Темное предсказание

— Не хочу, чтобы мы уподобились им и погубили друг друга, — прошептала она.

— Мы не такие, как они. Ты совсем не похожа па Бейру.

Кинан больше не прикасался к Доний. Он сел на ступеньку крыльца.

— Если у нас есть хоть какой-то шанс, я не намерен отказываться от тебя.

— Вот какие у нас шансы.

Дония кивнула в сторону своей развороченной гостиной.

— Мы на минутку забылись.

— Опять забылись, — добавила она.

— Да, но… мы научимся с этим справляться. Мне нельзя было до тебя дотрагиваться, но ты плакала, и… — Он стиснул ее руку. — Я забылся. Ты заставляешь меня забывать о себе.

— А ты меня. — Дония повернулась к нему. — Никто другой не может так разозлить и так возбудить меня, как ты. Я люблю тебя почти всю свою жизнь, но мне горестно видеть, как все разворачивается.

Кинан замер.

— А точнее?

Дония рассмеялась. Ее хватило на пару секунд.

— Будь у тебя другая королева, все могло бы устроиться. Но я знаю тебя, Кинан. Я вижу, как вы с ней сближаетесь.

— Она — моя королева.

— И ее присутствие делает твой двор сильнее. — Дония покачала головой. — Я знаю. И всегда знала. Ты никогда не был моим.

— У нее есть Сет.

Дония заметила среди деревьев дев-боярышниц. Их выдавали крылья, блестевшие в темноте. Она продолжала, взвешивая каждое свое слово:

— Он умрет, как умирают все смертные. И что тогда?

— Я не хочу расставаться с тобою.

— И видеться в темноте, когда ее нет рядом. Несколько ночей в году…

Дония вспомнила мгновения, когда они по-настоящему оставались вдвоем. Именно мгновения, минуты, вырванные украдкой. И от этих мгновений еще тяжелее переносились долгие месяцы, когда даже простой поцелуй был опасен.

Она смахнула ледяные слезы.

— Мне этого мало. Я думала, что хватит, но мне нужно больше.

— Дон…

— Пожалуйста, дослушай меня. — Она села рядом. — Я тебя люблю. Я была готова умереть во имя своей любви к тебе… Но я же вижу: ты обхаживаешь ее и все равно продолжаешь приходить сюда. Чар твоего обаяния не хватит, чтобы околдовать нас обеих. Что Айслинн, что я — мы обе отличаемся от твоих летних дев.

Дония старалась говорить мягче.

— Я приняла смерть, чтобы у тебя появилась своя королева. Я знала, что теряю тебя… после стольких лет.

— Я не заслуживаю тебя.

Кинан смотрел на нее так, будто она являлась для него целым миром. Сколько раз она поддавалась этому взгляду, но там находились все слова, которые она страстно хотела услышать от Кинана. Были мгновения, и она берегла их, как сокровища. Мгновения, когда они с Кинаном составляли идеальную пару. Но ей не хватало мгновений.

— Я никогда тебя не заслуживал.

— Иногда я тоже в этом уверена… но я бы тебя не полюбила, если бы это было действительно так. Я видела, каким королем фэйри ты способен стать. Какая личность может из тебя вырасти! Ты лучше, чем о себе думаешь, и… — здесь она осторожно коснулась его лица, — лучше, чем я иногда о тебе думаю.

— Я тоже хочу стать достойным тебя… — начал Кинан, но Дония перебила его:

— И что мешает?

— Я вынужден ставить на первое место интересы своего двора. Я девятьсот лет хотел стать королем. Я не могу все пустить на самотек и не заботиться о своих подданных.

Кинан провел растопыренными пальцами по волосам. Дония хорошо помнила этот жест. С того самого времени, когда она впервые увидела Кинана и приняла его за обыкновенного смертного парня.

Доний хотелось утешить его, пообещать, что все будет хорошо. Но у нее не получалось. С приближением лета Кинан и Айслинн все сильнее сближались. Донию за всю весну он навестил считаные разы. А сегодня вдруг явился с требованиями. Любить Кинана — не значит позволять ему управлять и ею самой, и ее двором.

— Понимаю. У меня тоже есть обязательства перед двором… но мне нужен ты, Кинан, а не король.

Дония прислонилась к его руке. Пока они оба остерегались, не забывались и не теряли самообладания, все шло хорошо. К сожалению, Доний было трудно ласкать Кинана и помнить о самообладании. Эта мысль заставила ее вздохнуть.

— Когда мы вместе, пусть заботы дворов остаются в стороне. Но прошу тебя, пойми и запомни: моя любовь к тебе не означает, что ты можешь что-то требовать от моего двора. Не думай, будто наши с тобой отношения делают мой двор более податливым.

Не отводя взгляда, Кинан спросил:

— А если у меня так не получается?

— Тогда тебе придется уйти из моей жизни. Не пытайся использовать мою любовь для того, чтобы помыкать мною. Не жди, что я не буду ревновать, когда ты приводишь с собою Айслинн и пялишься на нее так, словно она для тебя — целый мир. Мне хочется настоящих отношений с тобой… или не надо никаких.

— Я сам не знаю, что делать, — сознался Кинан. — Когда я рядом с Айслинн, я как заколдованный. Она меня не любит, но мне хочется, чтобы она меня любила. Случись такое, мой двор стал бы сильнее. Это как цветы, распускающиеся от солнечного света. Это не мой выбор, Дон. Необходимость. Айслинн — моя вторая половина, и ее решение, что мы «просто друзья», делает меня слабее.

— Знаю.

— А она не знает… Я мог бы ей сказать об этом, но сомневаюсь, что мои слова что-то изменят.

Пальцы Доний переплелись с его пальцами.

— Здесь я не могу тебе помочь. Иногда я ненавижу за это вас обоих. Поговори с ней. Найди способ остаться с ней или найди способ освободиться и стать по-настоящему моим.

— Дон, я пытался говорить с Айслинн об этом. Она не понимает, не хочет слушать, а мне не хочется с ней ссориться.

Дония сжалась. При одном упоминании об Айслинн Кинан менялся в лице, будто имя королевы Лета было заклинанием.

Перед Донией снова сидел тот самый потерянный, неуверенный фэйри, которого она любила почти всю жизнь. В их ссорах она тверже стояла на своем. Но она же очень часто помогала Кинану, поскольку они стремились к одной цели — равновесию между Зимой и Летом.

— Кинан, попытайся еще. Если ничего не изменится, нам всем будет плохо.

Он поцеловал ее сморщенные губы.

— До сих пор представляю, что это ты. Сколько бы я на нее ни смотрел, в мечтах это всегда ты. Ведь ты должна была стать моей королевой.

— И стала бы, если бы выбор зависел от меня. Но это не так. Тебе нужно либо отпустить меня, либо отдалиться от нее.

Кинан притянул ее к себе.

— Что бы ни случилось, я не хочу с тобой расставаться. Никогда.

— Но есть другая сложность. — Дония смотрела, как ее следы затягивает инеем. — Я не гожусь для Лета, Кинан.

— Разве плохо желать королеву, которая меня любит?

— Нет, — прошептала она. — Но бесполезно желать, чтобы тебя любили две королевы сразу.

— Если бы ты была моей королевой…

— Но я ею не стала, — сказала Дония и положила ему голову на плечо.

Они просидели вместе до самого утра, ни на минуту не забывая об осторожности.

ГЛАВА 4

После завтрака Сорша вызвала Девлина. Привыкший являться вовремя, он не заставил себя ждать. Они провели вместе целую вечность, и ее брат всегда оставался надежным и предсказуемым.

Она шла через зал, а Девлин стоял в дверях и терпеливо ждал. Босые нога Сорши беззвучно ступали по плитам пола. Столь же беззвучно она поднялась на подиум, где стоял один блестящий серебряный трон. Отсюда зал, похожий на пещеру, выглядел очень красиво. Глаз радовала симметрия убранства. Это помещение, и только оно, не подчинялось воле Сорши. Зал Правды и Памяти обладал собственной магией и был неуязвим для любой другой. Раньше, когда Темный двор находился в пределах сира фэйри, здесь решали внутренние споры и приносили жертвы. Серые камни зала помнили и это, и многое другое.

Сорша опустила ступни на холодную землю и камни подиума. Когда живешь целую вечность, память затуманивается. Земля помогала Сорше сосредотачиваться на фэйри, а камень связывал ее с правдой зала.

Девлин не шевельнулся, пока сестра не уселась на трон. Ее приверженность порядку и правилам была ему созвучна и понятна. Упорядоченность помогала следовать по избранному пути. Для Сорши порядок был инстинктивным; для Девлина он означал выбор, ежедневный и ежесекундный.