Неотразимый

Когда Куин наконец открыл глаза, то увидел, что комната полна колеблющимися тенями. Он догадался: догорают угли в камине. Куин понятия не имел, где находится. Хуже того, это ничуть его не волновало.

Должно быть, ему дали что-то болеутоляюшее. Он вовсе не ощущал руки. Возможно, ее отрезали. Впрочем, он вообще ничего не ощущал. Казалось, он куда-то плывет. Что ж, такой способ передвижения гораздо приятнее, чем езда по ухабистым дорогам, черт бы их побрал.

Куин лениво обвел взглядом комнату и вдруг обнаружил, что он здесь не один. Молодая женщина в одежде из тонкой ткани с длинными белокурыми волосами, ниспадающими на плечи, свернулась калачиком в кресле возле его кровати. Голова ее покоилась на спинке кресла, глаза были закрыты.

— Дженифер? — шепнул он, не веря своим глазам.

Глаза женщины открылись. Она нагнулась к нему, потрогала его лоб. И улыбнулась.

— Лихорадка спала. Замечательно.

— Что вы здесь делаете? — Он не узнавал своего голоса. Во рту у него пересохло, как тогда после смерча.

Она взяла стакан с водой. Потом подсунула руку ему под голову, приподняла ее и поднесла стакан с водой к его губам. Подождала, пока Куин напьется, и лишь потом ответила:

— Я ухаживаю за вами. Еще вопросы?

Он снова оглядел комнату, потом его взгляд вернулся к ней.

— И как долго я уже здесь?

— Три дня.

Он в отчаянии зажмурился. Три дня. Потеряно целых три дня. Поверит ли Омар, что…

— Куин, вы же могли умереть. Было заражение крови. Могли и вовсе остаться без руки. Неужели вы не понимаете? Вы действительно были больны.

Этому-то Куин мог поверить. Он был не в состоянии поднять левую руку. Он поднял правую, затем посмотрел на левую, приятно удивленный:

— Рука на месте.

— Конечно, на месте. В ней не хватает только извлеченной пули. А где вы ожидали найти свою руку? — спросила она с усмешкой.

— Наверное, мне это приснилось. Я думал, что ее отрезали.

— Такое могло случиться. Она действительно была жутко воспалена, когда доктор добрался до вас. Куин, почему вы не сказали мне, что ранены? — спросила Дженифер, взяв его за здоровую руку.

— Не было надобности.

— А может быть, чтобы не волновать хрупкую маленькую леди, осмелюсь предположить? Неписаный закон чести, да?

Его рассмешил ее возмущенный тон.

— Если так поступил Джон Уэйн, почему бы и мне так не сделать?

Она состроила гримасу.

— Вы голодны?

Он покачал головой.

— Который сейчас час?

— Около часа.

— Где мы?

— В доме Хайды.

— Вы связались со своей группой?

— Да. Я так рада, что мне это удалось. Все жутко возмущены. Рэнди и Пол вернулись в Сирокко.

— Значит, их не убили?

— Слава Богу, нет! Хотя Рэнди получил серьезное ранение.

— Может быть, это научит их не совать нос куда не следует.

— Начинаете дискуссию?

— Кто? Я?

— Давайте поговорим и раз и навсегда согласимся, что в этом вопросе наши мнения расходятся. Я твердо убеждена в том, что для мира во всем мире необходимо, чтобы в первую очередь все были сыты. А вы, очевидно, верите лишь в одно средство: убивать каждого, кто не согласен с вашими убеждениями.

— Я бы так не сказал…

— А как вы бы сказали?

— У меня всего лишь реалистический подход к жизни.

— Это зависит от точки зрения. По-моему, убивать людей, прикрываясь высокими идеалами, равносильно… равносильно…

— Чему? — спросил он. — Продолжайте.

— Равносильно сексуальному насилию во имя целомудрия.

Куин рассмеялся, морщась от боли в руке и с удовольствием видя, как лицо и шея девушки заливаются краской.

— Я никогда не был ярым приверженцем целомудрия, — признался он, успокоившись.

— Я серьезно!

— Да, знаю. Так серьезно, что вас чуть не убили. Знаете ли вы, что было бы, если бы я добровольно не вызвался разобраться с вами?

— Меня бы убили, — храбро заявила она.

— Да. Убили бы. В конце концов. Но пока они решали бы, что с вами делать, вам пришлось бы умолять их об этой милости.

— Мир сошел с ума. Сошел с ума.

— Тут я с вами не спорю. Я только пытаюсь заставить вас трезво посмотреть на вещи. Намерения ваши похвальны, но идеалистичны. Во всяком случае, в настоящий момент.

— Что значит «настоящий момент»?

— Послушайте, я не вправе говорить на эту тему. Понимаете? Поверьте мне на слово. Через несколько месяцев положение в этой стране еще ухудшится. Если вы будете настаивать на том, чтобы остаться здесь, то вместе с друзьями попадете в беду.

— Что же, вы считаете, нам следует прекратить работу и забыть о детях?

— Нет, не забыть их. Вовсе нет. Просто необходимо распределять гуманитарную помощь, доставляемую в Сирокко, с помощью местных жителей.

— А что мы делали? Как раз этим мы и занимались, когда ваши люди задержали нас.

— Это были не мои люди.

— Да, но вы же работаете с ними.

— За это вы и должны каждый вечер становиться на колени и благодарить Господа Бога.

Очень тихо она сказала:

— Что я и делаю.

Они долго молча смотрели друг на друга. Потом Куин закрыл глаза.

Разговаривать с женщиной бесполезно. Он сделал все, чтобы помочь ей, но не смог убедить ее не продолжать. Только уж в следующий раз его не окажется рядом, чтобы спасти ее.

— Куин!

Он даже не открыл глаза.

— Что?

— Честное слово, я благодарна вам за все, что вы для меня сделали.

— Рад стараться.

— Я говорю серьезно. Вы рисковали из-за меня своей жизнью.

— Спокойной ночи, Дженифер. Почему бы вам не лечь спать?

Он слышал, как она встала со стула, но не ожидал ощутить прикосновение ее губ на своих губах. Он открыл глаза и увидел, что длинные волосы Дженифер как занавесом укрыли их от всего мира. Куин снова закрыл глаза, стараясь справиться со смятением, вызванным этим поцелуем.

Он поднял правую руку и нежно провел по ее затылку. Дженифер присела подле него. Сделала это осторожно, чтобы не задеть его левую руку. Ее поцелуй был легким, как перышко, таким приятным и нежным. На мгновение ему показалось, что его задела крылом бабочка.

Ее руки скользнули по подбородку, по лицу. Когда Куин целовал Дженифер, она нежно ласкала его волосы, наслаждаясь их шелковистостью и необыкновенным иссиня-черным цветом; за время его болезни ее пальцы гладили их не один раз.

Когда Куин захотел проникнуть языком глубже, Дженифер охотно ему это позволила, отвечая тем же. Когда же она попыталась отстраниться от него, Куин только крепче обнял ее за шею.

Он наслаждался ее ответным чувством, убеждая ее довериться ему, своим примером увлекая в мир наслаждений.

Но тут рука Куина соскользнула с ее шеи, и он застонал. Дженифер быстро выпрямилась.

— Извините, я сделала вам больно?

Усмешка, которой Куин одарил ее, была настолько чувственной, что Дженифер будто жаром обдало.

— Успокойтесь. Вреда руке вы не причинили.

— О-о!

Лицо девушки пылало, но она не отрывала взгляда от Куина. У него были самые прекрасные глаза на свете. Они сверкали в отблеске огня, томимые желанием. Сердце ее забилось сильнее.

— Вам лучше поспать.

— Это благоразумнее всего.

Она встала, глядя на него. Ей так хотелось лечь рядом и предаться любви. Но доктор дал Куину слишком сильное успокоительное, и было бы нечестно воспользоваться своим преимуществом. Возможно, он был слишком слаб, чтобы…

Окинув взглядом одеяло, скрывавшее от нее тело Куина, Дженифер пришла к выводу, что не так уж он слаб, как ей показалось. Скорее, наоборот…

— Спокойной ночи, Куин.

— Спокойной ночи, Дженифер.

Он ждал, когда она покинет комнату. Вместо этого она остановилась неподалеку от его изголовья и затеяла какую-то возню. Затем притихла. Он не видел ее, а повернуться не мог, поэтому спросил:

— Что вы делаете?

— Готовлюсь ко сну.

— Здесь?

— Конечно. Я все время сплю здесь, с самого приезда.

Он вздохнул. Только этого ему не хватало.