Око Гора

На этом я их оставил и направился в сад Мены, где отдыхали его гости – женщины вместе с женщинами, мужчины с мужчинами, они пили вино и беседовали. Жена у Мены необычайно высока ростом, ее глаза – на уровне глаз большинства мужчин, и она может разоружить любого своим пронизывающим взглядом и красотой. Сегодня на Тетишери белое платье с синей оторочкой, золотое ожерелье с лазуритовой мозаикой и цветочный венок, как и у Небет.

– Ты задержался, Тенра. – Она прикоснулась ко мне щекой и прошептала: – Теперь, когда ты здесь и будешь следить за тем, чтобы гиены не набросились на него со спины, я наконец расслаблюсь и отдохну.

– Не бойся, Шери. Это твой муж оберегал меня от крокодилов, когда мы были мальчишками, – проговорил я, не отпуская ее, чтобы успеть объяснить про Асет.

– Соблазняешь мою жену у меня на глазах? – спросил Мена, похлопывая меня по плечу, а другой рукой обнимая Шери. Мне кажется, Мена до сих пор удивляется, что Шери его выбрала, и брак во многом изменил его, чего никто из нас не ожидал. Я нарочито принялся рассматривать, как он выглядит, – от золотых браслетов до каймы на гофрированной набедренной повязке и фиолетового пояса, с концов которого свисали тяжелые куски бирюзы.

– Берегись, друг мой, как бы какой-нибудь солдат не принял тебя за женщину. – Мена рассмеялся и шлепнул меня по щеке: такой фамильярности он ни с кем другим себе не позволяет.

– Идем, налью тебе вина и представлю гостям. – Он подвел меня к трем высоким глиняным кувшинам, стоявшим, как солдаты на карауле: донышком они были закопаны во влажный песок. – Есть антильян, но имет лучше.

– У меня язык, как у крестьянина, так что выбор предоставляю тебе, – пошутил я, но тут же понял, что так оно и есть. – Мне тут не место, Мена.

– Рамос оценил твое чистое сердце и здравый смысл, а не вкус к вину. – Он оскалился, понимая, что я перед ним абсолютно безоружен. – Тогда имет – белое золото с озера Мареотис.

Около почетного гостя собралось несколько человек, но Мена без колебаний прервал их.

– Генерал, с удовольствием представляю тебе своего друга Сенахтенру – он врач Уасета, пошел по стопам отца. – И начал перечислять титулы Хоремхеба. – Командир северных и южных армий Фараона, Первый…

Я обратил внимание, что у Хоремхеба глаза, словно у птицы, широко раскрыты, а радужки так же черны, как и зрачки, из-за чего в глазах не видно глубины. К тому же он такой рослый, что только один человек оказался выше него. Нубиец.

– А ты такой маленький, – сказал мне Хоремхеб. – Хозяин столь высоко отзывается о твоем мастерстве, что я ожидал увидеть человека по меньшей мере вдвое выше.

Я рискнул посмотреть на Мену и увидел, что тот разулыбался, как дурак.

– В таком случае, Генерал, он нас обоих сбил с толку. Меньше всего ожидал обнаружить в тебе чувство юмора. – Командир Армий Фараона закрякал, словно гусь, а румяное лицо Мены стало еще ярче.

Он поспешил представить остальных гостей, оставив нубийца напоследок.

– И мой помощник Принц Сенмут, сын Царя Анибы. – Мена часто рассказывал о своем юном ассистенте, но никогда не упоминал его царского происхождения или того, что он родом из провинции, лежащей выше Первого Порога. Но Сенмут не завязывал волосы над ушами, как его соотечественники, и кожа у него черная как ночь, а не смуглая. К его счастью, у него широкий рот и прямой нос, ибо это предполагает, что его предки произошли из Пунта, земли, лежащей вдоль устья Красного моря.

Мена провел меня через сад к группе мужчин, собравшихся вокруг Верховного Жреца; среди них был и Рамос.

– Помнишь, я говорил о своем враче, Сенахтенре, – сказал он Паранеферу.

–  Суну, – произнес Верховный Жрец, ставя меня на место. Крошечные красные червячки скрючились под кожей его мясистого носа, желтые ногти загибались – оба эти признака свидетельствовали о том, что его время в этом мире подходит к концу.

Мы пошли дальше, и Мена заговорил о гробнице, которую Паранефер строит на Месте Истины.

– Это без преувеличений пирамида, хоть и маленькая по сравнению с древними. Паранефер заявляет, что ему нужен лишь вид на северный храм Амона, но, по-моему, он хочет оставить напоминание тем, кто захватит власть Амона, что именно он делает людей богами.

– Он может сойти за брата Фараона, который перешагнул через стены не одного храма, так что, возможно, у него есть причины подражать древним.

– Тенра, тебя, как и всех, завораживают интриги, хотя ты уверяешь в обратном. – Тут мы оба заметили, как Мену манит к себе Шери. – Значит, ты вполне можешь сам с кем-нибудь побеседовать, пока я выясню, чего надо моей жене. Я вижу, что Сенмуту наскучила политика, и теперь он смотрит на танцовщиц. Пойди поговори с ним.

Для танцоров и музыкантов веревкой отгородили участок луга за облицованным плитками прудом. Пламя факелов тоже плясало в такт музыке, а ветви пальм качались на вечернем ветерке, как ленивые веера. Даже служанки, изгибаясь ходящие мимо гостей Мены, двигались под музыку, предлагая гостям финики в корице, виноград и нарезанную дыню или обжаренные шарики из бобовой пасты.

Казалось, Сенмута особенно заинтересовала одна танцовщица, которая двигалась в такт увеличивающемуся темпу, совершая все более откровенные эротические движения.

– Видишь ее ногу? – спросил он, заметив меня.

У девушки, на которую он показал, на бедре была татуировка в виде бога Бэса [36], в остальном же она походила на других танцовщиц – с одинаковыми полыми бусами вокруг бедер.

– На удачу, – сказал я, подтверждая очевидное.

– Она ей пригодится. Посмотри на позвоночник, слева от ямочки. Нога с татуировкой короче второй, хотя сейчас молодые гибкие мышцы компенсируют это. Но через несколько лет она изогнется, как старая карга. – Я понял, что юноша прав. – Что бы ты сделал, чтобы предотвратить это? – спросил он.

Когда он повернулся ко мне, меня снова поразило, насколько красиво его лицо.

– Если прикрепить что-нибудь к ноге, это лишь привлечет внимание к недостатку и положит конец танцам, – ответил я. – Ее не примут ни в какой дом удовольствий, и никто не захочет взять ее в жены, понимая, что этот недуг может перейти к детям. Как она будет зарабатывать на пропитание?

– Но вскоре она будет еле хромать, – отрезал Сенмут. – Как тогда она станет зарабатывать на пропитание?

– Если бы мне предоставили выбор, я бы пожил в свое удовольствие, пока это еще возможно, не начиная выравнивать ноги сейчас же и голодая. А ты? – Я держал его взгляд, желая заставить Сенмута признать то, чего он не хотел признавать – что подходящего решения нет.

– Возможно, – пробормотал он. – Но твой выбор мне не нравится. Это не маат.

– Именно, – согласился я, отбросив осторожность, так как впервые осознал, что как раз неугасаемое любопытство Сенмута и его презрение к невежеству привлекло Мену. – И отыскать лучшее решение мы можем, только научившись задавать правильные вопросы.

Он скромно улыбнулся:

– Я лишь хотел сам выслушать твои доводы. Для Мены твое имя слаще меда, особенно когда он рассказывает о ваших опытах. – Меня удивило, что Мена доверил ему такие секреты. – Я пришел сегодня сообщить, что сочту за честь, если ты позволишь мне помогать вам. Просто скажи, что надо делать.

– Я слышал, что хетты моют руки с золой растений, растворенной в воде, а вавилоняне готовят пасту для мытья, вываривая вместе оливковое масло, золу и соду. Возможно, тебе встретится человек, который знает, что лучше и почему.

Он кивнул и подождал.

– Можешь доверять мне, Сенахтенра. Правда.

В тот миг я чуть не сдался, но он чужой человек, а осторожность никогда не подводила.

– Кого из учителей Дома Жизни ты считаешь лучшим наставником? – спросил я, чтобы узнать, не ведет ли он со мной какую-нибудь игру.

– Хай-Мина, Главного Врача Юга, который определяет болезнь на ощупь и у которого прекрасная дочь. – И показал на Шери. – Но от Мены я узнал еще больше.

36

Бэс – собирательное название различных карликовых божеств, охраняющих человека от бедствий. Изображения Бэса – также покровителя женской красоты – встречались на гребнях, зеркалах и пр. предметах, а также в виде татуировок на теле.