Индийская принцесса

А к Шу-шу непременно придется применить силу. Им придется тащить ее волоком на площадку для сожжения или связать и нести на руках. И наверное, она умрет от страха задолго до того, как ее туда доставят. Джули однажды сказала, что Шу-шу всегда приходила в ужас при одной мысли о сати и именно поэтому не хотела замуж, поскольку ее мать… «Надеюсь, – ожесточенно подумал Аш, – для людей вроде Джану-рани есть какой-нибудь особый ад».

На рассвете Гул Баз принес чай и застал сахиба уже одетым. Тот был занят упаковкой маленькой бистры – отделанного кожей куска парусины, который он обычно брал с собой в походы с ночевкой, скатывая и приторачивая к задней луке седла. Однако Гул Баз с первого взгляда понял, что хозяин планирует провести вне дома не одну ночь. Напротив, он собирается, сказал Аш, отправиться в путешествие примерно на месяц, хотя, возможно, вернется дней через восемь-десять – он еще не определился со своими планами.

В этом не было ничего необычного, если не считать того, что раньше упаковкой всегда занимался Гул Баз и вещей обычно было гораздо больше, чем помещается в маленькую парусиновую скатку, – для начала несколько смен белья. Но на сей раз Гул Баз увидел, что сахиб намеревается путешествовать налегке и берет с собой только кусок мыла, бритву и единственное одеяло местного производства в дополнение к служебному револьверу и пятидесяти патронам. Он брал с собой также четыре маленькие, но весьма увесистые картонные коробки, в каждой из которых содержалось пятьдесят винтовочных патронов.

При виде их Гул Баз позволил себе понадеяться, что сахиб снова отправляется на охоту в лес Гир. Но зачем тогда брать револьвер и такое количество боеприпасов?..

Надежда погасла, когда Аш подошел к туалетному столику, отпер ящик и вынул оттуда маленький пистолет и пригоршню патронов (вещи совершенно бесполезные на любой охоте), а также шкатулку с деньгами, которые высыпал на стол, заметив вслух, как ему повезло, что Хаддон-сахиб решил заплатить за двух лошадей наличными, ибо это избавляет его от необходимости наведываться в банк. Он принялся раскладывать серебро, золото и банкноты по разным кучкам, считая себе под нос, и не поднимал глаз, пока Гул Баз не проговорил сдавленным голосом:

– Так значит, сахиб едет в Бхитхор.

– Да, – сказал Аш. – Но это строго между нами… триста пятьдесят, четыреста, четыреста пятьдесят девять, пятьсот… шестьсот…

– Я так и знал! – горестно воскликнул Гул Баз. – Именно этого всегда боялся Махду, и, едва завидев хакима из Каридкота, подъезжающего к нашему бунгало, я сразу понял, что старик не зря боялся. Не ездите туда, сахиб, умоляю вас. Попытки соваться в дела этого проклятого княжества не доведут до добра.

Аш пожал плечами и продолжал читать, а Гул Баз после непродолжительного молчания сказал:

– Ну, если вам непременно надо ехать, возьмите с собой меня. И Кулу Рама.

Аш с улыбкой взглянул на него и помотал головой.

– Я бы взял, если бы мог. Но это опасно: вас обоих могут узнать.

– А как насчет вас? – сердито спросил Гул Баз. – Неужто вы полагаете, что вас, оставившего по себе столь недобрую память, так быстро забыли?

– На сей раз я отправлюсь в Бхитхор не как сахиб, а в обличье торговца или путешественника, совершающего паломничество к храмам у горы Абу. Или хакима из Бомбея… Да, пожалуй, лучше всего прикинуться хакимом, тогда у меня будет предлог для встречи со своим коллегой, Гобиндом Дассом. И будь уверен, меня никто не узнает, но кто-нибудь наверняка узнал бы тебя, и многие узнали бы Кулу Рама, который часто ездил со мной в город. Кроме того, я еду не один. Со мной будет Манилал.

– Этот жирный дурак! – презрительно фыркнул Гул Баз.

Аш рассмеялся:

– Может, он и жирный, но он далеко не дурак, поверь мне. Если он предпочитает казаться дураком, значит, у него есть на то серьезные причины, и не сомневайся: с ним я буду в полной безопасности. Так, на чем я остановился?.. Семьсот… семьсот восемьдесят… восемьсот… девятьсот… тысяча шестьдесят два…

Он закончил считать, положил большую часть денег в карманы куртки, а остальные убрал в шкатулку, которую отдал Гул Базу, хранившему мрачное молчание.

– Ну вот, Гул Баз. Этого тебе с избытком хватит на жалованье для слуг и расходы по хозяйству до моего возвращения.

– А если вы не вернетесь? – холодно осведомился Гул Баз.

– Я оставил два письма – они в маленьком верхнем ящичке моего стола. Если через шесть недель я не вернусь и ты не получишь от меня никаких известий, отдашь письма Петтигрю-сахибу из полиции. Он предпримет необходимые действия и позаботится о том, чтобы у тебя и остальных не возникло никаких трудностей. Но ты не волнуйся: я вернусь. Теперь что касается слуги хакима: когда Манилал проснется, скажи ему, чтобы он собрался в дорогу и приехал в дом сирдара Сарджевана Десая близ деревни Джанапат. Я буду ждать его там. И пусть он возьмет гнедую кобылицу вместо своей охромевшей лошади. Вели Кулу Раму проследить за этим… впрочем, нет, я сам с ним поговорю.

– Он будет недоволен, – заметил Гул Баз.

– Возможно. Но у меня нет выбора. Давай не будем ссориться, Гул Баз. Я должен поступить именно так. Просто обязан – и все тут.

Гул Баз вздохнул и проговорил, обращаясь отчасти к самому себе:

– Что ж, написанного в Книге Судеб не изменить.

И больше он не спорил. Он пошел сказать Кулу Раму, что сахибу нужны переметные сумы и что через четверть часа надо привести Дагобаза к крыльцу, а потом принес свежего чаю – первая кружка уже остыла. Но когда он хотел принести охотничью винтовку, Аш помотал головой и сказал, что она не понадобится.

– Слишком необычное оружие для хакима.

– Тогда зачем патроны?

– Вот они мне понадобятся. Они такого же калибра, как патроны, какими пользуются индийские пехотные полки, а с течением лет много правительственных винтовок разошлось по чужим рукам, так что я спокойно могу взять другую.

Он взял кавалерийский карабин и в самый последний момент прихватил также дробовик и пятьдесят патронов к нему.

Гул Баз разобрал дробовик и уложил в бистру, а потом вынес тяжелую парусиновую скатку на веранду. Глядя вслед Ашу, вскочившему в седло и поскакавшему прочь в чистом свете зари, он спросил себя, как бы поступил Махду, будь он здесь.

Может, Махду сумел бы отговорить сахиба? Гул Баз сильно в этом сомневался. Но он впервые был рад, что старик уже умер и он, Гул Баз, избавлен от необходимости объяснять, почему он стоял столбом, глядя, как Пелам-сахиб уезжает на верную погибель, и ничего толком не предпринял, чтобы помешать этому.

39

Сначала Аш заехал домой к начальнику полиции округа, которого застал в халате и шлепанцах на веранде, за чота хазри [12]. Солнце еще стояло низко над горизонтом, но мистер Петтигрю, человек радушный, похоже, ничего не имел против столь раннего гостя. Взмахом руки он пресек извинения Аша и велел слуге принести вторую чашку, тарелку и еще кофе.

– Ерунда, дружище. Разумеется, вы можете задержаться на несколько минут. Зачем торопиться? Возьмите, пожалуйста, кусочек папайи… а как насчет манго? Нет, увы, от старины Тима по-прежнему никаких известий. Понятия не имею, почему он молчит. По идее, я уже должен был бы получить от него ответ. Полагаю, он слишком занят. Однако вам нет нужды волноваться: он не из тех, кто может сунуть телеграмму в ящик стола и забыть о ней. Скорее всего, он отправился в Бхитхор проверить, не творятся ли там какие темные дела. Еще кофе?

– Нет, спасибо, – сказал Аш, поднимаясь на ноги. – Мне пора. Надо еще сделать кое-какие дела. – И после минутного колебания он добавил: – Я уезжаю на охоту на несколько дней.

– Счастливчик, – с завистью сказал мистер Петтигрю. – Я бы тоже с удовольствием махнул куда-нибудь. Но у меня отпуск только в августе. Что ж, удачной вам охоты.

В телеграфной конторе Ашу повезло не больше. Дежурный телеграфист сказал, что для него нет никаких телеграмм, и снова заверил, что, если бы таковые пришли, их немедленно доставили бы к нему в бунгало.

12

Маленький завтрак (утренний чай с фруктами).

Конец ознакомительного фрагмента.