Страница 15 из 29
В этот момент Шурка царственным взглядом окинула бар — и соизволила заметить Катерину. Наталья и ухом не повела, что означало: я вышла на свою собственную охотничью тропу, не приставайте. Вероятно, собирается показать мастер-класс непутевой Катерине, но зачем? И так понятно, что у нее нет шансов.
Шурка громогласно изрекла:
— Катюша! Как я рада тебя видеть!
Соскользнула с табурета, на мгновение явив миру мускулистое бедро в черном чулке, и подошла к Катерине. Они с чувством облобызали воздух возле щек друг друга, после чего Катерина сквозь зубы прошипела:
— Зацени бахилы!
— Вижу. Неплохо, неплохо. И расстегни пуговицу.
Катерина почувствовала даже некоторую обиду за новые туфли. «Неплохо» — это про удачные кроссовки с Киевского рынка, а тут триста баксов!
— Я уже расстегнула пуговицу!
— Значит, расстегни еще одну. Ты где взяла этот бархатный салоп? У бабушки взаймы?
— Дура, посмотри, какой разрез. Оп-па!
После смелого пируэта некоторые наблюдатели повернули головы и к Катерине. Шурка критически осмотрела разрез и задумчиво предложила:
— Может, повыше подтянуть?
— Ага. И за пояс подоткнуть. К Наташке нельзя подходить?
— Можно, только без игривости. Она косит под социолога из Новосибирска.
— Почему из Новосибирска?
— Наукоград. Оплот интеллекта. Придется соответствовать.
Катерина чувствовала себя полной идиоткой, но все-таки шла. Шурке было море по колено.
— Привет, Наталья Владимировна.
— Здравствуйте, девочки. Знакомьтесь: Николай Валерианович, Эдуард Моисеевич. Екатерина, Александра.
— Очень приятно.
— Взаимно. Наташ, на минуточку?
Наталья грациозно вспорхнула с места, отошла вместе с ними в сторону. Здесь ее тон резко поменялся.
— Чего приперлись? У меня важный эксперимент.
— Да ради бога! Ты же у нас главная — скажи, что можно пить?
— Молодцы, это важно. Значит, так: виски на палец, лед, содовая, либо джин-тоник, либо ма-аленькая рюмочка коньяка.
— Одна?!
— Либединская, в твоем возрасте пить вообще вредно.
Катерина примиряюще помахала руками между подругами.
— Можно мне мартини? Нейтрально и лояльно. Слушай, Наташка, а как сложно-то все!
— На самом деле нет. Очень хорошие туфли и юбка в самый раз. Только Шурку не слушай.
Катерина осмелилась проявить неповиновение.
— Наташ, знаешь… а мне все эти мужики не нравятся.
Голубые глаза подруги источали лед.
— Достигается упражнением. Дело не в красоте, а в принципе. Никто не гонит тебя под венец с первым встречным миллиардером.
— Ух… Хорошо. Шур, пошли в дабл? Мне нужно передохнуть.
Шурка начальственно кивнула бармену.
— Мы сейчас вернемся. Не отдавайте наши бокалы.
Юноша с суровой челюстью кивнул и принялся преувеличенно тщательно протирать рюмки.
В дамской комнате Катерина со стоном повалилась на диванчик и задрала ноги кверху. Шурка решительно уселась рядом и принялась подправлять макияж, и так походивший на боевую раскраску.
— Шур, не чересчур ли?
— В баре темновато, тут требуется сильный вариант.
— А зачем ты норовишь сделать мне на голове взрыв на макаронной фабрике?
— Потому что сейчас у тебя там ночь на кладбище. Ты химию не делаешь?
— Зачем? У меня и так вьются.
— И пуговицу…
— Я уже расстегивала!
— Блин, не видно этого!
Потом они с Шуркой некоторое время поваляли дурака, хихикая и корча рожи в зеркале, после чего вернулись в бар. Выяснилось, что Наташка полностью перевоплотилась в социологиню из Новосибирска — в данный момент она внимала сбивчивым излияниям невысокого толстячка в дорогом костюме, сочувственно кивая и занося иногда какие-то пометки в ноутбук. Зная Наташку, Катерина вполне могла предположить, что та просто вспомнила о запланированном походе в парикмахерскую и решила внести напоминание в план, хотя кто ее знает…
С четверть часа они с Шуркой сидели у стойки и лениво осматривали окрестности. Потом в бар ввалилась целая толпа мужиков, и Шурка было оживилась, но тут вслед за мужиками подвалила практически идентичная толпа теток постбальзаковского возраста, при взгляде на которых стало сразу ясно, что это законные супруги означенных мужиков. На Шурку тетки воззрились с вполне оправданным возмущением, а Катерина зевнула и сказала кротким и нежным голосом:
— Удивительно, до чего увлекательное занятие рыбалка, правда, Шура?
— Язвишь, Голубкова? А ведь все это ради тебя!
— Я заценила. Только вот… Шур, тебе самой-то нравится?
— Да, согласна, скучновато. Ничего, сейчас выберем холостых и пойдем в народ. Будешь тренироваться.
В этот момент в бар хлынула целая куча мужиков помоложе, судя по всему, с какого-то бизнес-семинара, о чем недвусмысленно намекали одинаковые бейджики на лацканах пиджаков. Шура воспрянула духом, сползла с табурета и стелющейся походкой двинулась к новоприбывшим. В самый последний момент она подлым образом затормозила и выпихнула вперед Катерину.
Оказавшись перед тремя пухлощекими представителями поколения топ-менеджеров, Катерина несколько опешила, и потому обаятельная улыбка вышла несколько перекошенной.
— Привет! Как вам нравится Москва?
Интонации тоже заслуживали корректировки, это очевидно. Впрочем, топ-менеджеры не оценили бы и записного оратора, будь он в таком же облике, что и Катерина. Все трое как-то воровато заозирались, потом один сбежал, а двое стали преувеличенно сурово пялиться в свои папки с бумагами. Катерина чувствовала себя полной дурой, но в затылок дышала Шура, и потому следовало дойти до конца. Катерина уселась на кожаный подлокотник кресла и прощебетала:
— Меня зовут Катя, а это моя подруга Александра, а вы откуда?
Нет ответа. Топ-менеджеры в легкой панике тыкали в клавиши мобильников, усиленно притворяясь, что Катерина им всего лишь снится. Вероятно, в кошмаре.
Пришлось с позором покинуть поле битвы. Озверевшая от неудачи Шурка пихнула Катерину в бок и велела учиться у профессионалов. В последующие полчаса Катерина уныло наблюдала, как Шурка преувеличенно громко смеется, толкает в плечо какого-то сурового дядьку в блейзере и даже пьет из его бокала, после чего дядька с нескрываемой брезгливостью поставил бокал на стойку и попытался ретироваться. Не тут-то было! Шурка повисла у него на локте, что-то оживленно ему втолковывая. Дядька страдальчески морщился и упорно смотрел в сторону.
Через некоторое время боль в натертых ступнях достигла апогея, и Катерина осторожно сползла со стула, чтобы свалить в туман по-английски. Ей порядком надоело изображать дуру посреди этого бара, от мартини разболелась голова, а подружки… Подружки достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться.
По дороге в сортир ее настигла возмущенно пыхтящая Шурка.
— Измельчал мужик, честно тебе говорю! Не понимаю, что это с ними.
— Вероятно, их чистые провинциальные души опасаются встречи с московскими путанами, за которых они нас и принимают.
— Что ты ерунду мелешь…
— ДЕВОЧКИ, НА ВЫХОД!
Шурка и Катерина замолчали и медленно повернулись на голос. Бармен стоял перед ними, как воплощение Рока, а за его спиной высился глыбой мрака плаксивый охранник.
Шурка вздернула нос и смерила бармена взглядом, от которого плавился лед и закипало железо.
— Простите, я вас не совсем понимаю…
— Че ты не понимаешь, мочалка? На выход, кому говорю…
Бармен даже не улыбнулся, не говоря уж об охраннике. Шурка изумленно уставилась на сладкую парочку.
— Вы это нам говорите?
— Вам, вам. Валите по-быстрому и тихо мне тут.
— Парень, ты не понимаешь…
— Дамочка, вам с вашей подружкой лучше уйти.
— Шур, пойдем, а…
— Нет, с какой это стати? У меня там остался джин…
— Считай это бонусом за неудачный вечер, сестренка.
— Что-о?!
Катерина во все глаза смотрела на незабываемое зрелище: растерянная Шурка Либединская. Бармен медленно и неотвратимо надвигался на них, словно лавина с ледника. Катерина схватила подругу за руку.