Мертвым не понять

В довершение всего мы отправились вместе. Я чувствовала такое оцепенение, что, когда он нагнулся поднять с пола халат, мне показалось, что я буквально не могу самостоятельно стоять на ногах, а потом еще мне никак не удавалось попасть в рукава, отчего только усилилась внутренняя скованность. На кухне я не обнаружила никакого пакетика из-под сока. Но, может, он мне и вправду привиделся. В холодильнике осталась непочатая бутылка вина, купленная в тот злополучный вечер, и икра, остальные продукты частично исчезли и частично явно кем-то потреблялись по мере надобности.

– Кроме того, что ты занята перепечаткой, ты сообщила о том, что говорила с Мариной насчет моей новеллы и она сочла ее слегка затянутой. Мы еще исправляли некоторые места прямо по телефону, – продолжал он, разбивая яйца в миксер. – Ты и этого не помнишь?

Я отрицательно помотала головой.

– …Ну, позвони хоть в «Акве», спроси, как там дела. А Андрей – ты виделась с ним?

– Нет.

– Значит, что-то ты все-таки помнишь?

Я дотащилась до комнаты и несколько раз набрала номер редакции, одеревеневшие пальцы срывались с циферблата. Ненавижу свою беспомощность! Наконец у меня получилось, и запыхавшаяся Марина закричала в трубку, что меня ждут на следующем семинаре и что новеллой зачитываются все, начиная с компьютерщиков и макетчиков и кончая директором центра. Я поблагодарила за добрые слова и, пообещав зайти, бросила трубку.

Меня трясло… и потребовалось как следует собраться, чтобы дойти до стола и просмотреть отпечатанные листки.

Это мой принтер. Тут и сомнений нет, я отлично знаю эту полосу, чтоб она пропала и… да, что касается дефектов, то все в норме. А вот почему я не набрала эпиграфы, которых у меня коллекция? Обычно я не заморачиваюсь подбирать их по ходу написания романа, а проставляю в уже набранном тексте – это как если бы я занималась посвящением каждой следующей главы в рыцари. Создается впечатление, что кто-то, кто хорошо знает меня, слегка отредактировал текст, добавляя помеченные мною же куски, которые я писала от руки на бумаге.

Возможно, если покопаться, можно будет найти еще что-нибудь… но… что, если я работала в отключке, как биоробот – тогда вполне возможно…

Подошедший Павел аккуратно разжал мои пальцы и, вынув из них листок, положил его на стол.

– Можешь ты хоть на несколько минут позабыть о своей работе? Я приготовил нам великолепную молочную яичницу. И вот еще что. Один мой знакомый бизнесмен приглашал меня отдохнуть как-нибудь у него на даче.

Я вздрогнула.

– …Нет, что ты? Вместе с тобой. То есть, только я и ты. Поедем? – Говоря это, он стал словно выше ростом, таким сильным и надежным, каким я его никогда не видела.

– Да, – немедленно согласилась я. Одна мысль остаться в этом аду с бродящими по ночам бандитами, отравленными пакетиками сока, с обмороками, с синдромами зомби – приводила меня в ужас. С другой стороны, я чувствовала, что Пава ведет свою жестокую игру, мое место в которой мне же самой не кажется простым и понятным. Эта история до странности напоминала ту с Шоршоной пять лет назад, с той лишь разницей, что Владислав наметил мои мельчайшие движения и самое незначительное отклонение от заданной формы грозило смертью. Но тут – милый, нежный принц… Теперь я вспомнила, как он говорил: «Я не такой, как большинство твоих дружков, я не могу любить кого попало, мне нужны особые отношения».

Надо понять, хочет ли он, чтобы я расколдовала зачарованного суженого или же мне уготовлена роль полуночной возлюбленной, с тем чтобы когда-нибудь ради сладких иллюзий я отказалась от этого суетного мира, навсегда уйдя в сны. Надо быть очень осторожной, когда имеешь дело с хрустальными замками чужой души, а то не оберешься осколков…

После обеда я почувствовала себя лучше и согласилась завтра же ехать.

Однако перед отъездом у меня оставалось еще несколько дел, и первое – нельзя допустить, чтобы по моей квартире разгуливали в грязных сапогах. Перед такой массой доказательств в пользу моего безумия два порванных волоска не имели никакой силы, и, пока Зерцалов бегал в ближайший супермаркет, я оделась, как если бы собиралась на улицу и, вставив в замок похожий по цвету ключик, повернула его клещами в сторону, где он тут же накрепко застрял. После чего я с наивным видом дождалась Павла и поведала о своем горе. Дверь открыл сосед-слесарь, взяв за работу пятерку, а Паша помчался покупать другой замок, удивляясь на ходу, что сломанный прослужил всего ничего.

Весь день я провела в расстроенных чувствах, то и дело натыкаясь на следы «своей» бурной деятельности за то время, которое законно считала проведенным в восточном дворце моего принца, мало этого – теперь я в точности вспомнила тот зальчик, в котором меня все это время держали. Тускло освещенньй, он как бы опускался на три ступеньки вниз и по форме напоминал полукруг – так, одна стена его, с четырьмя плотно прилегающими друг к другу арками, откуда и лился свет, была вогнутой, как внутренняя поверхность шара, а другая, рядом с которой располагалось мое ложе, казалась прямой. Словом, весь зальчик сильно напоминал изящно оформленный бассейн, где вместо золотых рыбок жила я.

20

ЛЮБОВЬ

Не помню, под каким именно предлогом мнеудалось улизнуть из дома в поликлинику, сдать кровь. И, разумеется, не на машине (не хотелось лишний раз беспокоить мужа). Уже на улице меня охватило вдруг странное чувство, подумалось: что, если и правда никакого похищения не было, а все это лишь сон ума, в то время как мое тело устанавливало новый рекорд печатания на компьютере и демонстрировало навыки идеального секретаря, занимаясь корректурой незнакомого текста по телефону. А может быть… может быть, я вот так же выходила на улицу, водила к себе мужиков, подписывала кабальные обязательства, выгребала из сберкассы остатки денег и засеивала ими Невский, словом, делала все те непотребства, за которые теперь-то придется расплачиваться. Бедный Павел – я сошла с ума, а посыплется-то все на него.

Я добрела до поликлиники и, заплатив в регистратуре, пошла на экзекуцию. Любопытные все-таки эти барышни с ангельскими личиками и острыми иголочками. И куда девают они эти бесчисленные трубочки со свеженькой человечьей кровушкой? Ну, хотя бы и после анализа?

Лаборатория с ними вряд ли делится, поэтому плутовки приспособились собирать с одного пальца до семи урожаев, деловито подсовывая к сему слабому источнику все новые и новые скляночки. Интересно, знает ли администрация, что в любом штате больницы или поликлиники всегда служит с десяток вампиров? Да, думаю это не в новинку, потому что на вооружении у них всегда есть готовая печать «На повторный анализ». Что на человеческом языке должно означать: «Извините, был маленький банкет, словом, все выжрали».

От таких мыслей на душе повеселело, и я уже решила, что часа полтора в бассейне да излюбленная доза ужастиков перед сном поставят меня на ноги. Но тут, я как раз распрощалась с детьми тьмы в ослепительно– белых халатах и собиралась в гардероб, где оставила пальто, как оттуда навстречу мне вынырнула рыжая стервочка по прозвищу Леди Заразушка, одна из тех мымр, что вечно отсиживаются в кафе на Ленфильме и называют всех на «ты».

– Дианочка! Какой сюрпризик! – заверещала она, едва только мы поравнялись. – А я тебя вчера видела! – Она погрозила пальцем. – Все хорошеешь…

– Где? – «Этого только недоставало – сбываются самые худшие мои прогнозы».

– Как где? Скромняга! По телевизору! В прямом, можно сказать, эфирчике. Там еще этот пшибзик все бегал вокруг да около: «Диана, а как вы относитесь к тому? Диана, а как вам понравилось это?..» Мы были в гостях, ну, в гостях не в гостях, так, видимость одна. И тут по телеку тебя дают! Я кричу: Диана, Диана, а этот шизик, ну, с которым я была, ну, ты не знаешь, – он глядит и не видит! – Елейный тон липучки наводил на мысль о жевательном пластилине, если такой имеется в природе, но из достаточно сумбурных описаний мне все-таки удалось сложить кой-какую картинку. Запись, о которой трещала моя знакомая, была сделана около месяца назад. Кто окрестил ее прямым эфиром, остается неразгаданной загадкой, причем неразгаданной именно потому, что решать ее никому не интересно.