Помеченная звездами

«Кожа да кости» было любимым выражением Эльв. Почти ругательством. Тайная вселенная Эльв была сказочным миром, в котором у женщин росли крылья и появлялась возможность читать мысли. Арнелль был всем, чем не мог быть человеческий мир. Там все становилось понятным без слов, а о предательстве не шло и речи. То был мир, где невозможно застать врасплох или наворотить горы лжи. Сердца просвечивали сквозь кожу на груди, и ясно было, кому они принадлежат — гоблинам, смертным или героям без страха и упрека. Суть слов угадывалась по их свечению: красное означало неправду, белое — правду, желтое — самую грязную ложь. Никаких веревочных пут, железных решеток и черствого хлеба, никто не запирал двери.

Эльв начала нашептывать сестрам истории об Арнелле в то ужасное лето, когда ей исполнилось одиннадцать. Стоял жаркий август, трава пожухла. Раньше лето было любимым временем года Эльв — никаких уроков, долгие дни, пляж, до которого из дома на Найтингейл-лейн легко было добраться на велосипеде. Но в то лето ей хотелось одного: побыть с сестрами, без посторонних. Они прятались на мамином огороде под ползучими лозами горошка. Помидоры были надежно укрыты от солнца блестящим балдахином бутылочно-зеленых листьев. Младшим девочкам было восемь и десять лет. Они не знали, что на свете есть демоны, а Эльв не хватало мужества их просветить. Она отводила листья от лиц сестер. Она защитит их от любого зла. Самое страшное уже случилось, но она выжила. Что с ней случилось, она не могла рассказать даже Клэр, которая была с ней в тот день, но спаслась, потому что Эльв заставила ее убежать.

Когда она впервые начала рассказывать истории, то попросила сестер закрыть глаза и представить, что вокруг — другой мир. Это несложно, пообещала она. Просто не держитесь за реальность. «Нас украли смертные, — шептала она, — и поселили в фальшивой семье. Нас лишили магии амулетами, которые люди используют против фей: хлебом, железом, веревками». Младшие девочки лежали на земле и не жаловались на грязную одежду, хотя чистюля Мег потом долго терла себя в душе мочалкой с мылом. В реальном мире, шептала Эльв, есть булавки, веретена, чудовища, мех и когти. Это волшебная сказка наоборот. Все хорошее и доброе живет в другом мире, на извилистых тропинках, в лесах, где растут желтые лилии. Подлинное зло бродит по Найтингейл-лейн. Именно там все и случилось.

В тот день они возвращались домой с пляжа. Мег заболела и осталась дома. Их было всего двое. Мужчина в машине приказал Клэр сесть на заднее сиденье, она подчинилась. Она встречала его в школе, он работал учителем. На Клэр был купальник. Собирался дождь, и она решила, что мужчина хочет подвезти их. Но он тронулся с места прежде, чем Эльв успела сесть в машину. Сестра бежала рядом и молотила по дверце, требуя выпустить Клэр. Мужчина остановился, схватил ее и затащил внутрь. Он нажал на газ, не отпуская Эльв.

— Reunina lee, — произнесла Эльв.

Так она впервые заговорила по-арнелльски. Слова возникли в ее голове словно по волшебству. По волшебству же Клэр все поняла. «Я спасу тебя».

На следующем знаке остановки Клэр открыла дверь и убежала.

Арнелль находился так глубоко под землей, что надо было спуститься больше чем на тысячу ступеней. Эльв поведала Клэр, что там жили три сестры. Они были красивые и верные, со светлыми глазами и длинными черными волосами.

— Как мы, — всякий раз радовалась Клэр.

Если сосредоточиться и закрыть глаза, девочкам всегда удавалось вернуться в другой мир. Дорога начиналась под высоким боярышником во дворе дома на Найтингейл-лейн и под каштаном в Париже. Две двери, в которые никто больше не мог войти, за которыми никто не мог причинить вреда или разорвать на клочки, наложить проклятие или запереть на замок. У подножия подземной лестницы за воротами цвели розы, даже когда в реальном мире наметало снега на три фута.

Многих захватывали увлекательные истории Эльв, и сестры не были исключением. В школе одноклассники собирались вокруг Эльв во время обеда. Она ни с кем не говорила об Арнелле, кроме своих любимых сестер, но это не значило, что ей нечего было рассказать. Для школьных друзей она приберегала истории о земной жизни, истории о демонах, не предназначенные для ушей сестер. Демоны обычно произносили три слова, чтобы наложить проклятие. И трижды вонзали в жертву нож. Эльв видела то, чего остальные никогда не увидят. Она утверждала, что обладает особым зрением. Предсказывала будущее девочкам, вместе с которыми занималась историей и математикой. Одних пугала до смерти, другим говорила то, что они хотели услышать. Даже Париж, куда она отправилась навестить бабушку с дедушкой, был полон демонов.

Они бродили по улицам и шпионили за спящими. Влетали в окна, точно черные насекомые, привлеченные светом. Зажимали ладонями рты, насильно погружали головы в воду, чтобы заглушить крики. Если осмелишься поведать правду, они придут за тобой и обратят в прах одним прикосновением.

Каждый день в кафе собиралось все больше девочек. Они окружали Эльв и слушали ее дурманящие истории, рассказываемые с нерушимой убежденностью. Демоны носили черные плащи и ботинки на толстой подошве. Самые страшные гоблины могли сожрать живьем. Всего один поцелуй, мисс. Всего кусочек.

— Не ешьте хлеб, — наставляла Эльв девочек, и они быстро выбрасывали сэндвичи.

— Держитесь подальше от железа, — шептала она, и девочки с зубными скобками бежали домой и умоляли снять их.

— Остерегайтесь веревок, — предупреждала она, и на уроках физкультуры девочки одна за другой отказывались лезть по канату, несмотря на угрозы оставить их после уроков или позвонить родителям.

В тот жаркий август четыре года назад, когда возник Арнелль, сестры вышли в огород чернильно-синей ночью, после того как мать легла спать. Они с головой накрылись одеялом, порезали руки бритвенным лезвием и соединили раны, чтобы кровь смешалась и произнесенное стало клятвой. С тех пор девочки каждый август обменивались кровью, даже Мег, хотя ей так и не открыли, откуда пошел ритуал. Они проскальзывали через заднюю дверь, после того как мать ложилась спать. В тот первый раз Клэр заплакала от боли. Эльв дала ей леденцов и похвалила за смелость. Клэр знала, что хвалить ее не за что, но в следующий раз не проронила ни слезинки. Мег, неизменно благоразумная, предложила перестать резать руки и сказала, что они занимаются ерундой. К тому же так недолго заработать инфекцию, а то и заражение крови. Но ее не было рядом, когда демон тащил их в машину. Она не знала, на что иногда приходится идти ради спасения сестры.

— Не волнуйся, — успокоила Эльв. — Мы защитим друг друга.

У окна «Плазы» девочки оплакали удел лошадей, и Эльв начала рассказывать сестрам о любви. Арнелльцы в ужасе от любви смертных. Она лишь жидкая водица по сравнению с истинной арнелльской страстью. В Арнелле возлюбленные пойдут на все, чтобы спасти друг друга. Пусть даже их изрежут на кусочки, привяжут к дереву, превратят в окровавленную груду мяса!

— А если я полюблю, как Ама любит дедушку? — спросила Мег, когда правила любви были изложены.

Любовь бабушки и дедушки была безмятежной, они думали и говорили в унисон. Невозможно было представить дедушку привязанным к дереву.

— Тогда тебе придется стать человеком, — печально произнесла Эльв.

— Что ж, может, оно и к лучшему, — заметила Мег. Арнелль уже начал ей надоедать. Чтобы попасть в другой мир, достаточно открыть книгу. — Я не хочу жить среди демонов.

Эльв покачала головой. Некоторые вещи ее практичная средняя сестра никогда не поймет. Мег понятия не имела, каковы на самом деле люди. Эльв надеялась, что и не узнает.

Клэр не могла отвести глаз от улицы. Она с ужасом смотрела на торчащие ребра лошадей, пену на губах, неровную поступь. Однажды вечером Эльв научила ее заклинанию. Мег сидела в комнате и читала, так что они с Клэр были в огороде вдвоем. После лета шелкопряда они перестали посвящать Мег в свои самые тайные планы. Эльв научила Клэр звать на помощь. Заклинанием можно было воспользоваться только в случае крайней необходимости. Эльв взяла садовый совок из сарая с пауками и мешками мульчи и провела острым краем по ладони. Кровь закапала на землю.