Страница 16 из 104
В монастыре ле Мюрате я вновь стала страдать от ночных кошмаров. Я не могла понять, в чем дело, пока не вспомнила слова Козимо.
«Марс находится в вашем двенадцатом доме, доме прячущихся врагов и снов».
Я поклялась никогда не разлучаться с талисманом. Надеялась на него, на Козимо и на перемену в своей жизни.
«В вашем гороскопе много ужасных препятствий, а сейчас — первое. Я сделаю так, чтобы вы его пережили».
Судьба вернула мне Фичино и талисман. Такими дарами я не могла пренебречь. По вечерам при свете лампы я вчитывалась в «De Vita Coelitus Comparanda». Дальнейшее исследование книжных полок в комнате открыло для меня еще один подарок: рядом с Фичино стоял древний на вид томик, озаглавленный «Книга наставлений по основам искусства астрологии». Автором являлся араб по имени Аль-Бируни. [8]
Для такой маленькой девочки текст был сухим и устрашающим, но я чувствовала, что от этой книги зависит мое будущее. Я запомнила двенадцать знаков зодиака, двенадцать домов и семь планет.
В ночных кошмарах все тот же человек выкрикивал мое имя, а позднее лежал у моих ног, и вместо лица у него был бьющий кровью родник.
«Катрин…»
Значит, будет еще кровь? Француз обращался ко мне за помощью, хотел, чтобы я предотвратила возможную резню, вовремя уловила опасность и не допустила ее. Судьба давала мне шанс исправить положение.
Зима закончилась. Весной пришло несколько посланий от Клариссы и от Пьеро. Тетя сообщала, что Папа Климент сейчас в Витербо, [9]ему ничего не угрожает. Император Карл извинялся за ужасы, которые его войска причинили Риму. Пьеро писал: «Я теперь такой высокий, что ты меня не узнаешь». Воздух наполнился ароматами, а я — оптимизмом. Я ощущала себя защищенной и надеялась вскоре управлять своей жизнью. Об этом говорила мне астрология.
Затем наступило одиннадцатое мая 1528 года. Минул год с тех пор, как я узнала, что Папу Климента выгнали из Ватикана. Сестра Николетта явилась проводить меня к мессе, я заметила, что улыбка у нее вымученная, и тут же почуяла что-то неладное. Когда мать Джустина объявила, что французский посол встретит меня в гостиной, беспокойство мое усилилось.
Я сидела в залитой солнцем комнате. Посол де ла Рош не замедлил с приходом. Бородку он сбрил, а под крупным носом оставил узкие усики. Одет он был по-весеннему: фарсетто из бледно-зеленой парчи и желтое трико.
— Герцогиня. — Посол низко поклонился и широко взмахнул рукой. — Надеюсь, у вас все хорошо.
Он не улыбался, голос его звучал сумрачно.
— Очень хорошо, посол, — подтвердила я. — А у вас?
— Весьма неплохо, благодарю. — Он промокнул нос платком. — Надеюсь, со здоровьем у вас в порядке? А как дела с вашими занятиями?
— Я здорова. И занятия мне очень нравятся. У меня отличные учителя.
— Стало быть, все хорошо.
После этой фразы посол замолчал.
— Будьте добры… — Я даже охрипла от страха. — Вы хотели сказать мне что-то. Я вас слушаю.
— Ах, милая герцогиня. Мне так жаль. — Он действительно выглядел очень печальным. — Поступила ужасная весть. Кларисса де Медичи Строцци умерла.
Эти слова показались мне поначалу абсурдными. Я не могла ни говорить, ни плакать. Я лишь смотрела на француза в его неуместно радостном наряде.
— Герцогиня, позвольте выразить вам соболезнования. Вы так юны, но перенесли уже столько ударов.
Посол вынул из кармана на поясе письмо и подал мне.
4 мая 1528 года
С прискорбием сообщаю тебе, что моя жена Кларисса Строцци вчера скончалась. Последнюю неделю она пролежала в лихорадке, однако настаивала на том, чтобы мы не суетились вокруг нее, а занимали гостя из Рима.
Накануне своей смерти она сидела за столом и писала людям, которые могли бы помочь Медичи. Утром мы там ее и застали. Она была так больна, что не могла подняться. Мы отвели ее в постель и пригласили врача, но к тому моменту было понятно, что она умирает.
Даже в своих страданиях она о тебе не забыла. Велела написать тебе письмо с заверениями, что твоя судьба скоро изменится к лучшему.
Обращайся к послу ла Рош. Он позаботится о твоей безопасности и благополучии. Король Франциск по-прежнему твой верный союзник.
Я остался один.
Как и дядя Филиппо, я была безутешна. Я чувствовала себя покинутой: дядя Филиппо не был связан со мной кровью, мое будущее зависело теперь от смутного и отдаленного интереса ко мне короля Франции. Я зарылась лицом в колени сестры Николетты, и она меня обняла.
Два дня я провела в кровати, отказываясь от еды. Обложившись книгами, я читала о Сатурне, предвестнике смерти, о его тяжелых холодных свойствах и прикидывала, как он встал в гороскопе Клариссы в час ее кончины. Так прошла ночь. Когда утром сестра Николетта вместе с преданной служанкой Барбарой появились в моей комнате, я все еще читала. Глаза жгло от напряжения.
— Duchessina, — обратилась ко мне Николетта, — к вам посетитель. Он хочет выразить свои соболезнования.
— Кто? — нахмурилась я.
— Я не интересовалась, — ответила Николетта, — но мать Джустина знает его и позволила вам встретиться с ним у решетки. Мне нужно поторопиться в комнату для рукоделия, Барбара вас проводит. — Николетта повернулась к служанке. — Проследи, чтобы поведение гостя было пристойным и чтобы их никто не подслушал.
Дядя Филиппо? — недоумевала я. Неужели он рискнул приехать во Флоренцию? Или — эта мысль вызвала у меня небольшое волнение — Пьеро сумел до меня добраться?
— Этот человек молод или стар? — быстро спросила я.
Николетта непонимающе на меня посмотрела.
— Мать Джустина не сказала.
Барбара вывела меня к стене монастыря. Верхняя решетка двери была занавешена, но нижняя, возле корзины с пожертвованиями, от которой несло уксусом, предотвращающим чуму, была открыта, и я увидела мужские ботинки.
Барбара постучала в дверь и громко объявила:
— Девочка здесь, сэр. При беседе будьте осмотрительны.
Она сделала слабую попытку дать мне свободу, то есть отступила в сторону на два шага.
— Донна Катерина, — произнес человек таким звучным и глубоким голосом, словно не говорил, а пел. — Я пришел выразить вам соболезнования по случаю смерти вашей тети. Для вас настало тяжелое время.
Если бы я была повыше, то отбросила бы вуаль и посмотрела на его уродливое лицо, на рябую, болезненную кожу, на кривой нос и огромные уши. Выяснила бы, изменился ли он за последние бурные месяцы. Я встала на цыпочки в желании стать к нему поближе.
— Господин Козимо, — удивленно отозвалась я. — Как вы нашли меня?
— Неужели вы решили, что я вас оставил? Я принес вам в монастырь Святой Катерины камень. Думал, вы догадаетесь, кто его прислал. Он ведь сейчас при вас?
— Да. Я с ним не расстаюсь.
— Это хорошо. — Козимо помолчал. — И книги, спасенные из дворца.
— Так это были вы… — Оказывается, это сделала не Кларисса, а Козимо Руджиери. — Но как вам удалось уберечь книги от повстанцев? А камень я вообще оставила в Поджо-а-Кайано. Как вы узнали?
— Вам не нужно об этом задумываться, мадонна. Просто помните, что вы не одна и никогда не останетесь в одиночестве.
Я чуть было не заплакала, но удержалась.
— Благодарю вас. Но как мне связаться с вами в случае необходимости?
— Через французского посла.
— Почему вы так добры ко мне?
— Я вам уже объяснял, Катерина. Я просто защищаю собственные интересы. Мы с вами связаны звездами.
— Звезды, — подхватила я. — Хочу изучить все, что с ними связано.
— Вы всего-навсего девятилетняя девочка, — быстро ответил Козимо и вздохнул. — Но очень необычная. Читайте Фичино и аль-Бируни — это был выдающийся ум.
— Я должна научиться вычислять, что со мной произойдет, — настаивала я, — придут ли к соглашению Папа и император Карл, спасут ли меня.
8
Аль-Бируни (973-1048) — великий ученый из Хорезма, автор многочисленных трудов по разным наукам.
9
Витербо — город в итальянском регионе Лаций, в 100 км к северу от Рима.