Страница 64 из 186
— Но ведь «Косатка» до сих пор себя никак больше не проявила! Утопила Того с его броненосцами и снова исчезла! И где же ее искать? Такими темпами она за пару недель весь японский флот перетопит! Похоже, японцам придется уподобиться тем, кто ищет черную кошку в темной комнате, когда ее там нет, как говорил Конфуций?
— Зачем? В море ловить «Косатку» бесполезно. Ведь никто не знает, где эта черная кошка выскочит из темноты. И тут же нырнет назад в темноту, кого — нибудь при этом очень больно поцарапав. Но рано, или поздно, ей все равно придется зайти в какой — нибудь порт. Запас торпед и топлива у нее ограничен. Тем более, такой вид топлива она не найдет нигде, кроме Порт — Артура, или Владивостока. И можно будет достать ее там. Задействовать японскую агентуру, устроить акции саботажа, да мало ли что. Вплоть до физического устранения Корфа и его офицеров. При этом даже не обязательно их ликвидировать, а достаточно сделать так, чтобы они попали в госпиталь на два — три месяца. Заменить их, скорее всего, русским будет очень сложно. А без грамотных офицеров самый грозный боевой корабль — просто кусок железа. Одновременно можно поднять шумиху в газетах о варварстве русских. Уничтожать врага, какой бы он ни был, не в честном бою, а подлым ударом из — за угла, то есть из — под воды. И не оказывать помощь терпящим бедствие. На такое способны только жестокие варвары. Что — нибудь в таком духе. Газетчики лучше знают, под каким соусом подать такие новости.
— Пожалуй, Вы правы… Господи, что еще можно ожидать от этих варваров… Они с японцами стоят друг друга…
— И куда дальше, Михаил Рудольфович? Полезем в эту кашу — малу?
— Полезем, дорогой мой Василий Иванович. Обязательно полезем. Только чуть позже…
Капитан и старпом стояли на мостике и разглядывали в бинокли большую группу китайских джонок, вышедшую в море, общаясь друг с другом в присутствии сигнальщиков исключительно по имени отчеству, как принято на военных кораблях и торговых судах русского флота. Вот и сейчас они стояли на мостике и разглядывали неожиданно возникшую проблему. Впрочем, в дальневосточных водах это дело обычное. Преодолев Восточно — Китайское море, «Косатка» оказалась возле Шанхая. Крупного китайского порта, ставшего заметной вехой на жизненном пути Михаила. И сейчас, рассматривая знакомые места, у него разыгрались ностальгические чувства.
Но надо делать дело. Время подхода к фарватеру, ведущему вверх по реке Янцзы в Шанхай, было подобрано так, чтобы оказаться здесь в предрассветные часы. Речной фарватер Михаил знал прекрасно еще со времен своего китайского периода жизни. В принципе, тут мало что изменилось. И теперь «Косатка», как и подобает добропорядочному коммерческому судну, с ходовыми огнями вошла на фарватер и двинулась вверх по реке. Где — то тут должна крутиться японская канонерка, караулящая «Маньчжура». Но она сторожит его выход и заходящие в реку суда ее мало интересуют. Тем более, сейчас ночь и разглядеть «Косатку» невозможно. А крейсер «Мацусима» должен подойти только 6 февраля. Впрочем, сейчас все уже может измениться. Солнце еще не взошло и на встречных судах и на судах, стоящих на якоре, не обращали внимания на низкое приземистое судно, продвигающееся вверх по реке. Мало ли, кого тут носит. И только когда оно оказывалось в непосредственной близости, проходя вдоль борта, оторопело вглядывались в темноту. Потому, что э т о было абсолютно ни на что не похоже. Так же, как ни на что не был похож звук работы его машины. Но странное судно уже скрывалось во тьме ночи, показывая только свой белый кормовой огонь, по которому никак нельзя было определить, кого же это нелегкая занесла в Шанхай.
Михаил хорошо знал место стоянки «Маньчжура» и направлял «Косатку» прямо к нему. Хоть это и может вызвать претензии со стороны китайских властей, но по своему богатейшему опыту общения с ними он знал, что за деньги здесь можно решить любые проблемы. Русские чиновники — мздоимцы, о которых слагают легенды, невинные младенцы по сравнению со своими китайскими коллегами. Начинало светать, и вот впереди стали угадываться высокие мачты «Маньчжура». Можно только представить ощущения вахтенных, находящихся на палубе канонерки, когда из предрассветной мглы прямо на них выползло непонятное чудовище, с которого на чистом русском языке прокричали в рупор.
— Эй, на «Маньчжуре»!!! Прошу разрешения подойти к борту!
На палубе «Маньчжура» началось движение, раздались удивленные возгласы, а затем окрик.
— Кто идет?
— Русское коммерческое судно «Косатка»! Имею важные сведения, прошу разрешения стать к вашему борту!
— Подходи, «Косатка»! Только без глупостей, стреляю без предупреждения!
«Косатка» дает ход и осторожно приближается к борту канонерки. Летят выброски, подаются швартовы и вот подлодка замирает возле борта военного корабля русского флота. Первый порт после ее выхода из России. Тяжелейший переход через два океана и несколько морей завершен. Сверху с палубы канонерки удивленно смотрят вахтенный офицер и несколько матросов. Их можно понять, такого они в своей жизни еще не видели. Подан шторм — трап и вот Михаил уже стоит на палубе «Маньчжура», приводя в состояние шока военных моряков своим живописным видом — небритый, в своей «непромокабельной» робе и морской фуражке торгового флота, представляясь вахтенному офицеру.
— Капитан научно — исследовательской субмарины «Косатка» Корф, честь имею! Могу я поговорить с командиром «Маньчжура», капитаном второго ранга Кроуном?
Вахтенный мичман представился и начал что — то плести, что командир еще отдыхает, но тут же поперхнулся своими словами, уставившись на Михаила, как на привидение.
— Так это вы — та самая «Косатка», что вышла из Петербурга в сентябре?! И в первый же день войны четыре японских броненосца на дно отправила?!
— Да, это мы и есть. Надо же, молва бежит впереди нас. Прошу Вас доложить командиру о нашем прибытии. У меня для него срочные и важные новости.
Просить мичмана второй раз не пришлось, и они оба направились в каюту командира. Впрочем, командир уже не спал и сразу усадил Михаила за стол, выразив огромное изумление появлением столь неожиданных гостей. После взаимных приветствий Михаил изложил суть дела и объяснил причины столь странного визита. Сказать, что капитан второго ранга Кроун был сражен, это было бы очень слабым утверждением. Но у него тоже были новости, которыми он поспешил поделиться.
— Михаил Рудольфович, Вы знаете, что за одну атаку отправили на дно три самых лучших японских броненосца? «Микаса», «Асахи» и «Хатсусе»? И адмирал Того погиб, командование принял Камимура. С «Микаса» спасли всего тридцать семь человек. С «Асахи» сто восемьдесят четыре. А с «Хатсусе», на котором взорвался боезапас, не спасли вообще никого! Тут такое творилось, все газеты наперебой старались сообщить об этом первыми. Я, честно говоря, сначала посчитал это газетной уткой. Как Вам такое удалось?!
— Ну, «Асахи» и «Хатсусе» подвернулись случайно. При дневном свете я успел определить только головной «Микаса». «Асахи» шел следующим в ордере и сделал нам настоящий подарок. После того, как в «Микаса» попали мины, он принял это за подрыв на минном поле и стал отрабатывать назад полным ходом, не меняя курса. И таким образом, сам подставился под наш второй залп, создав просто идеальные условия для стрельбы. А «Хатсусе» просто подвернулся под руку. Мы начали разворот, чтобы задействовать кормовые аппараты, а японцы поняли, что минное поле здесь не причем. Дали полный ход и постарались уйти. «Хатсусе» шел последним в ордере, и стрелять можно было только по нему. Навскидку выпустил две мины, одна попала. После этого он далеко не ушел. Перезарядили аппараты и добили его еще одной миной. А то, что детонировал боезапас, это случайность. Японские снаряды, начиненные шимозой, очень нестабильны.
— Поразительно… Никогда бы раньше в такое не поверил… А «Фудзи»?
— А «Фудзи» атаковали возле Порт — Артура днем, при хорошем освещении. Хотел стрелять по головному «Идзумо» под флагом Камимуры, но он не вовремя изменил курс. Пришлось выбрать другую цель. Удобнее всех оказался «Фудзи».