Страница 35 из 64
Настроение мистера Джеффриса улучшалось. Он был благожелательно настроен к другим водителям, но обеспокоен отсутствием организации. Нужны твердые решения. Не только служба здравоохранения и общественные дороги вопиют к реформе, но все общество. Это одна из его любимых тем. То, над чем можно подумать вне работы. Система правосудия – это область, которая требует немедленного внимания. Для начала наказания должны быть ужесточены. Относительно преступников должна проводиться политика нулевой терпимости, будь то убийцы или малолетние магазинные воришки с дурными наклонностями. Если для этого нужно построить больше тюрем, пусть будет так. Корни этого недомогания глубоки, и иногда быть жестоким значит быть добрым. Сурово, но справедливо. Конечно, это только оборот речи, но от правды отказываться нельзя, как бы громко ни кричали либеральные защитники добра. Он не был жестоким человеком, он видел себя и добрым, и деликатным, вероятно, временами даже слишком податливым, не делал громких высказываний, поскольку изо всех сил стремился установить с людьми хорошие отношения. В этом было его образование. Его прошлый опыт. Высокоцивилизованный и культурный стиль поведения.
Он увидел нужный перекресток и показал, что сворачивает вправо. Перед тем, как проехать к маленьким домишкам, подождал, пока движение машин уменьшится. Он припарковался на обочине дороги и прошел обратно, позвонил в дверной звонок и стал ждать. Послышался звук шагов. Кэнди не сняла цепочки, пока не узнала Джонатана. Он улыбнулся и последовал за ней по лестнице.
Он нашел ее по объявлению в местной газетке и посещал раз в неделю. Ей было около тридцати, светлые волосы. Джеффрис не знал, была ли она натуральной блондинкой, потому что на самом деле он никогда не видел ее обнаженной. Она дала ему представление о природе женщины, живущей в этом проклятом богом городе. Ему приходилось играть роль «клиента», чтобы по крупицам собирать информацию для своего актуального исследования. Она была одета в фартук с морскими картинками. Раковины и все такое. Она сняла его и повесила на спинку кресла. Он сомневался, что Кэнди – ее настоящее имя, может, она его использовала, чтобы придать себе некий американский шарм. Он полагал, что настоящее имя было Кэрол, но это не имело значения. Процедура всегда была одна и та же. Простая, но действенная. Вскоре она предложит ему чашечку чаю, и они пойдут гулять. Может быть, она сделает ему тосты. Это будет неплохо.
Кэнди одевалась просто, какие-то дешевые блузки и широкие брюки, он часто встречал такое в больнице. Она на коленях присела на ковер и наклонила голову. Мистер Джеффрис подошел и встал в дюйме от ее лица. Он погладил ее по волосам. В них были бактерии, но он не беспокоился. Чувствовал грязь на ладонях. Пару минут гладил Кэнди по голове. Когда закончил, то поднял руку к носу и вдохнул запах. Он осмотрел комнату вокруг и расстегнул брюки. Вынул пенис. Пузырь был наполнен чаем, которого он попил в отеле перед отъездом. Очень хороший вкус «Дарджилинг». Скоро он будет пить «ПиДжиТипс». Кэнди открыла рот, и он пододвинулся вперед. Держал пенис под правильным углом. Моча брызнула из его мочеточника, но она успела поймать и проглотить ее, не проронив ни капли. Она не должна была пачкать одежду, которая, без сомнения, была куплена на центральной улице. Он посмотрел вниз, на ее волосы. Белые пряди, под ними белая кожа. Но он не был скотиной. Каждый раз он сжимал пенис, чтобы сдержать струю. Поэтому она могла поймать ее. Он наклонился вбок, чтобы посмотреть на ее глотательное движение. Продолжил. Контролируя. Сегодня действительно было много. Он великодушно улыбнулся, хотя Кэнди не могла этого видеть. Он контролировал сексуальную потребность и контролировал работу мочевого пузыря. Она была им околдована. Пленена. Под его контролем.
Когда он закончил, то стряхнул капли и засунул пенис обратно в трусы. Ни под каким предлогом он не дотрагивался до рта Кэнди. И у него никогда здесь не было эрекции. Он застегнул брюки и постоял пару минут, оглядывая комнату и дешевую мебель. Это был естественный акт, и он почувствовал себя лучше. Кэнди встала. Ее дыхание было несвежим. Фактически отвратительным. Как будто кто-то помочился ей в рот. Она последовала в ванную комнату, и он услышал, как из крана побежала вода. Двумя минутами позже она вернулась и снова встала перед ним. Он наклонился вперед и вдохнул. Теперь ее дыхание пахло сладко. Паста и сильнейший ополаскиватель для рта делают чудеса. Он подошел к дивану и сел.
– Будешь хорошенькую чашечку? – спросила Кэнди, заметно подчеркивая свой выговор, звучащий как голос жизнерадостного кокни в «Шоу Дик Ван Дайка ». [35]
Ему нравилось, когда она так говорила.
– Это было бы чудесно.
Она прошла на кухню, чтобы поставить чайник. В ожидании ее возвращения Джонатан стал рассматривать ее коллекцию дешевых безделушек. Лицо королевы украшало несколько кружек. Дешевые брелоки выложены в длинный ряд на подоконнике. Ракушки склеены в форму лошади, стоящей на крышке электрического камина. Он почти ожидал увидеть наполовину съеденный водой кусок камня, мягкий от осевшей на него пыли. Это было действительно абсурдно. Но это опыт. Ирония – здесь ключевое слово. У него не было привычки посещать трущобы, но это был чистый бизнес. Определенно в этот бизнес не было вовлечено сексуальное возбуждение. В этом отношении женщина уходила от него холодной. Вероятно, она работала в салоне массажа, но была отставлена в сторону несколькими более молодыми девицами. Для Кэнди эти девицы были тинейджерами-шлюхами, готовыми за деньги делать что угодно. Его поражало, когда она проводила такие сравнения. Как будто у нее были более высокие стандарты. Но ничего страшного. Мистер Джеффрис не делал суждений. Она была человеческим существом с чувствами, которые он уважал.
– Я сделаю тебе тостики, – пропела она, просовывая голову в комнату. – Тебе нравятся тостики, правда?
Какое невезение, что он был быстро пойман. Какая удача, что у него был такой друг, как Кэнди. Она сказала, что однажды в шутку сослалась на него как на «пис-стоп». На самом деле это грубый комментарий. Но это то, чего он и ожидал. Сначала она не хотела позволять ему такую форму облегчения, но в конечном итоге он смог ее убедить. Тогда он был удивлен, даже слегка раздражен. Сто пятьдесят фунтов – это хуева туча денег, чтобы помочиться в рот обычной проститутки, но это подтвердило, что в протухших застройках этого ужасного города не существовало понятия чести. Чтобы договориться о сделке, понадобилось совершить три визита. В их первые две встречи они просто разговаривали. Он предложил предмет обсуждения и получил категорический отказ. С третьей попытки согласие было достигнуто. Процедура была всегда одна и та же. Мистер Джеффрис не искал разнообразия. Это был шаблон. Мир прогнил. Прогнил до сердцевины. Больное сердце, погрязшее в оскорблениях, неспособное нормально перекачивать кровь. Это было очень печально. Но он должен был об этом знать. Он был одним из нескольких человек в этой стране, которых нельзя было купить. Он был так же честен, как день был ясен. Его душа действительно являлась только его собственностью.
– Ну вот. Хочешь «Мармит»? [36]
– Нет, спасибо. Все замечательно.
Он ел тосты. Дешевый белый хлеб. Текстура напоминала ему картон. Хлеб был насквозь вымочен маргарином.
– Нравятся бисквитики?
Он взял печенье и обмакнул в чай. Чай был с молоком, а печенье мягким. Как люди могут есть такую дрянь, это было выше его понимания.
– Превосходно, – сказал он, с трудом проглотив склизкий кусок.
Джонатан провел с Кэнди ровно полчаса. Когда подошло время ехать на работу, он быстро сходил в туалет, чтобы не причинять ей неудобств. Клюнул ее в щеку и сунул в руки конверт с заработком. Он знал, что у нее есть дочь, о которой нужно заботиться, большое лицо девочки усмехалось из серебряной рамки, остальные фотографии в комнате были заключены в пластик. Мистер Джеффрис сделал вывод, что это была ее дочь. Сам он никогда не видел ребенка. Может быть, он ошибался. Но его это не волновало. Он знал, что у Кэнди не все в порядке с нервами и что она нуждается в доверии. Это она сказала ему, когда они сели пить чай. Джеффрис не хотел этого слышать. Это не то, о чем разговаривают обычные люди. Они говорят о футбольных матчах и своих лучших временах. Его ни на йоту не волновала Кэнди и ее проблемы. Сто пятьдесят фунтов – это, черт возьми, хорошие деньги. Но она была благодарной. Ждала его визитов. Джонатан знал, что она дрянь и не имеет принципов, но ему нужно было подтвердить этот факт. Он заплатил, чтобы сломить ее сопротивление. И все подтвердилось. Они были двумя взрослыми людьми, согласившимися вступить во взаимовыгодную сделку. Мистер Джеффрис улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Он чувствовал тепло внутри. Он помогал ей деньгами. Простой акт извинения он совершает с великодушием. Не желая, чтобы она думала, что этого умоляет его. Рука протянута – достоинство потеряно.