Страница 65 из 71
— Не представляю, как можно прожить всю жизнь в такой глуши, — проговорил ротмистр. — То есть представляю, но это же не жизнь.
— А знаешь, мне нравится жить на границе, — сказал капитан Орлов. — Много солнца. И люди приветливые.
— Даже слишком.
— И язык у них приятный. При каждом удобном случае стараюсь поговорить по-испански. Для собственного удовольствия.
— А мне он — как китайский, — признался ротмистр. — Ни черта не понимаю, сколько ни вслушивался.
— Привычка требуется, — сказал Орлов. — Язык-то легкий, только вот поговорить на нем не с кем. По-испански тут люди нашего круга не изъясняются. А бандиты, воры, конокрады — таких собеседников сколько угодно. Вот стану рейнджером, попрактикуюсь.
Он увидел еще один пыльный след на горизонте.
— Что-то быстро возвращаются, — сказал он. — Наверно, опоздали.
— Рейнджеры?
— Ну да, — капитан показал рукой. — Видишь пыль? Обратно скачут.
— Как они там могли оказаться? — возразил Бурко. — Ушли на север, а вернулись с востока?
— Здесь и не такое бывает.
— Я понимаю, что в Техасе свои законы. Но законы географии действуют даже здесь.
— Вот-вот, — сказал Орлов, направляя аппалузу вниз по склону. — Давай лучше о географии.
— Что ты имеешь в виду?
— Не терплю разговоров о политике. Отвык.
— Какая ж тут политика? — горячился ротмистр, догоняя его и стараясь держаться рядом, что было довольно трудно, поскольку кони шли зигзагом. — Где тут политика? Тут прямая война. Динамитные лаборатории — это, по-твоему, политика? А то, что они оружие в Америке собираются закупать — тоже политика? Увольте-с, ваше благородие, ничего политического здесь не наблюдается. Прямая и открытая война против Отечества. А мы с тобой люди военные, почему ж нам не поговорить о деле, кое нас напрямую касается?
— Зачем им закупать оружие в Америке? Неужто в Бельгии или Англии все оружейные лавки позакрывались?
— В Европе мы их за холку держим, ошейник еще не надели, но держим, — сказал Бурко не без самодовольства. — А Америка, это особая статья. Ты слышал о письме Исполнительного Комитета [9]американскому народу?
— Я не американский народ, а до чужих писем мне и дела нет, — попытался отшутиться Орлов.
Но ротмистр завелся не на шутку.
— Когда у вас тут, в восемьдесят первом году, убили президента Гарфильда, наши динамитчики опубликовали в американской прессе обращение. Мол, гневно осуждаем подлое убийство. Ты можешь себе это представить? Те же самые люди, что первого марта убили Государя, в сентябре уже выражают соболезнование народу Америки по аналогичному поводу! Полагаю, многие здесь встретили это письмо гомерическим хохотом.
— Не знаю. Ничего не слышал.
— Вот и я уверен, что большинство американцев слыхом не слыхивали ни об этом письме, ни о Комитете! Спрашивается, в чем тогда смысл публикации? — Ротмистр попытался заглянуть в лицо Орлову, но тот сосредоточенно вычищал гриву аппалузы. — Так я скажу тебе, в чем смысл! Смысл есть, и еще какой! Динамитчики отчитывались перед своими благодетелями, вот в чем смысл! Кто-то вливает субсидии в террористическую партию, и мы уже знаем, что деньги идут из-за океана. И пока волна насилия поднималась в России или в Италии, эти финансисты были спокойны. Но вот отозвалось у них дома — и они в панике! Вот чтобы их успокоить, наши заговорщики и сообщают: мы будем убивать только своих, а вас не тронем. Мы ненавидим насилие, мы за демократию, прогресс и либерализм во всем. Можете смело присылать нам денежки, мы их потратим в ваших интересах. Что ты на это скажешь?
— Слишком мало знаю, чтобы что-то сказать, — равнодушно ответил Орлов.
— Да, ты стал настоящим американцем. Уткнулся в свою кормушку и ничего по сторонам не замечаешь. И вся Америка такая. Тут можно хоть на улице открыть динамитный цех. И ни одна скотина тебя не арестует, если скажешь, что динамит нужен для развития либерализма в России. — Бурко обескуражено махнул рукой. — Эх! Потому они и рвутся в Нью-Йорки, да в Бостоны, да в Ричмонды, что нам их там не достать.
— О, я не сомневаюсь, достанете! — насмешливо протянул капитан Орлов.
— И достанем. Найдем, кого против них выставить, найдем, — пообещал ротмистр.
— Вот в Нью-Йорке и ищите таких молодцов, а не в Техасе, — сказал капитан, и его аппалуза, первой выбравшись на ровную дорогу, пошла резвой рысью.
Джерико смотрел на часы, но не для того, чтобы узнать время. Он пытался вспомнить, откуда у него взялась эта золотая луковица на тонкой цепочке. После какого ограбления?
Такие часы Индус называл дамскими. Ну, конечно! Они достались ему от Индуса. Когда Канисеро подвел его к изуродованному телу, он наклонился, чтобы закрыть покойнику глаза, но вместо этого рука сама собой потянулась к окровавленной жилетке и отцепила от нее часы. Вот эти часы.
А у Индуса они откуда?
Сан-Антонио, Персиковые холмы, засада под самым носом у полиции. Иностранцы. Девушка в зеленом платье.
Как она нравилась ему! Никогда у него не будет такой девчонки — юной, свежей и чистой. Никогда. Грязные потные шлюхи в мексиканских борделях — вот, что его ждет впереди.
— Пора? — нетерпеливо спросил Канисеро.
— Еще немного подождем, — ответил он, хотя мог бы и не отвечать.
Пусть думают, что он следит за временем, а не просто так любуется циферблатом и вспоминает какую-то бабу. Пусть видят, что он тут главный, и ему решать, когда трогаться, а когда стоять на месте.
Ему приходилось сейчас заботиться о всякой ерунде. К примеру, о том, как он выглядит в глазах тех, кто отправился с ним на дело. Многие из них только слышали о нем, но впервые увидели так близко. И уж наверняка они и не надеялись, что однажды смогут вот так, запросто, скакать рядом с ним. Кем они были вчера? Безмолвными батраками. А кто они теперь? Они грозные бандиты из шайки неуловимого Джерико! Они не станут выворачивать карманы у пьяных, валяющихся возле салуна, нет! Они идут за жирным куском! Их много, они вооружены до зубов, и никто их не остановит!
Вот что должны были думать эти подонки, глядя на Джерико.
Он захлопнул часы и приказал:
— Вперед!
Тронулся, не оглядываясь. И слаженный гул множества копыт за спиной прозвучал в его ушах сладчайшей музыкой.
Силы возвращались к нему с каждой минутой. Вспомнив, как хреново ему было в первые минуты после взрыва, Джерико подумал, что всё дело в людях. В тех, кто его окружает. Пока возле него были Индус и Уолли, он был и умнее, и сильнее, чем сейчас. Если б они были рядом, он бы не потащился, как побитый пес, к Хозяину. Он бы придумал что-нибудь. Он бы отсиделся в тихом месте, а потом снова вернулся бы на дорогу. Но сначала нашел бы Полковника и вырвал бы его сердце.
Впрочем, это он еще успеет. Те, что скакали сейчас позади него, были слабее, чем Уолли. А уж Индусу и вовсе в подметки не годились. Но их было много. Никогда еще Джерико не шел на дело с такой большой бандой. Бывало, они втроем останавливали дилижансы. Чаще действовали впятером, а еще двое-трое были подручными — держали сменных лошадей или перекрывали дорогу, или уводили за собой погоню. Если и их считать, то даже тогда выходит, что никогда под командой Джерико не было больше десятка. А сейчас…
Первым поднявшись на холм, он оглянулся и увидел за пыльной завесой густую мешанину шляп, конских голов, полосатых пончо и брезентовых плащей — они скакали за ним беспорядочной стаей, и он не мог всех сосчитать. Но их было много. Не трое. Даже не семеро. Много. И от прилива сил Джерико расправил плечи, гордо вскинул голову и хлестнул коня плеткой.
На нем был ковбойский плащ и старая шляпа с загнутыми спереди полями. Лассо, подвешенное к седлу, терлось о колено. Джерико вспомнил, как учился бросать его, когда жил на бойне. Ковбои, с которыми он когда-то дошел из Техаса в Оклахому, накидывали петлю на рога с удивительной легкостью, а у него веревка летела, как сопля. Он злился, а они смеялись. И только один из них, самый старый, утешал Джерико, и говорил, что он еще успеет всему научиться. И метать лассо, и отсекать бычка от стада, и клеймить, и лечить — всему он научится со временем. Старый ковбой не знал, что Джерико вовсе не мечтает всему научиться. Ковбойская жизнь его никогда не прельщала. Жизнь на бойне была не слаще, но там он жил в доме, а не ночевал под открытым небом. Скотина окружала его так же, как и ковбоев, но теперь ему незачем было заботиться о ней. Он ее убивал. Резал, пробивал башку, иногда, на спор, стрелял из лука. А иногда вдруг на него накатывала тоска, и он брал лассо, выходил в загон и пытался набросить петлю на рога старой коровы. Сколько же лет прошло? И не вспомнить. А вот досада и злость не забылись. Не получалось у него ничего с тем лассо. И ковбоя из него не получилось.
9
Исполнительный Комитет — руководящий орган российской террористической организации «Народная Воля».