Рождественский пёс

Полиция не находила никаких потерявшихся собак, пожарная служба и не думала их искать. «Скорую помощь» интересовали только бешеные собаки и их жертвы. Пять мейлов о пропаже Курта, отправленные им Катрин, бесследно канули в Интернет. С дюжину телефонных звонков на ее же номер тоже ушли в молчание мертвой линии, как вода в песок. Ни длинных, ни коротких гудков — ни звука. По-видимому, Катрин и Хуго Босс не хотели, чтобы им мешали. Уж тот-то, наверное, умел целоваться. Чем-то же он должен был ее привлечь, этот прилизанный тип?

Как бы то ни было, Максу не оставалось ничего другого, как совершить хождение в Каноссу, [18]то есть отправиться в парк Эстерхази на поиски несчастного пса, ставшего жертвой любовной трагедии, который, скорее всего, зарылся где-нибудь в снег, ушел на заслуженный отдых и который, во всяком случае, вряд ли сильно переживал по поводу того, что его потеряли. Макс уже всем телом ощущал, как это по-зимнему освежающее ночное шествие отвлекает его от вчерашнего фиаско с поцелуем. Лучше его исходное (или безысходное) положение в настоящий момент стать не могло, и от этого оно становилось еще хуже. У него появилось такое чувство, как будто он отбывал справедливое наказание за свое дебильно-инфантильное поведение. И это наказание в виде совершенно бессмысленного прочесывания кустов в три часа ночи было сродни самоочищению.

Поскольку в парке за это время нигде ничего не шевельнулось (то есть Курт мог быть где угодно), Макс медленно направил свои стопы к исходной точке своего провала. Он описал пять кругов вокруг дома Катрин, трижды звонил в квартиру по домофону.

Несколько раз, задрав голову ко второму этажу, он кричал сдавленным голосом:

— Куррррт!..

По звучанию это напоминало отрыжку полузамерзшей серой цапли. Но даже стократно усиленный, этот звук ничего бы не изменил: скорее можно разбудить покойников на кладбище, чем Курта в квартире на втором этаже, если источник звука находится на улице.

Когда Макс проснулся в обед, ему было что рассказать. И он даже знал кому: Пауле. Она была лучшей и популярнейшей из всех известных ему толковательниц снов.

— Ну как все прошло? — спросила она по телефону.

— Честно говоря, не совсем так, как мне хотелось… — ответил Макс.

К счастью, выяснилось, что вечером у нее будет время зайти к нему, чтобы вникнуть в детали.

— Паула, мне срочно нужна твоя помощь! — сказал Макс.

— Приятно это слышать, — ответила Паула невозмутимо.

На самом деле слышать это ей было гораздо приятнее, чем она могла признаться.

Так, одно дело сделано. Теперь срочно к Катрин. Телефон клиники у него был. Он уже даже знал, что ей скажет. Он все еще находился под впечатлением своего сна. Услышав в трубке ее голос, он даже не почувствовал волнения.

— Привет, это я, Макс. Ты случайно не находила у себя Курта? Я не мог забыть его у тебя? Катрин, поверь мне, я всю ночь пытался…

Стоп. Что это было?.. Вот опять, тот же звук. И еще раз, и еще… Звук повторялся и повторялся.

— Катрин!

— Я слушаю, — казенным голосом ответила она.

— Что это у вас там за шум?

— Твой Курт! — ответила она резко.

— Это же собачий лай! — возразил Макс.

— Это Курт! — ответила она с легким нажимом.

— Он у тебя? — удивился Макс.

— Как видишь. Пока. Но время его визита заканчивается, — ответила она с еще большим нажимом.

— С каких это пор он лает? — спросил Макс, не веря своим ушам.

— С тех пор как затеял в приемной игру с моими пациентами. Кладет им на колени свой обслюнявленный пластмассовый сэндвич и ждет, когда те бросят его в коридор. И горе тому, кто отказывается это сделать! Твой Курт ревет, как реактивный истребитель-перехватчик… Никто уже не решается отказываться. — В ее голосе теперь звучало раздражение. — И если сейчас заявится мой шеф и увидит все это, мне придется отправляться на поиски новой работы. — Раздражение в голосе усиливалось. — Нет, это не мнепридется отправляться на поиски новой работы. Это тебе с Куртомпридется отправляться на поиски новой работы для меня! А теперь будь так любезен, забери отсюда свою собаку, иначе в приемной скоро не останется ни одного пациента! — В ее голосе уже звучала угроза.

Макс немедленно поспешил в клинику.

Встреча с Катрин в обеденный перерыв получилась короткой. Макс был от нее в восторге (не от встречи, а от Катрин), но это, к сожалению, уже не имело абсолютно никакого значения. Курт изменился до неузнаваемости. Макс и рад был бы не узнать его, но эта собака однозначно была Куртом, и Курт узнал своего хозяина. Он прыгал вокруг него, лизал его в лицо. Потом показал ему свой «говорящий» сэндвич и недвусмысленно дал понять, что с этой штуковиной нужно делать, чтобы он перестал лаять. Видеть Курта стоящим было равносильно оптическому обману, легкомысленной игре неких природных сил. Его лай был, с одной стороны, нереальным событием, с другой — достаточно реальным, чтобы его можно было выдержать дольше десяти секунд.

— Ты что, дала ему какие-нибудь таблетки?.. — осторожно спросил Макс.

— Нет, — ответила Катрин, — если кто-то из нас что-то кому-то и дает, так это он.

— Катрин… — начал Макс. — Вчерашний вечер…

— Давай не будем про вчерашний вечер, — прервала его Катрин и улыбнулась так, как улыбаются, когда пытаются сделать вид, что ничего страшного не произошло.

В сочетании с этой улыбкой ее слова прозвучали как: «Мы можем остаться просто друзьями». Именно это она, по-видимому, и хотела сказать.

— Сколько я тебе должен за Курта? — спросил Макс.

— Стоимость услуг химчистки, — ответила Катрин. — Он спал рядом со мной, в моей постели.

При этом она многозначительно посмотрела ему в глаза. Ее взгляд говорил: «На его месте мог бы быть ты,идиот!» Макс почувствовал себя так, как будто его подключили к мачте высокого напряжения. Он все отдал бы за то, чтобы она сейчас положила ему руки на шею и медленно провела по спине всеми десятью ногтями. Но это было возможно только во сне.

— Пока, — сказала она и протянула ему руку.

Он взял ее руку в обе ладони и нежно погладил. Их головы не сблизились при этом ни на миллиметр. Но взгляды на несколько секунд впились друг в друга. Макс чувствовал, что еще не все потеряно, что он должен бороться за нее. Он, правда, пока не знал, как это нужно делать. Но он знал, что должен начать все сначала.

Где-то на периферии сознания у него мелькнуло: «Она обладает магической силой: она оживила Курта».

Курт успокоился еще до прихода Паулы. Действие допинга, который он, судя по всему, получил у Катрин, кончилось. Он еще какое-то время походил взад-вперед по квартире — вероятно, чтобы посмотреть, что он тут вообще забыл и что мог делать здесь целых два года. Подкравшись сзади к своему хозяину, он неподвижно застыл на минуту и стоял так, пока тот не оглянулся и чуть не получил инфаркт от неожиданности. Кроме того, в этот вечер Курт впервые в истории их совместной жизни настоял на ночной трапезе — он до тех пор скреб лапой ящик стола, в котором хранился его «Вильдбойшель», пока тот не открылся. Но после еды (на этот раз он стоял перед своей миской в образцовой позе, как на съемках рекламного ролика о корме «Чаппи») он вернулся к своему прежнему образу жизни — лег под кресло и появлялся лишь изредка, чтобы до смерти напугать хозяина.

Одежда, украшения и макияж Паулы вполне соответствовали мистическому поводу ее визита — толкование сна: она выглядела как восточная знахарка. Вокруг ее больших темных глаз загадочно мерцали серебряные тени, на шее, на запястьях и щиколотках позвякивали толстые цепи с крупными сверкающими камнями всех оттенков красного. Обнаженный живот представлял взорам пупок, украшенный голубовато поблескивающим кольцом-пирсингом. Густые черные волосы были зачесаны назад и заплетены в длинную, до пояса, косу.

18

От древнего итальянского замка в Каноссе, прославившегося знаменитым паломничеством императора Генриха IV, который вступил в конфликт с Папой Григорием VII за право назначать епископов. Папа отлучил короля от церкви и этим поставил его вне закона. Генрих был вынужден признать свое поражение и в рубище, босой и голодный, три дня ждал встречи с понтификом у ворот Каноссы. С тех пор «хождение в Каноссу» означает позорную капитуляцию.