Три капитана

Глава 18

Кричащий Крест

Апрель, 2614 год

Спасательно-оперативный модуль «Сом»

Окрестности Беллоны, система Вольф 359

В тот же вечер — хотя понятие вечера на космическом корабле достаточно условно — мы устроили по горячим следам всех наших находок настоящее производственное совещание.

Тайна постоянно выдвигала предложения, одно безумней другого. Между прочим, совершенно забывая при этом, что уже объявлена в розыск.

— Есть еще одна новость, которую мне прежде не хотелось вам сообщать, — первым делом сказал Федор, едва мы, обеззараженные и проветренные, расположились со всем возможным комфортом в кают-компании «Сома». — Уже четвертый сеанс подряд Николай не выходит на связь. И я почему-то связываю это прискорбное обстоятельство с нашей тайной. В смысле, Тайной.

Он подмигнул девушке, но та в ответ лишь фыркнула, вложив в этот звук всё свое презрение к «жандармам и сатрапам», как она в последнее время именовала инспектора Сазонова и прочих правительственных сыщиков, претендующих на ее геростратову душу.

— Когда мы предъявим миру нашего «короля», все мои шалости будут квалифицрованы адекватно! Их объявят именно тем, чем они и являлись: борьбой за справедливость в истории приоритетов российских космических открытий! — выпалила она.

— Не сомневаюсь, так оно и будет, — заверил я. Но получилось слишком бодро, а значит — фальшиво.

— Как бы там ни было, на Беллоне нас может ожидать горячий прием, — дабы прекратить обмен пустыми любезностями, подытожил Федор. — Я переговорил с Бирманом по поводу действия нашего контракта, и он подтвердил наши права на «Сом» в течение ближайших дней в рамках условий найма. Поэтому есть предложение. Мы передадим погибших космонавтов и… «короля»… да, пусть будет «король»…

В ту минуту Тайна даже покраснела от удовольствия. Добиться смагинского одобрения даже просто на уровне голого термина, по всему видать, дорогого стоило.

— …Передадим нашей администрации на Беллоне. Но, — продолжал Федор, — совершить это мы всё равно сможем лишь после того как наш «Сом» достигнет «Дромадера» и состыкуется с ним. А у «Сома», — Федор округлил глаза и сделал нарочито простое лицо, чтобы каждый из нас понял: сейчас будет предложена какая-то особенная иезуитская хитрость, — представьте себе, ведь может и кое-что сломаться. Такое, из-за чего наше возвращение на «Дромадер» затянется на сутки… другие-третьи… Понимаете?

— Да, — коротко сказала Тайна.

— Как не понять. Чего только не ломается на этих старых мусорщиках, — покивал я.

— Отлично, — сказал Федор. — Пока же предлагаю их всех оставить на ракетоплане. И космонавтов, и «короля». И вообще по возможности оставить там всё как есть… Всё — за исключением инфоносителей. Их необходимо изъять, скопировать, после чего изучить самым скрупулезным образом. На забор данных и общую их систематизацию я бы положил двадцать четыре часа, считая с близящейся полуночи. Следующие двое суток — анализ. Есть еще идеи?

— Весь архив скопированной информации надо бы закинуть на какой-нибудь неприметный, весьма удаленный носитель, — предложил я. — О существовании которого известно лишь ограниченному кругу лиц.

— Я думала об этом, — сказала Тайна. — Если только наш Николай, не дай Бог, угодил в ощип, или даже просто пока зафигурировал, надо действовать в длинный объезд его каналов — они, скорее всего, уже под надзором…

— И? — Вопрос Смагина прозвучал скорее риторически.

— У меня есть такой адресок на Беллоне. Один странный человечек, с острым носом и таким же умом.

— Хм… Он не из Экипажа? У него нет Родственников? — Уточнил Федор.

— Ни в коем случае, — заверила Тайна. — Заядлый астрофизик, узкий спец, но гений в своем роде. Абсолютно безумный человек во всем и особенно в быту и обиходе. Зато когда речь заходит об этой его астрофизике — просто маршал Жуков какой-то! Всех оппонентов рвет и крушит на своем пути. Светило!

Обеими руками она изобразила воображаемый венчик сияния над головой. Симпатичный жест и, на мой мужской вкус, для дамы очень даже привлекательный.

— В свое время я оказала ему одну услугу. Надеюсь, у него хорошая память. А ежели испортилась, я напомню, — нехорошим голосом подытожила Тайна.

— Отлично, — кивнул Федор. — Тогда давайте распределим обязанности. Информация ждет и грозит простыть.

На себя наш капитан-предприниматель возложил, как и следовало ожидать, наиболее сложные, громоздкие и заковыристые работы. А именно: запуск всех компьютеров «Казарки». В случае же отказов — изъятие всех информационных носителей и вообще любых устройств, способных предоставить хоть какие-то сведения об экспедиции и ее участниках, включая мертвого пришельца. Ну или, выражаясь осторожнее, мертвое внеземное существо.

Я как журналист, привыкший компоновать и систематизировать большие потоки информации, готовя обзоры и дайджесты еще в пору былых дежурств по нашему новостному порталу, вызвался заняться поиском нужных нам зерен, отделением плевел и пустого информационного шлака. Но к моему удивлению на этот же сектор работ претендовала и Тайна.

— Костя, — мягко сказал Федор. — Ты, конечно, профи, и умеешь работать с текстами как никто другой. Но у нашей Тайны есть к этому особенная склонность. Многолетняя.

— Просто я с самого детства роюсь по архивам и музейным запасникам в поисках любых сведений о «Звезде», — улыбнулась девушка. — А теперь, получается, и по «Восходу». У меня глаз так навострился, что мгновенно выхватывает нужное слово из целой страницы.

Хорошая у нее все-таки улыбка.

Теплая…

Милая…

Светлая…

В общем, возложили на меня непосредственный сбор файлов и первую, самую грубую их фильтрацию. И стал я фильтром, грубым и первичным. А всё остальное мы договорились решить в рабочем порядке, по ходу дела.

Оставалось оборудовать место для работы.

Тайна в два счета договорилась с Бирманом насчет помещения и недостающей техники, и мы за три часа переоборудовали добрую половину кают-компании под оперативный штаб.

К тому времени в дальнем углу Федора уже дожидались первые компьютеры из числа наименее громоздких, доставленные Бирманом с борта ракетоплана на забавном прицепе, имеющем форму почти идеальной сферы, водруженной на колесную платформу.

— Это что, дом будущего? — Полюбопытствовал я, наблюдая за тем, как открывается трехметровый шар цвета голубого майского неба. При желании в нем вполне могли поместиться и некоторое время довольно сносно жизнедеятельствовать человека три стройного телосложения. Но только — некоторое.

— Это гробница прошлого, — в ответ мрачно буркнул траппер и ловко откинул крышку, оказавшуюся на удивление легкой. — Доставать будете сами, я уже и так все руки отмотал, пока такелажил на этой вашей ракетопланке. Там, кстати, вас еще центральный полетный дожидается. Небось, тяжеленный, как голова наутро после попойки. Его уж вы сами как-нибудь.

Замечание насчет «тяжеленного» я поначалу принял было за шутку — ведь Бирман несколько раз отключал гравитацию на борту «Сома». Но потом вспомнил, что законы инерции невесомость не отменяет…

Внутри гробницы прошлого и вправду покоились заслуженные трупы: восемь бортовых компьютеров «Казарки», в одном из которых я узнал «Олимпик» — брат того, который видел у Смагина.

Федор тоже признал старого курилку. Он ласково погладил корпус и улыбнулся:

— Ну, теперь дело пойдет. Мы из него всё выудим. Я, брат Костя, на «Олимпике» каждую микросхему знаю…

И он скорее потащил старого железного знакомца на приборный стол, где «Олимпика» уже дожидался его далекий потомок — парсер «Алдан».

Работа спорилась, и это радовало. Большинство инфоносителей Смагину удалось завести, что называется, с пол-оборота.

Он сам тщательно копировал всю информацию, скрупулезно проверял и перепроверял, памятуя историю с флэшкой своего знаменитого предка, после чего отправлял мне по корабельной сети, и я начинал рыться в этих огромных массивах, выискивая, вытаскивая, собирая и фильтруя.