, в районе Шпреевальде, наши танкисты и «самоходчики» принялись нарезать этот фашистский пирог ломтями. Часть подразделений противника успела отступить за рубеж внешнего обвода, окопавшись возле озера, а отрезанные от своих, разрозненные ошметки эсэсовцев кружили по лесу, пытаясь найти брешь во все более сужающемся кольце.
– Танкисты ведут на внешнем обводе бой около часа… – отчетливо произнес Шибановский – размеренным голосом, как бы пытаясь донести сказанное до каждого сразу, чтобы не повторять. – Очень досаждают фаустники. Горят наши без прикрытия. Так, танкист?
Он, словно за поддержкой, обратился к танкисту. Обугленный молча кивнул головой.