Страница 18 из 28
Эдик Ракитин поднялся навстречу Лизе, больше чем обычно напоминая мокрую тряпку. Впрочем, довольно оживленную и вполне светскую тряпку — вон, ручку целует. У Волкова морда кирпичом, а сам Эдик старается не обращать на него внимания.
Панк отвернулся от прибывших и достал мобильный телефон. Пора звонить камикадзе Оршанскому. Он с легкостью узнает клиентку, потому что такой красной шляпы больше ни у кого на ипподроме нет, это точно.
Телефон не отвечал, ни мобильный, ни домашний. Панк удивился, но не обеспокоился. В конце концов, это всего лишь подстраховка. Фирма веников не вяжет…
Эдик что-то нудил, Лиза, по обыкновению, отвечала в стиле Винни-Пуха, Волков, вероятно, развлекался делением окружающего пространства на сектора, а с противоположной трибуны уже спешила Лялька Бескозыркина, сопровождаемая своим верным мужем Петечкой Збарским. Лиза мысленно показала Ляльке язык.
Выйдя замуж за Петечку Збарского и родив ему сына Васю, Лялька — к удивлению знавших ее людей — имидж менять не стала, оставшись платиновой блондинкой, и сейчас ее роскошная грива развевалась по ветру, а Петечка, покорно тащившийся в хвосте, уворачивался от своенравных локонов своей обожаемой супруги. Одета Лялька была в эффектно-лиловое нечто плюс гранатовый гарнитур, малиновые туфли на высоченном каблуке дополняли облик женщины-вамп. Приблизившись к Лизе на расстояние вопля, Лялька его и издала:
— Волынская! Это обалдеть — а не шляпа! Я сейчас сдохну от зависти!
Лиза победно покосилась на Волкова, но тот и бровью не повел. Лиза с Лялькой расцеловали воздух у щек друг друга, и Лиза поинтересовалась:
— А ты чего без панамки? Дресс-код, все дела?
— Ты не поверишь — она улетела!
— Кто, панамка?
— Ну да! И меня даже в виде исключения простили, не стали штрафовать, потому что совершенно загадочная история. Отдает мистикой! Слушай: Рубашкин сваял мне нечто из тумана, дождя и обрезков того, что завалялось у него в ателье…
— Веня? Рубашкин? Везет же…
— Слушай дальше. Приезжаем мы с Петечкой сюда, идем как культурные, в ложу, вдруг — вихрь, ураган, шквал, мое нечто взвивается в воздух.
— Аи!
— Хуже. Петечка — мой ангел, дай тебя поцелую! — бросается, словно горный барс, спасать произведение искусства. Видимо, душа искусствоведа взыграла… Так вот, он гонится за шляпой, шляпу несет могучим ураганом и уносит за тот заборчик, где лошадки…
Эдик поднял голову и скромно поправил:
— В паддок. Это место называется паддок.
Лиза мимоходом удивилась — откуда Эдик, еще пару дней назад нетвердо знавший, что такое ипподром, знает такие специфические названия. Впрочем, видимо, готовился, читал справочную литературу… Ляля отмела поправку как несущественную.
— Паддок-шмаддок, какая разница! Важно, что ближайшая же лошадь хватает мое шляпье зубами и во мгновение ока ее жрет! Я думаю, это из-за анютиных глазок.
— Каких глазок?
— Анютиных. Там цветочки были шелковые, все из лиловой гаммы. Колокольчики, анютины глазки, васильки и люпин.
Очами души своей Волков представил Лялю с клумбой на голове и сдержанно хмыкнул. Ляля обрадовалась поддержке.
— Вот именно, прямо кино про соломенную шляпку! И вот я здесь, практически голая по здешним меркам, а в местном салоне предлагают сплошное убожество. А мы собрались потусоваться с Белорыбкиными и Вихлеевскими, но на веранду можно только в шляпах.
Лиза в припадке любви ко всему человечеству лихо сдернула алое чудо с волос и протянула Ляле.
— Держи и помни мою доброту. Мы на веранду не пойдем, а у меня от нее голова чешется.
— Ой, Лизка…
— С туфлями совпадает, так что — носи.
Ляля немедленно нахлобучила шляпу на голову и томно сверкнула очами из-под полей.
— Обалдеть! Алка и Галка умрут от зависти! Лиз, я твоя должница навеки.
— Да брось ты. О, уже начинают!
— Да? Ну, мы пойдем. Петечка, скорей, что ты застрял? И возьми мне шампанского.
— Хорошо, Лялечка.
Чета Збарских-Бескозыркиных торопливо удалилась на свои места, и заезд начался. Волков подумал-подумал — и придвинулся к Лизе поближе, незаметно обнял ее за бедра, притиснул к себе, с удовольствием почувствовав, как по телу девушки пробежала дрожь. Лиза обернулась на него и одарила таким многообещающим взглядом, что Волкову стало жарко. Рядом расстроено закашлялся Эдик.
Не дозвонившись непосредственно исполнителю, Панк перезвонил в фирму «Перст Судьбы» и сообщил диспетчеру особые приметы объекта — широкополую алую шляпу с перьями, — присовокупив, что «ихний Оршанский» на звонки не отвечает. После этого Панк с чистой совестью направился в ресторан, а в офисе фирмы началось некоторое беспокойство.
Лесику звонили с двух телефонов сразу, но ни один из них, естественно, не отвечал. Без двадцати одиннадцать беспокойство переросло в панику. Старший менеджер решительно отобрал у секретарши книжку Сандры Мэй и погнал ее на квартиру к Лесику.
Разозленная произволом секретарша — весьма симпатичная и смело одетая девица — названивала в дверь квартиры Лесика уже без пяти одиннадцать, благо проживал незадачливый исполнитель в соседнем с офисом квартале.
Соня, продолжая беречь сон своего ненаглядного, сорвалась с кровати и понеслась открывать. При виде скудно одетой рыжей шалавы на пороге Соня слегка окаменела, а потом разом превратилась в цепного пса.
— Чего надо?
— Совсем обалдели? Где Леонид?
— А твое какое дело?
— Я ему голову оторву, вот какое! Времени сколько?
— Я те счас волосенки-то повыдергаю, тогда узнаешь, сколько времени. Прошмандовка бесстыжая!
— Что? Да вы, собственно, кто такая…
— Я — жена его законная, и вы бы, ДЕВУШКА, постыдились к замужнему мужчине домогаться!
— Да я…
— Иди отсюда!
С этими словами Соня схватила секретаршу за шкирку и спустила ее с лестницы. Смоленские масло, молоко и мясо помогают вскармливать достойных наследниц некрасовских женщин, а секретарша «Перста Судьбы» не была ни конем, ни горящей избой — фигурально выражаясь. Еще хорошо, что физическая подготовка у нее находилась на приличном уровне, потому что ускорение, приданное ей мощной Сониной рукой, могло бы запросто вынести ее на улицу, минуя стены панельного дома.
Соня, воспользовавшись быстрым отступлением противника, торопливо закрыла дверь и прислушалась, после чего досадливо поморщилась. Разбудила все-таки, лахудра крашеная!
Лесик несколько мгновений таращился в потолок без всякого смысла. Потом в памяти начали всплывать некоторые детали вчерашнего. Потом он перевел глаза на настенные часы…
Услышав истошный вопль, Соня аж присела от страха. Она еще не понимала, что случилось, но сердцем чуяла, что что-то нехорошее. А потом любимый промчался мимо с диким лицом и не менее диким криком:
— Проспал!!! Проспал, идиот несчастный!!! Телефон!!! Будильник, твою мать!!! СОНЯ!!!
Бывают моменты в жизни, когда тело соображает лучше, а главное, быстрее мозга. В жизни Сони настал именно такой момент. Она тихо и стремительно шмыгнула в стенной шкаф и затаилась. Квартира наполнилась беспорядочными звуками погрома. Через две минуты хлопнула входная дверь, и стало тихо, но Соня на всякий случай посидела в шкафу еще немножко. Потом вылезла и на цыпочках прошла на кухню. В окно было видно, как черный «мерседес», который Лесик вчера вечером пригнал с работы, на бешеной скорости вылетает из двора, а мамаши и бабушки на детской площадке дружно грозят ему вслед кулаками и детскими лопатками. Соня привычно подперлась ладошкой и уселась у окна. То, что Лесик куда-то опоздал, она поняла, но размеров катастрофы оценить, естественно, не могла…
Без четверти одиннадцать охрипшая, красная и растрепанная Лиза повернулась к невозмутимому Волкову. Он укоризненно покачал головой.
— Волынская, девушки твоего возраста просто не имеют права знать — не то что произносить — подобные слова. И потом, разве среди коней бывают… э-э… голубые?