Будем жить!

— Думаешь, что Бренчанинов все-таки получает свою вакцину долголетия из агров? Но ведь в той радиограмме говорилось о свиной сыворотке.

— Одно другому не мешает. Из свиньи вообще много вакцин делают, очень это близкое к человеку животное, гораздо ближе обезьяны. А у Бренчанинова три методики продления жизни, так что самая массовая скорее всего действительно основана на свинской вакцине. Причем, судя по той радиограмме, делают ее именно в Крыму.

— Ох, — потянулся Павел, — как там в песне поется? Броня крепка, и танки наши быстры! Настала, кажется, пора покататься на твоем металлоломе. Кто вторую-то коробку поведет, не ты же, вроде как главнокомандующему не по чину за рычагами сидеть.

Патрик вспомнил девяносто второй год, когда ему удалось недорого приобрести семьдесят две тонны металлолома. По счастливой случайности, обошедшейся ему всего в полтора килограмма скандия, этот металлолом имел вид двух танков «Т-55» только что с консервации. Причем главные мучения начались уже потом, в девятнадцатом веке, когда он по одному перегонял их из рощицы, которая в том времени произрастала на месте тупика станции Андреаполь, до усадьбы Столичное. Первый вообще едва не утопил в болоте, но обошлось. Зато приобрел хоть какую-то квалификацию.

— Разумеется, не я, — согласился Патрик, — но и не ты. Неужели, по-твоему, я такой разгильдяй, как некоторые хлопковые рабовладельцы, и за шестнадцать лет не смог подготовить для них экипажей? А за тобой наши военно-воздушные силы. Вот и подумай, чего такого редкоземельного или еще какого тебе нужно и в каких количествах для приобретения боевого вертолета?

— Всего одного? Так он у меня уже есть, я еще полтора года назад прикупил неплохой «Ирокез». И чего, спрашивается, ты удивляешься, у нас же до гражданской войны осталось всего двадцать лет, пора потихоньку готовиться. Однако, раз уж такое дело, подкинь мне европия, что-то на него последнее время спрос повысился, я еще одной вертушкой разживусь. Но как мы их сюда-то приволочем? Это тебе не танками местные леса портить, через океан им не перелететь.

— Во-первых, можно и через океан, но нам такие подвиги ни к чему. Из Орлеана в Спасск, из Спасска в Столичное, а отсюда на Мэлтер.

— Ну, тогда ладно. План кампании-то когда составлять будем? С детства мечтал рисовать карты с синими и красными стрелками, а поверх них крупными буквами — ди эрсте колонне марширт нах и так далее.

— Мда, — вздохнул Патрик, — дело в том, что нах нам не надо. Нам нужно получить одну информацию и подумать, а не довести ли до агров другую. О том, что если ими действительно заинтересуются серьезные люди из двадцать первого века и при этом они смогут открывать телепорты на Мэлтер, то тут такое начнется… Уцелеют только те, кто вовремя попрячется по африканским джунглям. И для достижения этих целей лично я вижу два пути. Первый — тихо и спокойно подъехать на танках при поддержке вертолетов к их Ливадийскому дворцу и вежливо пригласить тамошнее руководство отведать чего-нибудь в исполнении моего повара под бутылочку-другую «Столичной» — понятное дело, не из двадцать первого века. Второй путь — явиться туда же на том же самом, малость пострелять, разнести аграм все к чертям, потом поймать парочку уцелевших и беседовать с ними уже без «Столичной». Причем второй вариант вполне можно будет начать и в том случае, если с реализацией первого возникнут какие-нибудь трудности, а вот наоборот не получится. Так что планировать будем именно тихое и вежливое явление наших вооруженных сил тамошнему народу.

— Из того оврага? — усомнился сын.

— Пожалуй, что нет, — согласился Патрик, — что-то действительно мне не очень хочется дополнять Гоголя исследованием, всякий ли танк доползет до середины Днепра, пусть даже и в феврале. Вертолеты перекинем в овраг, потом на них в Крым, там разворачиваем новый маяк и пускаем танки.

— А обратно как?

— На монтаж комплекса у моих мужиков уходит шесть часов, это время мы им обеспечим, а демонтаж я предусматривать не собираюсь, просто после ухода взорвем все к фигам, чтобы не рисковать. Надо будет — еще один соорудить не проблема. А ты когда к себе двинешь и в каком составе?

— Да я, собственно, собирался завтра. Пятерых бойцов возьму с собой, а насчет остальных — мне твой Прохор обещал показать им, что такое русская зима и как в ней вести себя солдату.

— Они у тебя не возмутятся?

— Остаются добровольцы, да и потом я им сегодня речь скажу, авось еще чуток моральный дух поднимется.

И действительно, ближе к вечеру Павел построил перед особняком свое воинство и объявил:

— Солдаты! Лучшие из вас сейчас остаются в этом холодном краю, чтобы научиться жить и воевать в условиях, которые вы до сих пор и представить себе не могли. Вам кажется, что сейчас тут холодно, особенно перед рассветом? Ошибаетесь, пока тут еще сравнительно тепло. Но вот когда плевок начнет замерзать на лету, а голые руки будут мгновенно прилипать к автомату, да так, что отодрать их можно будет только с куском шкуры, вы поймете, что такое настоящая зима. Вы, конечно, можете спросить — а зачем это все? В наших благодатных краях такого не бывает никогда! Да, отвечу я вам, в наших — не бывает. Но почему вы решили, что враг, который нападет на нашу усадьбу, придет обязательно из ближних мест? Вашими же стараниями там уже не осталось идиотов, которые замышляют что-то против нашей счастливой жизни. Но такие люди есть далеко на севере. Пока они сидят тихо и копят силы, потому что понимают — голыми руками нас не взять. Но когда-нибудь накопят и придут в благословенную землю Нового Орлеана, чтобы отобрать плантации у их владельцев, а невольников якобы освободить. Не буду вам говорить, как обстоят дела у нас, но вспомните наших соседей. Сколько месяцев в году негры работают на хлопковых полях? А кормят их круглый год! Стариков, которые уже не могут работать, тоже кормят и предоставляют им крышу над головой. Северяне же объявят бывших невольников свободными и будут платить им за работу, но столько, чтобы впритык хватило не умереть с голоду. Кончится работа — кончатся деньги, и делайте что хотите. Состарились — идите отсюда и подыхайте! Вот от этих «освободителей» вам или вашим ученикам и придется защищать наши земли. А я вас учил, что лучшая оборона — это встречный удар в самое сердце противника. Но враг, как уже говорилось, придет с севера, и вы должны заранее научиться воевать в его логове.

Утром большой дирижабль, две недели назад переброшенный из Спасска в Столичное, неторопливо взлетел и взял курс на запад. А Патрик вздохнул и направился к ангару, где обычно стоял «воздушный мешок». Но сейчас он был в Крыму, в Карасубазаре, и Конь только что прислал радиограмму, что первичная обдирка горы под пирамиду почти закончена и жилой комплекс при ней тоже. Пора было слетать к другу и посмотреть, чего он там настроил, и Патрик, кляня свою лень, из-за которой он так и не собрался обзавестись вторым дирижаблем, велел выкатывать из сарая «Як-12». Хорошо хоть дополнительные баки ему поставил, не придется сейчас возиться, продолжал заниматься самокритикой барин. Ибо дирижабль был снабжен автопилотом и в общем-то мог пролететь весь путь и сам, а на этом самолетике придется десять часов подряд пилотировать, не отрываясь от ручки.

За один световой день Патрик до Крыма не долетел, а в темноте продолжать полет не рискнул, так что пришлось садиться в Новоалександровской слободе, которой вскорости предстояло стать городом Мелитополем. Чуть в стороне как раз стоял довольно приличный особняк, прямо перед которым Патрикеев и приземлился.

— Попробуем напроситься на ночлег, — пояснил он сидящему рядом охраннику, — бумаги у меня мощные, с личной подписью императора, так что вряд ли к нам отнесутся недружелюбно.

Однако, выходя из самолета, барин все же достал из бардачка и сунул в карман «беретту». Впрочем, как и ожидалось, столь энергичные средства убеждения не понадобились — узрев сопроводительное письмо с личной подписью Николая I, местный предводитель дворянства, коему и принадлежал особняк, впал в такой экстаз, что даже не смог всерьез удивиться несколько необычному способу прибытия столичных гостей. Единственное, на что его хватило — это спросить, в Англии или во Франции была куплена эта летающая повозка.