Страница 35 из 46
Стамбул: дворец падишаха
Дауд-бей был доволен. Переполох поднявшийся во дворце был ему на руку.
Султан был в бешенстве и придворные, опустив головы, ждали большой грозы. Здесь были и великий визирь Мехмед Кепрюлю, и он каймакам-паша, и анатолийский казаскер Вахид-паша, и баш-дефтедар Мустфар, и визир Ибрагим-паша, и реис-эфенди, и великий муфтий, и паша константинопольский, и бостанджи-баши, и главный евнух.
— Сколько вас во дворце? — громко спросил султан. — Сколько здесь стражи? Сколько в гареме евнухов? Скажи ты!
Султан метнул гневный взор на главного евнуха. Тот задрожал все телом и пал ниц перед повелителем.
— Как могла наложница бежать из гарема? Или это уже дело совсем не сложное? Ты и твои поганые ишаки совсем разленились и престали нести службу? Так?!
Главный евнух, лежа у ног падишаха, трясся своим жирным телом, и султан пнул его ногой в лицо. Тот бросился целовать золоченную туфлю повелителя и оставил на ней красные следы от разбитых губ.
— Прочь с моих глаз, ленивый жирный ишак! И завтра наведи в гареме порядок! Если еще хоть в малой вине провинишься — не помилую! Запомни это!
Евнух быстро, постоянно всхлипывая и прославляя милость султана, несмотря на свою комплекцию пополз задом к двери. Такой прыти от него было трудно ожидать.
— А ты, Мехмед? Что скажешь ты? — султан посмотрел на Кепрюлю.
Тот был совершенно спокоен и на его лице не дрогнул ни один мускул. Великий визирь знал себе цену.
— Каймакам-паша имеет, что сказать моему повелителю, — произнес он.
Час Дауд-бея пробил.
— Что скажешь, Дауд-паша? — султан перевел взгляд на него.
— Наложница по имени Изабелла бежала из дворца повелителя полумира потому, что была подослана нашими врагами.
От такого заявления у всех присутствовавших перехватило дыхание. Такого не ждал и сам великий визирь.
— Что? — переспросил султан. — Что ты сказал, Дауд-паша?
— Я поставлен падишахом полумира на свое место, чтобы защищать падишаха от врагов. И я сумел узнать, что та ляшка появилась в Стамбуле тайно. Её привезли из Крыма, где она была поначалу продана в гарем перекопского мурзы Салват-Гази бея. Тот бей был недавно убит урусами во время битвы. Но из гарема мурзы девка эта быстро попала в Бахчисарай и уже не в качестве рабыни.
Султан ничего не понял из того, что говорил Дауд-бей.
— Мурза что отпустил её? — переспросил он.
— Нет, мой повелитель. Тот мурза был предателем, изменником, который тайно служил гяурам польского короля! И ему приказали отправить эту женщину в Стамбул. Что он и сделал. И отправил он её тому, кто также связан с врагами священной империи Османов здесь!
Султан повернулся к Вахид-паше.
— А ведь это ты нашел для меня эту рабыню, Вахид!
Тот пал ниц и закричал:
— То, что сказал каймакам-паша ложь и злобный навет! Он сводит со мной счеты, великий повелитель полумира, гроза неверных, и грозный лев ислама! Я всегда был тебе верен!
Но султана эти слова не убедили. Он повернулся к великому визирю и бросил ему:
— Проведи сыск по этому делу и узнай правду!
Великий визирь поклонился и ответил:
— Все будет исполнено, по словам великого падишаха полумира!
Придворные сразу поняли какими будут выводы Кепрюлю. Ведь Дауд-бей его человек, а Вахид-паша человек Ибрагима, который метил на место великого визиря вместо Кепрюлю….
Глава 5
Предательство и бегство
1660 год
Октябрь-ноябрь
Лагерь крымского хана под Чудновом
Хан крымский Мехмед IV Гирей молча смотрел на своего пленника. Перед ним на коленях стоял гордый воевода русского войска боярин Шереметев. Его одежда была изорвана, а на шее болталась веревка — знак его нынешнего рабского состояния.
Мурзы и салтаны с торжеством смотрели на унижение знатного уруса.
— Гордыня помутила твой разум, — произнес хан. — Аллах наказал неверных такими воеводами как ты, Пожарский и Хованский.
Шереметев молчал.
— Твои воска разбиты. Много гяуров попало в плен. Совсем недавно вот так же стоял предо мной князь Пожарский. Что скажет твой царь? Или у него еще много армий, что я могу разбить?
Шереметев снова ничего не ответил.
— Пусть твой царь уйдет из этих земель, и я дарую ему мир.
— На то воля великого государя, — пробормотал на этот раз Шереметев. — Я только слуга моего царя.
— Поляки побили твоего государя, и я побил войска московского царя не единожды. Чего еще нужно? Взять Москву и надеть на твоего царя вот такой же аркан? — спросил Мехмед Гирей. — Гетман Хмельницкий так и не пришел к тебе на помощь. И не придет. Нам путь на Киев открыт. От твоей армии ничего не осталось.
Эти слова резанули слух боярина. Он и сам знал, что сражение не просто проиграно, его полностью разгромили. Вся артиллерия и обоз достались врагу. Уйти сумело не больше 3 тысяч воинов. Остальные либо лежат мертвыми, либо стали рабами и скоро заполнят рабские рынки Кафы, Гезлова и Бахчисарая.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил хана Шереметев.
— Прикажи воеводе Барятинскому сдать Киев и войне конец. Ведь он твой подчиненный. Ты имеешь право ему приказывать, боярин. Война закончиться и тебя скоро выкупит твой царь. В твоем поражении нет бесчестья. Мне можно проиграть, — самодовольно заявил хан.
Мехмед Гирей был горд тем, что довершил разгром русских без помощи султана. Он справился и без его янычар и спахиев. Настроение хана разделяли все его приближенные. Все были рады победе и скорому возвращению домой.
— Я отдам такой приказ, — согласился Шреметев и опустил голову.
— Ты разумный человек воевода, — примирительно сказал хан и положил руку ему на плечо. — Сейчас с тебя снимут веревку. Ты с этого часа мой гость, но не пленник…
Положение русской армии стало критическим. Поляки вытеснили русских из Белоруссии и Литвы. Но вместо бездарного Хованского был назначен воеводой князь Юрий Долгорукий, человек способный и решительный. Он снова стал наступать, надеясь вернуть утраченное положение в Белоруссии.
С 24 сентября на реке Басе развернулось большое сражение длившееся почти месяц. Поначалу русская кавалерия потеснила поляков. Долгорукий хотел закрепить успех, но Чарнецкий ликвидировал прорыв своими гусарскими хоругвями.
28 сентября битва на реке Басе развернулась с новой силой. Стрелецкие приказы и пешие полки нового строя успешно атаковали центр польской армии Чарнецкого у села Губарево. Наемники короля Яна Казимира сражались из рук вон плохо. Они еще накануне битвы потребовали выплаты жалования, не полагаясь более на королевское слово. Денег у короля не было, и он не заплатил.
И центр Чарнецкого бы тогда не устоял, если бы не успешная атака крылатых гусар на флангах. Основные силы Долгорукого попали в окружение и дрались геройски. Противникам пришлось разойтись в итоге. Победы не одержал никто. Но битва должна была продолжиться…
На юге Шереметев был разбит под Любаром и полностью разгромлен под Чудовом. Его армии больше не существовало и это было, пожалуй, одно из самых страшных поражений русской армии в XVII веке….
Посланец Стефана Чарнецкого при ставке хана полковник Поланецкий увидел, что его жестом подозвал хан.
— Приблизься, — проговорил Мехмед Гирей.
Поланецкий то исполнил. Он приблизился и поклонился.
— Ты желаешь поскорее отправиться обратно? — спросил хан.
— Да, великий хан. Твоя победа порадует моего короля и пана Чарнецкого.
— Отправляйся в ставку Чарнецкого и доложи ему, что он может взять Киев. Пусть срочно двинет все войска туда. Пусть выбьет от туда русских! Эту победу я дарю твоему королю!
Поланецкий поклонился.
— Как только Киев снова станет вашим, дело Богдана Хмельницкого будет проиграно! И его сын Юрий исполнит все, что ему прикажут я и король!