Страница 96 из 104
Многие из этих примечаний напоминают, что подавляющее большинство христианских комментариев жизни Иисуса представляют собой мозаичную картину заимствований, порой в неизменном виде, из других, более древних религий. Например, Добрым Пастырем называли Аполлона, бога, охранявшего стада, а затем Митру и Гермеса. Все эти три бога изображались с ягненком на плечах. Возможно, это мелкая, но весьма поучительная деталь. Я также подверг критическому анализу образ Симона-Петра. Нет ни малейших оснований считать этот образ краеугольным камнем Церкви и хранителем ключей от неба, поскольку эти символы были с простодушной непосредственностью заимствованы у приверженцев Митры, которые почитали Божественную скалу Петра и вручили Митре ключи от неба как символ его власти. Возможно, когда-нибудь я опубликую эти примечания отдельным изданием. И тогда читатели узнают, что в Книге Мертвых – весьма любопытный факт! – хранителя ключей от неба звали Петра…
И все-таки я хочу сразу сказать, что писал не для того, чтобы развлечь просвещенных читателей. Я отнюдь не полагался на свободную фантазию, а опирался на исторические факты и аналитические реконструкции. Мне представляется, что, если читатели на протяжении нескольких лет будут изучать документы, многие из них придут к тем же выводам, что и я.
Главная трудность заключалась в том, что надо было привести в соответствие исторические данные, имеющиеся в нашем распоряжении, догмы христианской традиции и постулаты многочисленных религиозных течений Средиземноморья.
За последние примерно пятьдесят лет накопилось очень много новых исторических, я бы сказал, светских данных, прямо и косвенно касающихся Иисуса. Главное место среди них занимают так называемые Рукописи Мертвого моря, первые свитки которых были найдены в 1949 году неким пастухом и судьба которых овеяна романтическим ореолом. Действительно, не только хранение и толкование этих рукописей стало серьезной технической и филологической проблемами» но сам процесс их поиска порой напоминает сюжет детективного романа, как об этом весьма увлекательно поведали Эдмунд Вильсон в книге «Israel and the Dead See Scrolls»(«Израиль и Рукописи Мертвого моря») и Джон Аллегро в книге «The Dead See Scrolls – An appraisal»(«Рукописи Мертвого моря – Оценка»). Самый большой риск, которому довольно часто подвергаются бесценные археологические сокровища, – это, безусловно, сам факт их обнаружения!
Удивительнее всего то, что в течение почти сорока лет после обнаружения и окончания расшифровки свитков было опубликовано не более двадцати процентов от общего объема текстов. Всезнают, что рукописи существуют, но очень мало кому известно их содержание. И если бы кардинал Жан Даньелу не опубликовал свой скромный труд, отличающийся удивительным свободомыслием, таких людей было бы еще меньше. Однако этот заговор молчания вокруг Рукописей Мертвого моря легко – если, конечно, в данной области есть что-либо легкое – объяснить: они свидетельствуют, с ничтожной поправкой на ошибку, которая кажется нам смешной, что значительная часть учения Иисуса и сама структура этого учения уже существовали до его появления, то есть, если говорить коротко, что является привилегией непосвященных, Иисус находился под сильным влиянием учения вождей ессейского сообщества Кумрана. Это свидетельствует о том, что переход от иудаизма к христианству осуществлялся под влиянием милленаризма одной из иудейских сект, которая возникала примерно за 150 лет до наступления новой эры и прекратила свое существование при осаде Масады или, во всяком случае, не позже конца I столетия. И наконец, это предполагает, что цезура между иудаизмом и христианством является мифом, который усиленно распространялся на протяжении последних двадцати столетий, но не стал от этого древнее.
Другой важной находкой, на которую опирался автор этой книги, является Евангелие от Фомы. Оно было обнаружено в 1945 году в Хаг Хаммади, в Верхнем Египте, но осмотрительные ученые и исследователи тут же окружили его плотной завесой тайны. Если бы не замечательные работы Анри Пюэка, опубликованные в 1978 году в сборнике под названием «En quête de la Gnose»(«В поисках теории гностиков»), где дается подробный анализ Евангелия от Фомы и его импликаций, мало кто узнал бы, что изначально христианская традиция опиралась на учение гностиков, но впоследствии богословы старались не замечать и даже тщательно скрывать это. Другими словами, можно высказать предположение, что в окружении Иисуса или среди близкого круга его последователей находился по крайней мере один высокообразованный гностик, ярый противник догмата инкарнации. Так или иначе, Пятое Евангелие дает исчерпывающее представление о личности ученика Иисуса Фомы. По многим причинам исключительно философского характера, не говоря уже о скептицизме, которым проникнуты канонические Евангелия, я не верю, что греческий эпоним Фомы Дидим, Didumos,указывает, что он якобы был чьим-то близнецом. Я считаю, что Фома был родом из Дидима, где находилось одно из самых знаменитых святилищ античного мира.
С точки зрения современного христианского учения Пятое Евангелие, разумеется, сбивает с толку. Тем не менее христиане, исповедовавшие все направления этой религии, знали Пятое Евангелие и следовали его заветам вплоть до V века. Еще более удивительным является тот факт, что помимо четырех Евангелий Нового Завета христианам были знакомы и другие Евангелия, которых насчитывалось не менее тридцати одного и которые позднее уже не относили к разряду канонических. Такой поворот обычно связывают с именем Папы Геласия I, который, по всей вероятности, тут совершенно ни при чем. Нам представляется более разумным вменить это в вину тем церковным властям, которые разделяли точку зрения святого Иеронима.
Судя по дошедшим до нас фрагментам, многие из этих Евангелий представляют собой бесхитростные жития святых (апокрифы), похожие больше на причудливые сказки, чем на убедительные свидетельства очевидцев. Многие из Евангелии противоречат сами себе. В этом, конечно, кроется причина неприязненного отношения к ним Иеронима, который, повторяя слова своего предшественника Оригена, определил их как «апокрифические», что отнюдь не означает «ложные», как думают многие. Буквально это значит «тайные», а если говорить современным языком – «параллельные». Ведя поиски достоверных исторических данных, я обнаружил, что имеется множество великолепных критических изданий Апокрифов. Воссоздавая облик Иосифа, я в основном опирался на апокрифическое Первоевангелие Иакова, руководствуясь при этом сугубо психологическими причинами: этот документ представляется мне подлинным.
Канонические Евангелия не могли не содержать сведения о таком персонаже, как Иосиф. Это необходимый, но безжизненный образ, который требуется только для того, чтобы доказать принадлежность Иисуса к Давидову колену. Стоит отметить, пусть даже мимоходом, что, к сожалению, подробные родословные, которые приводят Матфей и Лука, совершенно неприемлемы. Напомним, что Геласий позаботился о том, чтобы изъять их из обихода, поскольку в них кроется слишком много откровенных противоречий. А поскольку оба апостола так и не сумели выработать единого мнения относительно детей Давида, который мог бы считаться царским предком Иисуса, что служит основополагающим принципом, поскольку канонические Евангелия неоднократно упоминают о предначертанном происхождении Мессии как потомка Давида, многие поколения экзегетов, неспособные расшифровать головоломку, приходили в отчаяние. Головоломка эта тем более бесполезна, что все без исключения евангелисты заявляют: Иосиф не принимал ни малейшего участия в зачатии Иисуса. А это a prioriзаставляет нас признать несостоятельной его и без того сомнительную возможность быть связующим звеном в цепи потомков Давида. Более того, античный автор Юлий Африканский сообщает, что Ирод Великий уничтожил свитки родословных всех иудейских родов, чтобы положить конец их династическим притязаниям.
Можно было бы вообще не принимать в расчет расплывчатый образ Иосифа, если бы не некоторые сведения, содержащиеся как в канонических Евангелиях, так и в Апокрифах. Иосиф был священником. Это смелое утверждение опирается на тот факт, что, по мнению Луки (I; 6), Мария, мать Иисуса, приходилась родственницей Елизавете, которая была матерью Иоанна Крестителя (Иоканаана), женой священника Захарии и сама принадлежала к семье священников. Это означает, что Мария также принадлежала к семье священников. Следовательно, в соответствии с иудейским обычаем она могла выйти замуж только за священника, конечно, если он не был незаконнорожденным, сыном прозелита или вольноотпущенницы. Однако то внимание, с каким относились священники к судьбе Марии, если верить Первоевангелию Иакова, исключает эти три гипотезы, оставляя нам четвертую: Мария родилась в семье священников и рано стала сиротой.