Святилище

Время на поездку потрачено зря. Торопясь вернуться домой, Леони нашла в кармане плаща карандаш и бумагу и нацарапала записку, выражая сожаление, что не застала кюре. Она протолкнула листок в узкую щель ящика для писем на стене дома священника и торопливо вернулась к Паскалю.

На обратном пути Паскаль гнал лошадей еще быстрее, но минуты как будто растягивались в часы, и Леони едва не вскрикнула от радости, завидев впереди Домейн-де-ла-Кад. Когда на обледенелой дорожке к крыльцу Паскаль придержал лошадей, Леони готова была выскочить из пролетки и бегом броситься к дому.

Наконец они остановились и она взбежала к парадной двери, охваченная необъяснимым ужасом. Что могло случиться, пока ее не было?

Луи-Анатоль выбежал ей навстречу.

— Он здесь! — кричал мальчик.

У Леони в жилах застыла кровь.

Господи, только не он! Не Виктор Констант!

Дверь за ней захлопнулась.

Глава 93

— Бонжорн, мадомазела, — прозвучал голос из тени.

Леони не поверила своим ушам. Он выступил на свет навстречу ей. Она бросилась вперед, протянув к нему руки.

— Мсье Бальярд! Как мы вас ждали, как ждали!

Он улыбнулся Луи-Анатолю, не отстававшему от него ни на шаг.

— Этот молодой человек прекрасно обо мне позаботился, — сказал он. — Меня развлекали игрой на рояле.

Не дожидаясь дальнейшего поощрения, мальчуган пробежал по черно-красным плиткам, залез на табуретку у рояля и начал играть.

— Послушай, тетя Леони, — воскликнул он. — Я нашел это в нотах в табуретке. И сам разучил!

Призрачная мелодия в ля минор, быстрая и нежная. Его маленькие руки с трудом брали аккорды. Музыка, наконец прозвучавшая, исполненная, и прекрасно исполненная, сыном Анатоля.

«Святилище, 1891».

Глаза Леони наполнились слезами. Она почувствовала на своей руке руку Одрика Бальярда, прикосновение его сухой кожи. Они стояли и слушали, пока не замер последний аккорд.

Луи-Анатоль уронил руки на колени, глубоко вздохнул, будто вслушиваясь в эхо тишины, и обратил к ним сияющее от гордости лицо.

— Вот, — сказал он. — Я упражнялся. Это для тебя, тетя Леони.

— У тебя большой талант, сеньер, — похвалил Одрик Бальярд, аплодируя мальчику.

Луи-Анатоль вспыхнул от радости.

— Если, когда вырасту, я не смогу стать солдатом, то поеду в Америку и стану великим пианистом.

— Достойное призвание, и то, и другое, — усмехнулся Бальярд. Потом улыбка погасла. — Но теперь, мой одаренный юный друг, нам с твоей тетей надо поговорить о делах. Ты меня извинишь?

— Но я…

— Это недолго, малыш, — твердо сказала Леони. — Мы обязательно позовем тебя, когда закончим.

Луи-Анатоль вздохнул, потом пожал плечами и, улыбнувшись, побежал к кухне, окликая Мариету.

Как только он скрылся, Леони с Бальярдом перешли в гостиную. Его осторожные, но точно поставленные вопросы помогли Леони быстро изложить все случившееся со времени его отъезда из Ренн-ле-Бен: трагические, неестественные, таинственные события. Она не утаила от него и своих подозрений, что Виктор Констант вернулся.

— Я писала о наших бедах, — добавила она, не сумев скрыть упрека в голосе, — но не знаю, получили ли вы хоть одно мое письмо.

— Некоторые получил, другие, наверно, затерялись, — невесело подтвердил он. — Печальное известие о смерти мадам Изольды я получил только после возвращения, сегодня днем. Мне было грустно услышать это.

Леони смотрела на него и видела, какой он старый и ветхий на вид.

— Это было освобождением. Изольда уже давно была несчастна, — тихо сказала она, стиснув руки. — Скажите мне, где вы были? Мне так вас недоставало.

Он сложил ладони, палец к пальцу, как на молитве.

— Если бы не дело, чрезвычайно важное лично для меня, — мягко сказал он, — я бы не оставил вас. Но мне сообщили, что человек… человек, которого я ждал много, много лет, возвратился. Однако… — Он помолчал, и в молчании Леони уловила за простыми словами боль открытой раны. — Однако это была не она.

Леони на минуту отвлеклась. Она лишь однажды слышала, чтобы он говорил о ком-то с такой нежностью, но у нее сложилось впечатление, что девушка, которую он вспоминал с такой любовью, давно умерла.

— Я не уверена, что понимаю вас, мсье Бальярд, — осторожно заговорила она.

— Нет, — мягко согласился он, и тут же черты его снова стали жесткими. — Если бы я знал, то не уехал бы из Ренн-ле-Бен. — И со вздохом добавил: — Во всяком случае, я воспользовался поездкой, чтобы подготовить убежище для вас и Луи-Анатоля.

Леони уставилась на него круглыми глазами.

— Но я всего неделю как решилась уехать, — возразила она. — Даже меньше. А вас не было десять месяцев. Как вы могли…

Он медленно улыбнулся.

— Я давно боялся, что возникнет такая необходимость.

— Но как?..

Он поднял руку.

— Вы не ошиблись в своих подозрениях, мадама Леони. Виктор Констант действительно находится недалеко от Домейн-де-ла-Кад.

Леони застыла.

— Если у вас есть доказательства, мы должны обратиться к властям. Меня они до сих пор не принимали всерьез.

— Доказательств у меня нет, только твердая уверенность. Но я не сомневаюсь, что Констант попал сюда не случайно. У него есть цель. Мы должны уехать до утра. Мой дом в горах готов и ждет вас. Я скажу Паскалю, что нужно делать. — Он помолчал. — Они с Мариетой едут с вами? Она, кажется, теперь его жена?

Леони кивнула.

— Я им доверяю.

— Вы можете оставаться в Лос-Серес сколько вам будет угодно. Или до тех пор, пока возвращение сюда не станет безопасным.

— Спасибо вам, спасибо!

Леони влажными глазами оглядела комнату.

— Мне будет жаль покидать этот дом, — тихо сказала она. — Моя мать и Изольда не были здесь счастливы. Но для меня, несмотря на все печали, он стал родным.

Она помедлила.

— Я должна признаться вам в одной вещи, мсье Бальярд.

Он устремил на нее острый взгляд.

— Шесть лет назад я дала вам слово не возвращаться в часовню, — тихо продолжала она, — и сдержала его. А вот что касается карт… Я должна сказать вам, что, возвращаясь от вас в тот день… перед дуэлью и…

— Я помню, — мягко проговорил он.

— Я решила тогда пройти через лес и поискать тайник. Мне хотелось проверить, смогу ли я сама найти карты Таро.

Она ожидала увидеть на лице Бальярда разочарование и даже укоризну. К ее изумлению, он улыбнулся.

— И вы нашли его.

Это был не вопрос — утверждение.

— Нашла. Но я даю вам слово, — торопливо продолжала Леони, — что я, правда, посмотрела на карты, но сразу вернула их в тайник. Только теперь, — помолчав, добавила она, — я не хочу оставлять их в имении. Он может их найти, и тогда…

Пока она говорила, Бальярд опустил руку в большой карман своего белого костюма и достал оттуда знакомый квадратный сверток черного шелка. Когда он отогнул углы материи, наверху колоды оказалась карта Сила.

— Они у вас! — воскликнула Леони, шагнув к нему, и вдруг застыла на месте. — Вы знали, что я там побывала?

— Вы так любезно оставили там в качестве памятки свои перчатки. Не забыли?

Леони побагровела до корней медных волос.

Он завернул обратно углы шелка.

— Я пошел туда потому, что согласен с вами: эти карты нельзя оставить в руках такого человека, как Виктор Констант. И… — он помолчал, — мне думается, вам они понадобятся этой ночью.

— Вы же предостерегали меня не пользоваться картами, — напомнила Леони.

— Разве только у вас не будет другого выхода, — спокойно договорил он. — Боюсь, что такой час настал.

Сердце Леони часто забилось.

— Давайте уедем сразу, сейчас же!

Она вдруг остро ощутила, как тяжелы толстые зимние юбки и как колют кожу шерстяные чулки. Перламутровая гребенка в волосах, подарок Изольды, словно воткнулась в голову острыми зубьями.

— Идемте же! Скорей!

Ей вдруг вспомнились первые счастливые недели в Домейн-де-ла-Кад, когда они были втроем — она, Анатоль и Изольда — и никакой беды еще не случилось. Как в те давние осенние вечера 1891 года она больше всего боялась темноты — густой и непроницаемой после ярких огней Парижа.